Но отчего-то столкнувшись именно с этим человеком, я впервые за десять лет почувствовала, что на этом свете есть кто-то родной мне.
— Если бы не встреча с вами… Я бы погибла, — вдруг сдавленно произнесла я. — Синьор Лукрезе, спасибо, что дали… Дали сироте семью. Хотя, я понимаю, что у меня теперь есть дядя и он, вероятно, полезный вам родственник…
— Если тебе это важно, — мягко взял он меня за плечи. — Я узнал о вашем родстве, когда вас собирались выписывать из больницы после пожара.
Похлопав меня по спине, синьор Лукрезе тихо добавил:
— Не злись на дядю. Как и на то, что на свадьбе он будет вести себя, как чужой. Дети часто не знают на что ради них идут взрослые. Никто не выбирает семью. На все лишь Воля Божья.
В церкви заиграл оркестр и, шмыгнув носом, я тут же взяла себя в руки. А синьор Лукрезе положил мою ладонь к себе на локоть и повел в большой зал. Сотни самых близких родственников заняли свои места внутри, а те кому не хватило места, прямо сейчас смотрят прямую трансляцию в саду отеля.
А снаружи уже раздавался вой полицейских сирен, который нарастал с каждой секундой, перебивая оркестр.
— О, приехали, собаки… — неодобрительно ворчал старик. — А работать кто будет, пока вы тут круги наматываете? Привыкли на казенном бензине кататься…
Переглянувшись с нонно, мы друг другу хитро улыбнулись.
— Собаки лают — караван идет, — прошептала я.
Высокие двери перед нами открылись, обдавая ароматом ладана, цветов и легким медовым запахом тысяч церковных свечей. Казалось, они плывут где-то в полумраке, создавая неповторимую атмосферу.
Таинства венчания.
Момента, когда Господь объединяет две души, создавая между ними нерушимый союз. И пусть смотрят тысячи пар глаз и видят, что я, не дрогнув, иду вперед к Сандро, который ждет меня у алтаря, что бы не случилось.
Вложив мою руку в ладонь внука, синьор Лукрезе сел на свое место и началась самая торжественная часть.
Напряженный до предела Сандро застыл, словно статуя, лишь влажными ладонями выдавая насколько же он нервничает. А старенький Отец Валентин тем временем начал проводить обряд.
Конечно, на итальянском.
— Зачем ты так подставилась? — вдруг шепотом спросил меня Сандро.
— А ты как думаешь? — слегка шевельнула я бровью. — Ради блага моей семьи.
Еще пару часов назад, я была готова винить всех на свете и откреститься от всего. Я никогда не стремилась ни богатству, ни к роскоши, ни к красивой жизни, как на обложке журнала. И тем более не шла к этому любой ценой.
И узнав правду, мою душу успокаивало то, что я честный человек, который просто стал жертвой обстоятельств. Что я лишь наивно обманулась в собственных мечтах, а с мафией на самом деле у меня нет ничего общего.
Но заметив, дядю Мишу в толпе гостей, я невольно сжала ладонь Сандро покрепче. Глупо врать самой себе. Как это у меня с мафией нет ничего общего?
Мой дед Ваня по папе — честным способом на жизнь не зарабатывал.
Его старший сын, мой дядя Миша — откровенный бандит. Хоть и одеваться стал прилично.
Дедушка, которого я искренне люблю и уважаю всем сердцем — Крестный Отец Коза Ностра.
И вот удивительно! Мое сердце похитил столь солнечный итальянец, как Сандро.
Полицейские сирены завыли так громко, что невольно я произнесла:
— Попроси его поторопиться.
Но кажется священник понял это и сам, потому что мы перешли к самым главным вопросам:
— Алессандро Лукрезе, согласен ли ты взять в жены Викторию Волкову?
Нахмурившись, Сандро, будто мучительно думал, а я чуть не хмыкнула. Так и хотелось сказать:
'Ты еще о чем-то думаешь⁈ Смысл всей твоей жизни, твое счастье, любовь и радость прямо перед тобой. Умница, красавица, хозяйственная, заботливая… Готовлю вкусно!
Только вспомни, как больно я бью полотенцем? М-м-м… А уж из какой я приличной семьи!'
