Ознакомительная версия.
– Была ли поездка удачной? – спрашивал Импрессионист. – Правда? Ну и чудесно! И собор? Да вы молодец! Давайте я все посмотрю, пока впечатления свежи в вашей памяти. Приезжайте прямо ко мне, вот хоть сегодня.
– Я не могу. – Настя ужасно расстроилась. – Меня родители из дому не выпускают.
– А что такое? Болеете?
– Нет, я здорова, но… Ну, предки… у них бывает, вы же понимаете…
– Ну да… ну да… – Импрессионист не стал спорить. Сам он всю жизнь был верен любви к искусству, не женился, детей не имел, а потому не совсем представлял, что именно девочка имела в виду, говоря о странностях предков, но решил не вдаваться в подробности. Однако девочку жаль, она милая и талантливая, да и работы надо бы посмотреть. И тут его осенила прекрасная мысль. – А знаете, Настенька, давайте я попрошу Максима зайти к вам. Он должен попозже прийти ко мне со своей графикой, так я думаю, он не откажется заглянуть к вам и захватить папку с работами.
– Ой, это было бы здорово! Спасибо вам! – Настина ладошка, сжимавшая трубку, стала влажной. Максим зайдет…
– Скажите мне ваш адрес, – продолжал преподаватель. – Я позвоню Максиму.
Настя торопливо оттарабанила адрес, не забыв сделать поправку на квартиру, потому как местом дислокации на все время, пока не минует опасность или не появятся родители, была определена Лизкина квартира.
Повесив трубку, девочка принялась придирчиво разглядывать себя в зеркале. Прыщей, слава богу, нет. Кожа немного обветрила и зазолотилась легким загаром, отчего на носу выступила пара веснушек. Настя с сомнением оглядела баночки и флаконы, выстроившиеся на полке. Потом заглянула в шкафчик. Ага, ну ясно, косметика Мертвого моря… Грязь для гладкости, водоросли от целлюлита… просто удивительно, как у них там еще хоть какая-то грязь осталась! Вот отбеливающее средство для лица. Настя открыла тюбик и осторожно понюхала. Нет, уж лучше целых две веснушки, чем так пахнуть. Зато она нашла в одном из ящиков коричневую тушь и подкрасила ресницы. Похлопала глазами и решила, что в целом ничего, но, может, голову все же помыть?
Максим объявился довольно скоро. Настя с Лизкой едва-едва успели выпроводить осоловевших от еды и музыки одноклассников и прибрать в квартире. Он возник на пороге, как воплощение девичьей мечты: высокий, светловолосый, с правильными чертами лица и ярко-голубыми глазами; атлетическая фигура облачена в непритязательные джинсы и футболку.
– Привет.
От белозубой улыбки молодого человека у Насти слегка подкосились ноги, но она взяла себя в руки и небрежно кивнула:
– Привет. Заходи.
Тут со стороны кухни в прихожую выдвинулся Лизкин зад, обтянутый блестящими легинсами. Лизавета волокла мешок с мусором, куда девочки покидали все, что осталось от «утренника».
– О! – Лиза выпрямилась, окинула нового гостя не слишком приветливым взглядом и буркнула: – Пиццы не осталось. Но есть мороженое и запеканка.
– Да? Тут еще и кормят? – Максим вопросительно взглянул на Настю. Та кивнула. – Тогда, если вы такие добрые девушки, я с удовольствием что-нибудь съел бы. Только лучше все же сперва запеканку, а потом мороженое. А мешок с мусором – ведь это мусор? – ты оставь. Когда буду уходить, я отнесу на помойку.
Лизка великодушно ушла в комнату, туманно заметив, что ей нужно закончить уборку. И пока Настя ловко управлялась по кухне, молодые люди поговорили о собственных проектах: Настя рассказала о Германии, а Макс – о поездке на Валаам.
– Представь, там через весь остров идет желтая дорога, – говорил он, орудуя вилкой.
