каждый из нас принял душ, мы улеглись в постель. Дима, как всегда, начал с поцелуев – нежных и трепетных, томительных. Раньше от них кружилась голова и тянуло внизу живота, но в тот вечер все почему-то изменилось. Мне хотелось попросить Диму схватить меня немного жестче, потянуть за волосы, шлепнуть по попке. Я злилась сама на себя, потому что понимала, что все это – результат пагубного влияния Клима Романова. Я крепко зажмурилась и вновь распахнула глаза, глядя на Диму. Вот он – мой любимый человек, всегда ласковый, внимательный, заботливый. Он не обошел поцелуем ни одну часть моего тела, не забыл напомнить, насколько я красива, как он любит меня и насколько сильно скучал.
Дима вошел в меня практически на сухую. Не знаю, чем это было вызвано, но влаги было мало, как и желания заниматься любовью. Пока Дима размеренно двигался на мне, я закрыла глаза, выдавая положенные стоны. А потом за веками началось безумие. Картинки вспыхивали одна за другой, обдавая жаром мое тело. Алана, Клим, порка, показательные сессии, шибари… Все это смешивалось в безумный калейдоскоп и возбуждало сильнее члена, который двигался во мне.
Я вцепилась ногтями в спину Димы, царапая ее. Выгибала спину и теперь уже стонала по-настоящему. Впилась пальцами в ягодицы своего парня, подталкивая его двигаться резче, входить глубже, двигаться жестче. Дима замер на мгновение, а потом разогнался, давая мне то, в чем я так нуждалась.
– Ого, малышка. О, да, – произнес он хрипло мне на ухо.
А мне хотелось, чтобы он заткнулся, чтобы не портил фантазию голосом, не сбивал с правильного настроя. Я знала, что позже буду корить себя за то, что позволяла в постели со своим парнем фантазировать о других сценах, но в тот момент, когда ты на грани оргазма, все грани стираются. Остается только гонка за собственным удовольствием, которая затапливает мысли и дрожью пробирается по телу, концентрируется в основании позвоночника и наконец заканчивается логично. Я взорвалась, но до боли прикусила губу, чтобы из меня не вырвалось имя. Я никогда не называла Диму по имени, когда кончала. А тут вдруг так сильно захотелось выкрикнуть… но чужое имя. Запретность ситуации придавала особой остроты ощущениям. Удовольствие простреливало в каждой клеточке моего тела, вибрировало в каждом уголке сознания. Дима кончил практически сразу после меня, надсадно простонав мне на ухо и, чмокнув в губы, скатился на матрас.
– Ох, Ника, так у нас еще не было.
– Это точно, – тихо отозвалась я. Развратная Ника начала засыпать, зато во всю мощь разворачивалась моя совесть. Она ставила палатки, разбивая лагерь, и готовилась разжечь костер где-то в районе груди.
– Малышка, не знаю, что ты там подсмотрела в клубе, в который ходила, но нам это однозначно на пользу.
А мне совершенно невпопад захотелось напомнить Диме о его рвении к часовому подвигу. Но существовал риск, что он кинется доказывать на что способен, а ко второму раунду я не была готова. Да я, по большому счету, ни к какому, как оказалось, готова не была, но не отталкивать же своего парня, которого не видела несколько дней.
– Я рада, что тебе понравилось.
– Шутишь? Я в восторге. Ты так бурно кончала. Соскучилась, моя сладкая, – довольным тоном произнес Дима, притягивая меня в объятия. Я по привычке уложила голову на его плечо и обвила талию рукой.
– Соскучилась, – выдохнула я, отгоняя от себя невеселые мысли и пытаясь угомонить разгулявшуюся совесть.
– Я тоже. Я пару дней дома побуду. Может, ты отпросишься с работы? Могли бы погулять, поваляться.
– Дим, у меня завтра защита проекта, я не могу.
– А послезавтра?
– Если все пройдет хорошо, думаю, на послезавтра я смогу взять выходной.
– Ну поговори там со своей Иветтой.
– Хорошо.
– Давай спать. Люблю тебя, – зевая произнес он.
– Люблю тебя, – отозвалась я.
Утром я была в полной боевой готовности. Пока Дима продолжал мять щекой подушку, я, настроенная на победу, носилась по квартире, собираясь. Уже позавтракав и поцеловав Диму, я вспомнила о черной коробке, которая прожигала дыру в полке шкафа. Прокравшись туда на цыпочках, я распахнула дверцы и вытащила ее. Скрывшись в ванной, я потянула за черную шелковую ленту, а потом затаила дыхание, поднимая крышку. Зная Романова, я была уверена, что подарок будет неординарный и обязательно заставит меня краснеть.
На дне коробки лежали красные кружевные трусики. Я бросила быстрый взгляд на свою черную юбку, под которой уже были одни черного цвета. И все? Он хотел, чтобы я просто надела подаренное им белье? Как будто почувствовав, что я рассматриваю его подарок, Клим прислал сообщение.
«Надеюсь, ты надела мой подарок. Встретимся в вашем офисе»
Я не стала отвечать, в противном случае это означало бы, что я вовлечена в беседу, что было совсем неуместно в нашей ситуации. Я подняла трусики и рассмотрела их. Впереди была полоска достаточно плотной ткани. Я помяла пальцами прямоугольник. Довольно твердый. Зная игры Романова, я засомневалась в том, стоит ли принимать его правила игры, а потом решила, что раз это наша последняя встреча, я вполне могу еще поиграть в эту иллюзию.
Я быстро стащила по ногам свое белье, надела ярко красные трусики. Уплотнение на ткани чувствовалось немного непривычно, но не доставляло дискомфорта.
Что же ты придумал для меня, Клим Романов?
Глава 25
Игра по его правилам
Я вошла в конференц-зал, нагруженная эскизами.
– Мы тебя заждались, Вероника, – произнесла Иветта, стреляя в меня взглядом.
– Простите, в типографии напутали эскизы, пришлось дожидаться, пока перепечатают. Доброе утро.
– Доброе утро, Вероника, – произнес голос, от которого кожа на затылке покрылась мурашками. Как бы я ни гнала от себя мысли об этом мужчине, он все равно имел на меня влияние. Захотелось зажмуриться с улыбкой на лице и поставить голос на повтор, чтобы слушать снова и снова. Я чувствовала себя как наркоман, которому подарили дозу в честь какого-то праздника.
Разместив все эскизы на доске, я обернулась лицом к Иветте и Климу. Широко улыбнулась, уверенная в своем успехе, и
