– Садись скорее, – Аннетт указала Ванессе на предназначавшийся для нее стул в конце стола, – сейчас принесу тебе тарелку.
– Итак? – Дана вопросительно посмотрела на Ванессу.
– Что «итак»? – с невинным видом переспросила Ванесса.
– Как прошел вечер?
– Тебе было весело? – поинтересовался Джонни.
– Да, мне было очень весело и хорошо. Мы ели очень вкусные бифштексы, а потом немного потанцевали.
– Потанцевали? Я не знала, что ты любишь танцевать, – удивленно проговорила Аннетт, ставя тарелку с бисквитами перед Ванессой.
– Насколько я помню, Джим никогда не увлекался этим делом, – заметил Гарретт. Его покрасневшие и припухшие веки свидетельствовали о том, что он весь вчерашний день пил и еще не проспался. – В нашей семье я всегда был танцором. – И он ткнул Джонни локтем в ребра. – Твой дядя Гарри может показать класс, когда дело касается танцев.
Джонни засмеялся, а все остальные застонали.
– Тебе бы лучше показать класс в другом деле. Например, не мешало бы научиться разбираться в женщинах, с которыми ты собираешься встречаться, – сухо заметила Аннетт.
– Мам, ты делаешь мне больно, – пискнул Гарретт.
– А где Брайан? – спросила Ванесса, чтобы сменить тему.
– Работает, – ответила Дана. – Воплощает в жизнь какой-то большой проект, который должен быть закончен к утру понедельника. Сказал не ждать его до тех пор, пока все не будет закончено.
– Тетя Дана принесла мне папину картину, которую нашел дядя Брайан, – вмешался в разговор Джонни. – Это один из его первых рисунков.
– Здорово, – сказала Ванесса.
– Брайан разбирал ящики в подвале дома, и вот обнаружил несколько старых работ Джима. Я подумала, нужно отдать Джонни какую-нибудь из картин, чтобы он показал ее своему учителю рисования. Пусть знает, что Джонни рисует так же хорошо, как Джим, – объяснила Дана.
– Да, Джонни тоже талантлив, как и Джим, – подтвердила Аннетт. Она подошла к нему и громко чмокнула в макушку. – Думаю, наш мальчик даже превзойдет своего отца. Вскоре все будут говорить не о том, как был талантлив Джим, а о том, насколько талантлив его сын, как он много пишет и как хороши его картины.
Джонни кивнул, его худое личико сделалось серьезным и торжественным.
– Ты будешь гордиться мной, бабушка. Подожди немного, увидишь.
– Я уверена, что бабушка будет гордиться тобой в любом случае, даже если ты не нарисуешь больше ни одной картины.
– Да, конечно, – торопливо заметила Аннетт. – Мы все гордимся тобой, Джонни.
Стив встал из-за стола и посмотрел на часы. Взглянул на жену, нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
– Надо идти, дорогая. Пора открывать магазин, а потом у меня еще две встречи в городе.
– А как у вас дела с новым магазином? Уже открылся? – спросила Ванесса, положив себе кусочек бисквита.
– От этого магазина у Стива одна головная боль, – сказала Бетани. – Он слишком много работает и совершенно не может расслабиться. Я уже говорила ему, что было бы неплохо хотя бы час в день уделять друг другу.
– За успешность надо платить, – заметил он.
На его нижней челюсти задергалась мышца. Стив был самым высоким из братьев и напоминал бронзовый монумент. Немногословный, вечно чем-то озабоченный, он всегда первым сбегал со всех семейных праздников.
– Я беспокоюсь за них, – сказала Аннетт через минуту после того, как Стив и Бетани вышли из комнаты. – Ей никак не удается притормозить Стива, и это плохо сказывается на их отношениях.
– Джонни, у тебя чумазая мордашка. Почему бы тебе не пойти умыться. – Ванесса не хотела, чтобы Джонни вникал в подробности отношений взрослых.
– Бетани считает, что у Стива появилась любовница, – объявила Дана, когда Джонни вышел из гостиной.
– Это невозможно, – усмехнулась Ванесса. – Этого просто не может быть.
Дана пожала плечами:
– Я просто передаю тебе то, что мне сказала Бетани. Она говорит, что Стив часто куда-то уходит, и в это время она не может дозвониться до него. Гудки проходят, но он не берет трубку.
– Не отвечать на телефонные звонки и иметь любовницу – совершенно разные вещи, – сказала Аннетт. Она села рядом с Ванессой, на ее лбу пролегла пара глубоких cклaдoк. – Я поговорю со Стивом. Скажу ему, что иметь амбиции – это хорошо, но не такой ценой. Нельзя жертвовать семейным благополучием.
Потом женщины заговорили о приближающемся Рождестве и планах на ближайшую неделю. Ванесса доела бисквит, отнесла тарелку и чашку в раковину и помыла их.
В это время на кухню вернулся Джонни.
– Ну что, ты готов ехать домой? – спросила Ванесса.
– Да. Я только схожу за сумкой, – сказал Джонни и снова исчез за дверью.
Ванесса повернулась к Аннетт:
– Мне не хочется злоупотреблять вашей добротой, но если вы не против, можно, я привезу вам Джонни и в следующую пятницу?
Аннетт накрыла своей большой ладонью руку Ванессы.
– Знай, что я всегда рада видеть Джонни. Ты можешь привозить его в любое время. Он славный мальчик и так похож на своего отца. – Она вздохнула, и Ванесса поняла, что мыслями Аннетт вернулась в прошлое, к своему сыну, которого потеряла.
Ванесса пожала ее руку. Встала.
– Мне нужно ехать. Это мой первый выходной за последние две недели, у меня дома дел невпроворот.
Через минуту Ванесса и Джонни уже сидели в машине и ехали домой. Ее мысли снова вернулись к Кристиану. У Джима было столько родни, а вот у Кристиана, как выяснилось, в этом смысле далеко не все благополучно. Но при этом Кристиан выглядит абсолютно нормальным и вполне приспособленным к жизни.
– Чем бы ты хотел сегодня заняться? – спросила Ванесса Джонни, когда они подъехали к дому, – Хочешь сходить в кино?
– Нет, я бы лучше порисовал. Я должен успеть закончить рисунок к следующей неделе. Ты не забыла, что я принимаю участие в конкурсе?
– Как я могу это забыть? Но может, все же сходим на какой-нибудь новый мультик?
– Нет, мам, мне бы не хотелось… Конкурс сейчас важнее. – Он вежливо, словно извиняясь, улыбнулся. – Ты не очень расстроишься, если мы не пойдем?
Ванесса наклонилась к нему и взъерошила рукой его волосы.
– Все в порядке, не волнуйся. – Она посмотрела на сына с тревогой, и ее улыбка медленно таяла. – Я просто хочу, чтобы ты знал, Джонни, что в жизни есть не только краски и холсты. Настоящая живая жизнь – это гораздо больше.
– Я знаю, мам. – Он вышел из машины и медленно побрел к дому.
Все уверяли Ванессу, что не стоит так сильно волноваться за Джонни. Говорили, что с ним все в порядке, но ведь матерью была она, и ей, как никому другому, хорошо видны опасности, подстерегавшие ее сына. Ванесса боялась, что патологическая одержимость Джима передалась Джонни. Она боялась, что рано или поздно эта сторона Джонни выйдет на поверхность.
