— Но ведь продавцы должны регистрировать, кому они продают цветы.
— Если ты платишь наличными или сам выбираешь цветы, никто не будет спрашивать у тебя удостоверение личности. — Шантел надавила пальцами на заднюю часть шеи, снова надавила и отпустила, безуспешно пытаясь ослабить напряжение.
— Кто-нибудь мог его запомнить.
— Квин сказал мне, что его люди опросили всех продавцов цветов в городе.
— А телефонные звонки?
— Они не смогли установить, с какого номера звонили.
— О черт! — Мэт был уверен, что если какая-нибудь вещь или какой-нибудь человек существуют, значит, их всегда можно найти. — Шантел, может быть, нам все-таки стоит обратиться в полицию?
Она повернулась к нему. С Мэтом можно было не скрывать своего отчаяния.
— Мэт, неужели ты думаешь, что полиция сможет сделать больше, чем Квин?
— Не знаю. — Ему было больно видеть отчаяние в ее глазах. Поднеся к губам свой бокал с бренди, он тихо выругался. — Ничего я не знаю. — Выпив, он подошел к ней. — Я был уверен, что это дело будет распутано за несколько дней.
— Тут все не так просто. Этот человек, похоже, умен и в любом случае действует очень осторожно.
— А ты уверена, что рассказала Квину все, что тебе известно?
— То, о чем я ему не рассказала, он узнает и сам. — Шантел нервничала и, вместо того, чтобы выпить бренди, крутила его в бокале. — Он собирает материалы обо всех, кого я знаю.
— Ну, это…
— Включая в тебя самого.
Мэт в изумлении уставился на нее. Скривившись, он сунул руки в карманы и нервным движением вытащил оттуда зажигалку.
— Это его долг.
— Мне это совсем не нравится, Мэт. — Впервые за весь разговор в ее голосе и глазах проявились настоящие чувства. — Мне становится противно, когда я думаю о том, как он подглядывает за людьми в замочную скважину и делает это из-за меня.
Все еще чувствуя досаду, Мэт обнял ее за плечи:
— Послушай, детка, если он погремит скелетами в моем шкафу и это поможет ему добраться до преследующего тебя типа, значит, дело того стоит. — Он немного помолчал, а потом прочистил горло. — И что же он выяснил?
— О тебе?
— Ну, давай начнем с меня.
— Не знаю. — Сделав глубокий выдох, Шантел положила голову ему на плечо. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив лишь слабый отблеск на облаках. — Я сказала ему, что не хочу ничего знать, Мэт. Он начал было рассказывать мне о людях вроде Ларри и Джеймса Брюстера, но мне стало противно. — Она до сих пор не могла забыть, с каким холодным неодобрением Квин отреагировал на ее трусость. От этого воспоминания Шантел передернуло. — Мы договорились, что я буду соблюдать меры предосторожности, которые он мне прописал, а он оставит собранную информацию при себе.
Одной рукой Мэт щелкнул серебряной зажигалкой с монограммой, с которой до этого играл.
— Это называется прятать голову в песок, Шантел.
— А мне на это наплевать.
— Послушай, на свете нет ни одного мужчины старше двадцати лет, не совершившего за свою жизнь поступка, за который ему не было бы стыдно и о котором он не хотел бы вспоминать. — Он поменял позу, но заставил себя говорить деловым тоном. — Квин имеет право собирать материалы обо всех нас, но я твердо уверен, что то, что он обнаружит, не станет известно никому.
— Спасибо за доверие. — Квин стоял в дверях и внимательно смотрел на них.
Мэт по-прежнему обнимал Шантел. Голова актрисы лежала у него на плече, и ее волосы подсвечивал неяркий свет сумерек, сочившийся в окно позади них. Квин вдруг понял, что ей хорошо с Мэтом, и ему стало обидно. Она выглядела так, как будто была готова часами сидеть, прижавшись к нему.
— Но я ведь сам рекомендовал нанять тебя, — спокойно ответил Мэт. — И мне совсем не хочется думать, что я ошибся.
— Ты не ошибся. — Квин подошел к бару и налил себе двойную порцию бренди. — Где ты был, Мэт? Я думал, что мы будем встречаться чаще.
— Я был очень занят.
Почувствовав напряжение, возникшее между ними, Шантел сделала шаг вперед:
— Прекратите, — велела она Квину. — Отстаньте от него.
— Вы снова учите меня, как я должен делать свою работу, мой ангел.
— Я не допущу, чтобы вы применяли к моим друзьям третью степень устрашения.
Квин поставил на стол свой бренди.
— Жаль, что я оставил свою дубинку наверху.
— Давайте лучше сядем. — Мэт положил руку на плечо Шантел. — Я ценю твое заступничество, но меня защищать не надо. — Его взгляд сцепился со взглядом Квина. — Когда я советовал Шантел нанять тебя, то должен был подумать, что ты докопаешься и до моих грехов.
Квин не отвел взгляда, но никак не выразил своих чувств.
— Да, ты должен был подумать об этом.
— До чего он докопался? — спросила Шантел.
Квин поднял свой бокал, словно салютуя ей.
— Может, ты сам ей расскажешь?
— Да, расскажу. Сядь, Шантел.
Но она лишь удивленно посмотрела на Мэта, и он сжал ее плечо.
— Пожалуйста, сядь.
Она почувствовала, как в ее душе все опустилось. Впрочем, это ощущение стало уже привычным. Усевшись в кресло, она произнесла:
— Ну хорошо, я уже сижу.
— Несколько лет назад, около десяти, у меня возникли проблемы с финансами…
— Мэт, ты не должен рассказывать мне об этом!
— Нет, должен. — Он посмотрел на Квина. — Я хочу, чтобы ты узнала об этом от меня. — И прежде чем она успела что-то сказать, поднял руку. — Выслушай меня. Может, когда ты все узнаешь, я перестану бояться, что на мою шею вот-вот упадет топор.
— Ну хорошо, — произнесла она безо всякого выражения, хотя ее левая рука беспокойно водила по подлокотнику кресла.
— Я проиграл большую сумму денег, — произнес Мэт, и в его голосе Шантел уловила нотки страха.
— Какая чушь! — Шантел чуть было не рассмеялась. — Ты ведь не играешь в карты даже на спички.
— Это сейчас. А когда-то я не мог не играть на скачках. — С виноватой улыбкой он повернулся к ней. — Это безумие, и я вошел в какой азарт, что спустил больше, чем у меня было. Я был в отчаянии. И мне пришлось занять денег у тех людей, которые переломали бы мне все кости, если бы я каждую неделю не отстегивал им деньги.
— О боже, Мэт!
— Я задолжал десять тысяч, которых у меня не было. И я подделал чек. Чек своего клиента. — Он закрыл глаза и снова сделал глоток. Шантел молчала. — Конечно, все это очень быстро раскрылось. Мой клиент не хотел огласки, поэтому он не заявил на меня в полицию. Я связал себя обещанием и отдал в залог все, что имел, чтобы выплатить долг. Можешь назвать это переломным моментом в моей жизни. — Он рассмеялся, но его смех был совсем невеселым. Моя карьера пошла в гору, и я очень серьезно задумался о себе. То, что открылось мне в ходе самоанализа, привело меня в ужас, и я обратился в организацию, которая помогала людям избавиться от страсти к игре. Вот уже восемь лет, как я не появлялся на ипподроме. И хотя игра чуть было не погубила меня, я до сих пор ежедневно борюсь с желанием сделать хотя бы одну ставку. — Он поставил свой бокал на стол и посмотрел на Шантел. — Если ты откажешься от моих услуг, я не обижусь.
