Моризо удивился, что так быстро кончился день, и они сердечно расстались с капитаном. На следующий день, капитан ожидал на палубе, когда подойдёт Моризо, но, не дождавшись, сел в шлюпку и отчалил в порт, а доктор в это время, совершенно забыв о том, что капитан уезжает, останавливал кровь матросу, совсем некстати разрезавшему руку об кромку металла.
***
Вера подметала в комнате, где сидели пряхи, когда пришла Василиса и передала, что её ожидает у ворот брат. Вера, давно уже закончившая работу и торчавшая в комнате из-за того, что хотела пошептаться с Дашей, глянула на Василису, потом на сестру и сказала:
— Какой брат? У меня только сестра.
— Не знаю, — ответила Василиса и, взглянув на строгую матушку Матрёну, начальствующую над пряхами, добавила: — Наверное, двоюродный.
Когда они вышли из комнаты и двинулись коридором, Василиса сердито буркнула: — Ты что, дура? — на что Вера непонимающе ответила:
— А что?
Когда она остановилась возле ворот монастыря, всё прояснилось: там балагурил с какой-то монашкой Семён. Увидев Веру, он радостно воскликнул: «Сестричка!» — и бросился её обнимать. Василиса вместе с монашкой ушли в кельи, бросив Вере на прощанье: «Не забудь закрыть ворота».
— Как ты? — спросил Семён, не выпуская Веру из своих объятий.
— Соскучилась, — честно призналась Вера, прильнув к «брату».
Не удивительно, что соскучилась, так как со времени их расставания прошло несколько недель, и Вера уже не надеялась увидеть Семёна, человека весьма странного, о происхождении которого она не имела ни малейшего понятия, так как и о делах, которыми он занимался.
За время их пребывания произошли многие события в мире и слухи, распространяющиеся со скоростью ветра, приносили противоречивые вести. Говорили о скором уходе немцев и нашествии петлюровцев, которых обыватели боялись не меньше, чем коммунистов. Рассказывали о батьке Махно, который гулял возле Екатеринослава и уничтожал всех, кто выглядел приличнее крестьянина.
Побаиваясь ходивших слухов, Даша и Вера опасались отправиться в путь, понимая, что в женском монастыре Киева, им находиться безопаснее.
— Через неделю уезжаем, — сообщил Семён, отстраняясь от Веры.
— Куда? — не поняла Вера.
— Вы, как будто, собирались в Одессу? — иронично спросил Семён.
— Ах, да! — согласилась Вера.
Долго поговорить им не пришлось, так как на «брата» уже косо смотрели две монашки, которые подошли к воротам. Семён передал Вере платок, в котором на ощуп Вера обнаружила орехи, и полез в карманы шинели.
— Опять конфеты? — спросила Вера, на что Семён ехидно ответил:
— Какая ты прозорливая.
Неловко поцеловав его в щеку, Вера убежала к сестре, где произвела переполох, так как пряхи-послушницы принялись щёлкать орехи и жевать конфеты, чем ввели в неописуемое раздражение матушку Матрёну, приглядывающую за ними.
На следующее утро игуменья вызвала Веру и Дашу к себе и объяснила, что посещение «братьев» и «сестёр» возможно только с её разрешения. При этом она сделала такое двусмысленное ударение на слове «братьев», что Вера покраснела.
Ожидая следующего появления Семёна, Вера стала рассеянной и отвечала невпопад, что давало повод Даше и Василисе подтрунивать над ней. Василиса уговаривала их переждать ненастье и остаться в монастыре, пока политические страсти не стихнут, и станет возможным безопасно отправиться в путь.
В четверг 14 ноября прямо с утра заявился Семён и немедленно вызвал Веру с утреннего молебна в монастырской церкви. Запыхавшаяся Вера прибежала к воротам и, не здороваясь, сердито сказала:
— Ты бы меня ещё ночью вызвал.
— Красивая идея, — согласился Семён и добавил, показывая на извозчика: — Собирайтесь, я вас жду.
— Уже? — удивилась Вера, соображая, что они не готовы. Впрочем, вещей у них коту на слёзы, только она чувствовала, что успокоившись в монастыре, они не готовы пуститься в опасный путь. Мотнув головой, Вера помчалась в церковь и опустилась на колени рядом с Дашой.
Матушка сердито посмотрела на неё с аналоя, распевая молитву. Вера прошептала, что им нужно собираться, так как их ждёт Семён, но что Даша сказала:
— Уже?
Вера захихикала, вспомнив свой ответ Семёну, а матушка, исказив лицо гримасой, пальцем решительно указала на дверь. Сёстры поползли к двери, опустив головы, а когда оказались на улице, то, вздохнув полной грудью, понеслись к своей келье.
Они уже уселись в дрожки, когда примчалась Василиса и только успела перекрестить на дорогу.
— Передай извинения матушке, — попросила Даша, удерживая руку Василисы.
Ямщик отвёз их на вокзал, где они два часа ожидали посадки в ресторане. Сидевший за соседним столиком офицер, увидев двух монашек в сопровождении Семёна в неизменной солдатской шинели, недовольно поднялся и подошел к их столу.
— Простите, сударыни, но вашему визави здесь не место.
— Как вы смеете, капитан, — поднялся Семён и со всего маха залепил офицеру оплеуху. Сунув взбешенному офицеру под нос какую-то бумажку, он на весь зал крикнул:
— Жду вас на Владимирской горке через неделю в это же время.
Взбешенный офицер, покраснев как свёкла, метнулся на выход, а Семён крикнул ему вдогонку: — Не забудьте прихватить с собой пистолет.
— Ты что, будешь с ним стреляться? — спросила Вера, глядя на Семёна.
— Я что похож на дурака? — спросил Семён и добавил: — Через неделю мы будем любоваться морем в Одессе.
Даша чмыхнула, ничуть не порицая Семёна, а Вера спросила: — Что за бумажку ты ему показывал?
Семён показал, и Вера прочитала, что майор Владимир Стрельцов является начальником отдела служба разведки гетмана Скоропадского.
— Тебя что, звать Владимир? — настороженно спросила Вера.
— Да нет, эту бумажку я написал на всякий случай, — сказал Семён.
— А печать? — не успокоилась Вера.
— Печать рисованная, — сказал Семён, выпив рюмку водки и заедая её котлетой. Даша тряслась от смеха, так что стол дрожал, а Вера смотрела на Семёна, не зная, верить ему или нет.
Подали поезд и они вышли на перрон. Заняв купе, они уже думали, что к ним никто не сядет, как тут прозвучал стук и дверь открыл мужчина в папахе и гражданском пальто, который произнёс:
— Простите, у меня здесь место.
Даша, сидевшая одна, подвинулась, освобождая половину лавки, а незнакомец, несмотря на то, что в вагоне царил холод, снял пальто, под которым обнаружился форменный френч без погонов.
— Симон Васильевич, — представился мужчина, и Даша назвала себя.
Прерываясь от своей интимной беседы, Вера и Семён представились, причём последний назвал себя коротко: «Семён», — и пожал руку попутчику.
