Борис ухмыльнулся:
— Объясняю истину: все недостатки человека — просто продолжение его достоинств. Или иначе: наши пороки — это неудавшиеся добродетели.
Они уже подошли к метро. Совсем незаметно за увлекательной грызней и обменом любезностями. Вошли в вагон и уселись на коротком сиденье, тесно прижавшись друг к другу. ОйСвета сладко пахла пастилой.
— Если будешь назначать мне свидания, — вновь завела она откровенную беседу, — запомни сразу: я вечно всюду опаздываю! Даже не нарочно. И не только на свидания.
— Просто так получается? — подсказал Борис и прилип к ней еще плотнее.
Она кивнула, не обратив на его легкое движение внимания.
— Когда я шла на свидание в первый раз, — начала она свое увлекательное повествование, — мне посоветовала опоздать мама. Объяснила, якобы так принято. Но я приехала вовремя, спряталась за угол и с удовольствием наблюдала, как влюбленный нервно бродил по улице и меня ждал. Но это детали. Я жила через переулок от школы и умудрялась хронически опаздывать на уроки. Все надо мной хохотали. И я вместе с ними. Наша классная наконец не выдержала. Посмотрела на меня и пропела со вздохом: «Когда машину-то купите?» Я не поняла и удивилась. «Какую машину?» — «Ну, в школу тебя возить! Чтобы не опаздывала!» Опять все так ржали…
Борис ухмыльнулся. Ноги стыли в сырых ботинках.
— Интересное кино… Купили?
— Что?
— Машину. Чтобы тебя в школу возить. ОйСвета махнула рукой:
— Не придуривайся! Какая машина? У меня родители — биологи. А у тебя мама кто? Очень хочется на нее посмотреть…
Теперь удивился Борис:
— Почему именно на маму? А мой отец тебя не интересует?
Зажигайка отрицательно помотала головой:
— Нет. Мужчина таков, какая у него мать. Отец тут ни при чем.
— Батюшки-светы! Где ты такое вычитала?
— Почему сразу «вычитала»? Я вообще никогда не пользуюсь книжной премудростью, предпочитаю собственную! — важно объявила ОйСвета.
— У тебя ее немерено? — хмыкнул Борис.
— Нечего иронизировать! — тотчас завелась девушка. — Просто я сама обдумываю свое житье! Без помощи всяких дурацких книжек!
— И как? Получается?
— Иногда, — призналась ОйСвета. — Но все равно радостно думать, что ты хоть капельку умеешь и можешь сама. И чем дальше стараешься, тем больше понимаешь, что в жизни везде и всюду необходимо много трудиться и она ничего не дает просто так, по первому требованию капризных детей, как рассчитывают глупые подростки. У нее все только вырывают и берут с боя мужественно и упорно.
— Логично и умно! — пробормотал Борис. — И снова твои собственные, нигде не вычитанные мысли? Даже не верится… Начинаю тебя уважать и ценить.
— А раньше не уважал? — встрепенулась ОйСвета.
— Так я же тебя плохо знал! Человека оценивают познавая, а познание начинается с удивления. Я увидел тебя и удивился: какая бойкая, без конца подпрыгивающая мадемуазель!
ОйСвета надулась:
— В твоем описании я выгляжу полной дурой, прыгающей от счастья жизни! А она радостна лишь для тех, кто ее не знает, не понимает и не пытается вникнуть в ее суть.
— Вот и славненько! — хмыкнул Борис. — Зато в твоем описании жизнь выглядит чересчур мрачной для всех умных и проницательных людей. Тогда зачем жить? Есть еще такое понятие, как оптимизм…
— Который воспитывает дураков! — расхохоталась памятливая ОйСвета и довольная, что поймала его на слове, захлопала в ладоши. В вагоне на нее стали оглядываться. — Твои же собственные слова! Ты запутался и заврался вконец, философ! А все потому, что живешь книжной мудростью, а не как я, своей личной, пусть даже совсем крошечной!
Они вышли из метро в Сокольниках и двинулись к дому Светланы. По дороге наглый Борис, давно привыкший с девчонками не церемониться, попытался ее поцеловать.
— Не надо, я боюсь! — внезапно завизжала попрыгунья.
Борис изумился и остолбенел на манер советского гаишника перед очередным снегопадом.
— Батюшки-светы! Чего?!
— У меня нос недавно был сломан! Что ты опять так дико выпятил глаза?
— Ой, Света! — вздохнул Борис, печально вспомнив Леньку. — Какой еще нос?
— Нос у человека только один! Запомни на всякий случай, вдруг пригодится! — объявила будущая юристка. — А почему ты так удивляешься? Я с брусьев упала.
— И прямо носом уткнулась в маты? — хмыкнул Борис. — Интересное кино…
— Ну, почти, — пропела ОйСвета. — А знаешь, твой стиль — это улыбка Джоконды… Обманчивая, как она сама.
Насчет Моны Лизы Борис возникать и спорить не стал, подозревая, что улыбки обманчивы слишком часто.
— Батюшки-светы! Значит, с той поры ты с Леонидом ни-ни, не целуешься? Даже близко к нему не подходишь? Кого ты хочешь в этом убедить? Меня не так легко обштопать, как ты думаешь.
— Леня — человек особенный, — вздохнула ОйСвета. — Непохожий на остальных… Поэтому себя с ним не равняй! И с другими тоже.
— Где уж мне! — фыркнул обиженный Борька. — Я и не пробую… Низкий поклон ему от меня!.. Но если он такой исключительный и своеобразный, прямо выбивающийся из наших простых рядов, и нет ему равных во всем мире — непонятно, правда, в чем! — тогда почему же ты сейчас едешь со мной, а не с ним?! Да еще набиваешься на будущие свидания! А?! Сидела бы смирно возле своего неповторимого и единственного и не рыпалась бы!
ОйСвета шла молча и явно в дискуссию вступать не желала.
— Что завяла, как сорванный цветок? Возрази хоть что-нибудь! Ответь, по крайней мере! — взбеленился Борис. — Тупо не раскрывать рта — это невежливо, к твоему сведению! Роди, пожалуйста, парочку фраз!
— Ты грубый… Я так виновата перед ним… — наконец прошептала девочка. — Он меня любит… А я… — И она умолкла.
— Что — ты? — не выдержал Борис. — Не любишь? Такое частенько случается! И вообще среди сложившихся пар редко любят двое. Чаще именно один, а второй милостиво и снисходительно разрешает себя любить.
— Но я так не хочу! — грустно и потерянно пробормотала ОйСвета.
У нее удивительным образом непрерывно и стремительно менялось настроение. И за ним становилось трудно уследить даже ей самой.
— А как же ты хочешь?
— Хочу, чтобы Леньке было хорошо жить, а ему плохо… И только одна я могла бы ему помочь… Но я не могу…
— Вот теперь запуталась ты! — мгновенно поймал ее на слове Борис. — Как это «могла бы, но не могу»?
ОйСвета безнадежно махнула рукой и торопливо пошла вперед.
— Эй, погоди, мы так не договаривались!
Он быстро догнал и крепко, больно схватил за руку. ОйСвета попыталась вывернуться, но безуспешно.
— А мы с тобой еще никак не договаривались! И наверное, не договоримся. Кто знает…