Будто соглашаясь с моими аргументами, Сандро слегка кивнул и твердо сказал:
— Согласен.
Не колебаясь он надел мне на палец весьма внушительное обручальное кольцо.
— Виктория Волкова, согласна ли ты взять в мужья, Алессандро Лукрезе?
Словно копируя мое выражение лица, Сандро слегка наклонил голову, светясь самодовольством. А я специально взяла очень длинную паузу, наслаждаясь мерцающей в его глазах борьбой паники с восхвалением всех своих личных достоинств.
— Согласна, — усмехнулась я, беря кольцо с подушечки надевая ему на палец.
Лукавые искры замелькали в его непроглядно темных глазах. Может быть это отражение свечей, а может быть его глаза горят из-за того, что он смотрит на меня?
— Объявляю вас мужем и женой! Жених…
Быстрее чем священник договорил, Сандро вдруг прижал меня к себе и поцеловал. Так крепко притягивая меня к себе, что трепыхающееся в груди сердце вдруг остановилось.
Гости громко кричали «ура».
Полиция шумела за дверями, оглушая воем сирен, и угрожая вломиться в церковь в любую секунду.
Священник, стоя рядом с нами, читал какую-то молитву, будто всем сердцем молясь Господу, чтобы он благословил наше счастье.
А мы обнимали друг друга, сливаясь в поцелуе, словно именно он сделает нас настоящей семьей.
Ведь как гласит итальянская пословица: «Семья — это не главное. Это все».
Комиссар Эспозито
Во всех переулках от церкви и до отеля, выстроились почти все полицейские машины Палермо. А у отеля застыла сотня парней в форме самых разных отделений.
— Коломбо, бери водолазов и проверяй море возле яхт-клуба! — отдал Джованни приказ, резко выпрыгивая из машины.
— Есть!
— Остальные за мной!
Но вопреки ожиданиям Джованни, никто не спешил выполнять его приказ. Они даже не построились.
— Вы чего встали⁈ — заорал Эспозито. — У нас приказ от национального прокурора по борьбе с мафией и терроризмом. Я руководитель спецоперации!
— Комиссар, — виновато произнес кто-то. — А вы уверены, что именно тут стоит искать наркотики? Тут свадьба…
— У вас ордер на обыск! Что за тупые вопросы⁈
Можно ли описать словами шок, когда ты послал всех своих людей на обыски, а они трусливо трутся перед мафиозными воротами? А застывшие у входа журналисты снимают это все на камеры?
Вперед вышел высокий и жилистый начальник отдела по борьбе с наркотиками и тут же отвел комиссара в сторону:
— Джованни, поехали отсюда, — еле слышно сказал он.
— Антонио, ты что с ними заодно⁈ — прорычал Эспозито.
— Очнись, придурок! — наступал на него Антонио. — Твое отделение сожгли. Ты не догадываешься что это значит⁈
— Что они фасуют прямо здесь и сейчас 250 килограмм кокаина, а нас отвлекают как могут!
— Ты сам себя слышишь? — ужаснулся Антонио. — Мы весь город перерыли, проверяя эти проклятые бутылки, и ничего не нашли! Кто фасует наркотики на свадьбе⁈
— Ну, так пойдем и проверим последнюю точку! Или ты зассал⁈
Некоторое время Антонио смотрел ему в глаза, а после разочарованно замотал головой.
— Короче мне плевать на любые твои попытки задеть меня. Я и мои люди уезжаем. Мы в ваши столичные игры с политиками за должности играть не будем.
— Нет, ты остаешься и выполняешь приказ,— порычал Эспозито ему прямо в лицо. — Иначе тебя посадят за пособничество мафии… Уж поверь, я организую это в лучшем виде. Слишком мало ты всего нашел за двадцать лет работы.
— Знаешь что… — Антонио до хруста сжал кулак, готовый вломить ему в любую секунду. — Моя дочка ходит в школу держа за руку маму, а не охрану. И у моих людей точно также.
Он слегка толкнул его в грудь.
— Ты уедешь в Рим в любой момент, получать ордена и прочее за наш счет, а мы здесь останемся. Можешь спать спокойно — Лукрезе мне не платят. Но лучше меня со службы попрут за нарушение приказа или посадят, чем я буду бояться за свою семью.