– Как в «Волшебнике Изумрудного города»?
– Нет, не из кирпича, а просто тропа, посыпанная крупным песком. По ней паломники и туристы двигаются от пристани к главному храму. Нам с экскурсоводом не повезло, такая бабка вредная попалась. Все вещала про жития всяких святых и бубнила: с дороги не сходить, с дороги не сходить…
– И ты, ясное дело, сошел?
– Конечно! Это же немыслимо – просто пройти мимо такой красоты. Мы с приятелем поотстали, потом нырнули в кусты и за деревья. И пошли в лес. Там так… по-другому. Коричневая вода в озерах. Она чистая, но от торфа кажется страшной и темной. Валуны во мху. Цветы кажутся ярче, чем везде, потому что все вокруг такое суровое. Сосны над головой…
– Здорово! – восхищенно выдохнула Настя. – А с собой у тебя есть что-нибудь?
– Конечно, сейчас покажу. – Он торопливо сунул в рот последний кусок запеканки. – Спасибо! Вкусно. Мои родители уехали, а готовить лень. Так что ты меня просто спасла.
– Это Лизкина мама готовила, – отозвалась честная Настя.
– Но угощала-то ты. – Макс одарил девочку благодарной улыбкой и встал. – Сейчас принесу папку.
– Пошли в гостиную, там окна больше.
Заглянувшая через некоторое время в комнату Лизавета увидела, что «ненормальные художники» сидят на полу, обложившись эскизами, и горячо спорят о светотени и оттенках кобальта, который, с точки зрения Насти, вообще тут ничего не дает, а с точки зрения Макса, позволяет хоть как-то намекнуть на те цвета, что созданы природой.
– Эй, фанатики, мороженое будете или мне можно доесть?
– А? – Максим поднял голову, посмотрел на Лизавету, потом перевел взгляд на часы на стене и вскочил. – О, черт, Импрессионист же ждет! Настя, я с тобой совсем заболтался!
– Да, иди, тебе пора. – Настя по-прежнему сидела на полу.
Максим смотрел на нее сверху вниз. Вот кого он с удовольствием написал бы: светлые волосы по плечам, изящный поворот головы, чудесные глаза… Он принялся собирать работы в папку.
– Может, сходим с тобой куда-нибудь? – Вопрос прозвучал вполне небрежно.
– Давай, – так же легко отозвалась Настя.
– Завтра собирался в Коломенское. Поедешь?
– Ладно. Созвонимся с утра.
Макс уже шел к двери, когда взгляд его упал на композицию подле окна: инкрустированный антикварный столик (временно конфискован из спальни Цили), на нем бронзовый купидон (прихвачен Настей из маминого чемодана как перспективная натура) и большая морская раковина (Лизка купила в прошлом году на рынке в Измайлове).
– Какой пацанчик прикольный, – протянул Макс. – Слушай, можно мне его одолжить? На недельку.
– Бери. – Настя пожала плечами.
Купидон нырнул в бездонную кожаную торбу молодого художника и отбыл в неизвестном направлении.
Стасик сидел в зале ожидания железнодорожного вокзала. До поезда на Москву оставалось еще минут тридцать. Он пил пиво, злился на Любку, на тех тупых безруких остолопов, которых нанял искать купидона в Кельне, на свою мать, которая, не спросив его совета, отдала статуэтку сестре. Это же надо, курицы старые, наследство они делить вздумали! А ведь план, который он придумал, изначально казался безупречным. Доходы от спекуляций и сделок, которые он проворачивал втайне от партнеров и «крыши», Стасик обращал в платину и постепенно набрал солидное количество этого ценного металла. Он лично выпотрошил бронзового ангелочка, наполнил его внутренности металлом и поместил свое сокровище в шкаф в квартире матери. У старухи среди барахла ненужного никто искать не будет.
Ознакомительная версия.
