– Чертовщина, – пробормотала Бесс.
– Именно.
– И все-таки, если бы эти люди знали об опасности, мне кажется, они не стали бы брать деньги.
– Может, и так. Но скажи, что ты почувствуешь, если увидишь, как кто-то уничтожает деньги? Неужели ты бы осталась равнодушной?
– О нет. На уничтожение денег спокойно взирать нельзя, – продолжал Кальдак. – Без денег наступит хаос. Это Хабин додумался использовать деньги в качестве орудия смерти. Это Хабин разработал план изготовления фальшивых банкнот.
– Где их делают? – поинтересовалась Бесс.
– В Ливии есть подпольный завод по производству мексиканских песо. А в этом году они освоили и доллары.
– Да где же, где?
– Надо полагать, на территории Соединенных Штатов, – пожал плечами Кальдак.
– Ты что, не знаешь?
– Могу только догадываться. Вряд ли они стали бы делать фальшивые доллары за границей, а потом ввозить их в страну.
– Ты опять недоговариваешь! – воскликнула Бесс.
Несколько секунд Кальдак молчал.
– Хорошо. У меня есть информация относительно Ватерлоо, штат Айова.
– Как ты узнал?
– Эстебан избавился от одного лейтенанта, который стал проявлять излишнее любопытство насчет Тенахо. Так вот, когда… его не стало, я ознакомился с его личными вещами.
«Когда его не стало…» Кальдак произнес это с такой странной интонацией, что сомневаться, увы, не приходилось: он сам его и убил.
И вновь Кальдак ответил на невысказанный вопрос:
– Да. И если бы я не уничтожил Гальвеса, то не получил бы необходимую информацию.
– Я ничего не говорю, – вздохнула Бесс. – Просто мне жаль, что на месте этого Гальвеса не оказался Эстебан.
– Надо же, какая ты сегодня кровожадная, – усмехнулся Кальдак.
– Ватерлоо, штат Айова, – пробормотала Бесс. Она не могла свыкнуться с мыслью, что преступники организовали тайную лабораторию смерти не где-нибудь в Ливии и даже не в Мексике, а в самом сердце добропорядочной Америки. – Значит, они делают фальшивые деньги и проводят свои эксперименты в Айове?
– Вероятно, да. Скорее всего, лаборатория и фабрика находятся в одном месте.
Итак, все у них продумано, все под рукой.
– Так где же произойдет катастрофа? – спросила Бесс.
Кальдак нахмурился, но ничего не сказал.
– Молчишь? Спасибо, хоть не лжешь, как ты делал до сих пор.
– Я не лгал, – устало произнес Кальдак. – Просто я не знаю наверняка, где они намерены нанести удар.
– Но ты можешь предположить?
– Гальвес перед смертью получил факс от Морриси. Этот человек, судя по всему, – главный разведчик Эстебана. В факсе говорилось: «Следующая остановка – Шайенн».
– Так надо предупредить городские власти!
– Нет. Нельзя сеять панику, когда предположение может оказаться ошибочным. Ведь впрямую Морриси не сказал ничего.
– Но ты не имеешь права молчать.
– Допустим, я предостерегу городской совет, и Эстебан узнает об этом. Что он предпримет? Поменяет направление удара, и я уже не буду знать, какой город он наметил.
– А теперь предположи на секунду, что Шайенн станет вторым Тенахо. Кальдак стиснул зубы.
– Второго Тенахо не будет. Даю тебе слово. Я сделаю все, что в человеческих силах. Положись на меня.
Все, что в человеческих силах! А если ему не удастся предотвратить этот кошмар?
Крупные капли дождя стучали по крыше автомобиля.
«Плохая примета», – сказал Кац. Остается только надеяться, что он ошибся…
* * *
– Я упустил их, – сообщил Де Сальмо. – Они меня опередили.
– Я не удивлен, – спокойно отозвался Эстебан.
– Мне оставаться здесь?
– Нет. Вылетай в Новый Орлеан.
– Он отправит ее туда?
На губах Эстебана заиграла улыбка.
– О да, я позабочусь об этом.
* * *
Мало-помалу ливень сменился мелким моросящим дождиком. Машина двигалась на восток.
– Где же твое укрытие? – нарушила молчание Бесс. – Насколько я понимаю, мы уже в Северной Каролине?
– Да. Мы пересекли границу штата минут двадцать назад. Скоро будем на месте. Я нашел для тебя дом в Нортрапе – это совсем небольшой городок.
– Обещай, что, как только мы приедем, ты позвонишь Йелу. Кальдак кивнул.
– Слушаю и повинуюсь. Только имей в виду, что он, может быть, еще ничего не…
Его прервал пронзительный звонок мобильного телефона. Не говоря ни слова, он поднес трубку к уху и нажал на кнопку.
– Черт побери…
Сейчас никто бы не назвал Кальдака невозмутимым. Губы его скривились, а на виске вдруг начала пульсировать жилка.
– Рамсей, ты вполне уверен? Когда это случилось?
Бесс не понимала, в чем дело. Ясно было одно: произошло что-то очень плохое. Антракс? Неужели Эстебан…
– Нет, – рявкнул Кальдак. – Я не могу. И я этого не сделаю.
Пробормотав ругательство, он отключил телефон.
– Что такое, Кальдак?
– Подожди минуту.
Кальдак свернул с шоссе на боковую дорогу, отъехал несколько метров и затормозил у обочины.
– Где-то обнаружен антракс?
– Нет. – Он не смотрел на нее. Руки его сжимали руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели. – Мне передали известия из Нового Орлеана.
– Да говори наконец!
– В утренней газете опубликовано скверное сообщение.
– Ты можешь сказать по-человечески?
– Бесс, это сообщение о смерти Эмили Грейди Корелли. Похороны состоятся через два дня.
Бесс беззвучно ахнула. Ледяной ужас охватил ее. Голова закружилась, она почувствовала, что не может вдохнуть.
– Это… это не правда. – Она медленно повернула голову. Голос ее дрожал. – Ложь! Эстебан старается нас запугать.
Кальдак покачал головой.
– Скажи, что это не правда! Это невозможно! Эмили была со мной в Мексике, как она могла попасть…
– Я был бы рад верить, что это не правда, – сухо возразил Кальдак. – Но вчера вечером ее доставили в морг на Первой улице. Свидетельство о смерти оформлено надлежащим образом. – Это ложь, – упрямо повторила Бесс. – Эстебан уже сказал мне однажды, что она умерла и лежит в морге. Но там был Рико. Рико, а не Эмили!
– Сейчас там Эмили. Полиция проверила отпечатки пальцев…
– Не верю! Ты обещал, что Йел найдет ее и привезет ко мне.
– Бесс, Эмили умерла.
И все-таки Бесс отказывалась верить ему. Если она поверит, чудовищная весть может оказаться правдой.
– Нет! Я сама поеду в Новый Орлеан. Пусть мне покажут тело, и я…
– Бесс, тебе нельзя ехать туда. Мне очень жаль. Честное слово.
Неожиданно Кальдак повернулся и порывисто обнял ее. Бесс тут же почувствовала, как к горлу подступили рыдания, на мгновение ей захотелось прижаться к его груди, но вместо этого она резко отстранилась. Расплакаться – это значит признать, что Эмили больше нет.
