— Собакам сегодня лучше нас бояться.
— И все-таки?
— Идем! Вы с нами в безопасности. Можете идти сами? Ваши ноги поранены. Вот туфли.
И тут женщина, могучая и высокая, как мужчина, помогла мне встать на ноги. Ее руки были сильны, с твердыми мускулами от тяжелой крестьянской работы, но улыбка не покидала широкого лица и была удивительно доброй.
— Пошли, мадемуазель, — сказала она. — С нами вам не должно быть страшно.
Выйдя из дома, я увидела, что женщины вооружились чем попало. Они стояли шеренгой, одна держала топор, другие — большие палки, дубины. Кто-то сунул мне в руки тяжелый предмет, который я, занервничав, все же взяла.
— Это... для защиты от собак? — спросила недоверчиво.
— Да. От собак. Смелее! Я буду рядом с вами, — сказала огромная женщина. — И у меня это есть.
Я увидела, что она тоже держит топор — тяжелый обоюдоострый колун для колки дров.
Первые уже пошли вперед по дороге.
— Спешить надо, — сказала моя защитница, — нельзя отставать, мадемуазель.
— Держитесь вместе, — крикнул кто-то, — и больше не разговаривать!
Мы шли, шлепая по огромным грязным лужам, оставшимся от недавнего ливня. Мокрые листья деревьев задевали лица, но я больше ничего не боялась. Было так приятно чувствовать себя в окружении дружески настроенных ко мне женщин.
Мы достигли кладбища и прошли по нему, даже не взглянув на мавзолей. Впереди показался огонек — в окне «Молота ведьмы».
Чей-то голос впереди позвал меня тихо.
— Отсвет в вашей комнате, мадемуазель. Вы оставили его, когда Саша вас позвал, — сказала мне Марица.
Я содрогнулась.
Мои израненные ноги ныли от боли, но я не обращала внимания на боль. Смутное возбуждение овладевало мной. Мы ускорили шаги, я слышала тяжелое дыхание женщин — и тех, что были рядом, и тех, кто шел впереди и сзади. Вскоре я поняла, что и сама дышу так же громко, возбужденно.
Огонек приближался. Мы дошли до больших деревьев, потом вышли из-за них на открытое место, впереди показалась стена.
От сильного ветра с моря хлопали юбки женщин, разлетались мои спутанные волосы.
— Лара сердится, — произнес кто-то по-английски.
Моя соседка рассмеялась. Смех ее нельзя было назвать приятным. Потом прошипела:
— Пусть старая шлюха воет. Она ничего не сможет сделать...
— Тише! — оборвали ее. Чья-то рука дотронулась до моего плеча, я остановилась. Мы стояли в тени высокой стены.
— Как же мы пройдем через ворота? — поинтересовалась я.
— Они не заперты. На ночь запираются только внешние ворота, но не эти, отделяющие поместье от наших деревень.
Женщины, шедшие впереди, начали осторожно открывать ворота.
Раздался собачий лай.
— Там восемь псов! — сказал кто-то отчетливо. — Встаньте по обеим сторонам, дайте им проход.
Женщины встали по обеим сторонам образовавшегося прохода. Моя соседка взяла меня за руку.
— Будь около меня.
— Они бегут сюда! — крикнула Марица.
Я сжала палку и подняла ее, задохнувшись от возбуждения и азарта, готовая обрушить удар на головы атакующих собак, хотя замирала от страха. И тут услышала приближение собак. Они бежали по гравию по направлению к нам — натренированные атаковать, а может быть, и убивать, если нужно.
Появившееся первое рычащее чудовище прыгнуло и тут же рухнуло под градом посыпавшихся на него с двух сторон яростных ударов. Громкие крики женщин, лай, вой раненых псов... Наш строй сломался. Я тоже ударила моей дубинкой пса, который бросился на женщину, стоявшую напротив меня. Он упал и завыл в агонии, но она еще долго продолжала бить по нему в истерике, хотя он больше не двигался.
Все было кончено очень скоро. Одна из женщин сидела на земле и плакала, другие ее утешали.
— Он сейчас будет здесь, — предупредил кто-то. — Он должен прийти! Прячьтесь! Встаньте в тень у стены и притаитесь. Пусть сначала выйдет и увидит своих псов.
— Если он их увидит, то не выйдет... Оттащите собак в сторону.
— Правильно. Быстрее тащите их в тень под стену!
Мы оттащили собак к стене, волоча тяжелые тела за обмякшие лапы. Я тоже прислонилась к стене, мне было дурно.
Что я здесь делаю, подхваченная массовой истерией? Меня снова охватила дрожь, то ли от того, что мы только что сделали, то ли от страха перед Сашей.
— Мадемуазель! — Марица дернула меня за рукав. — Я помогала открывать ворота и видела гараж. Игорь еще не вернулся!
— Не вернулся? Как же мы тогда убежим отсюда? Марица, что-то не так! Я боюсь...
— Я тоже, мадемуазель. В нас сегодня вселился дух зла. Мы не собирались делать ничего подобного.
— Может, лучше сбежим? Вместе?
— И встретимся с Сашей?
Я вздрогнула и замолчала. Мы стояли у стены и ждали вместе с остальными. Я ничего пока не слышала и не видела. Только те, кто были ближе к воротам, могли видеть двор. Он был пуст. Нам останется еще открыть ворота дома, те, что караулит старый Игорь.
— Он идет!
Я боялась пошевелиться. Прижавшись к стене за спиной Марицы, которая была напугана не меньше меня, я вдруг услышала медленные, тяжелые шаги по гравию. Потом Саша сильным, глубоким голосом позвал собак, но ответом ему было молчание. С другой стороны стояла моя телохранительница, крепко сжимая топор. Она дышала тяжело, с присвистом. Саша замолчал. Не стало слышно и его шагов — он сошел с гравия на траву.
Я затаила дыхание, чувствуя, что он подходит все ближе и ближе. Потом различила его сердитое бормотание... И вдруг увидела его. Он осторожно выглядывал в открытые ворота.
На какой-то миг его взгляд, казалось, коснулся меня. Я застыла и поняла, что никто не сможет защитить меня от полного самоуничтожения, если Саша посмотрит мне прямо в глаза.
И в этот момент темные тени отделились от стены, двинулись к нему. Женщины шли полукругом.
Саша развернулся к ним, сразу ощутив угрозу, которую таили в себе темные фигуры. Из его груди вырвался звук, похожий на рычание...
Он что-то крикнул по-русски и вытянул руку по направлению к ним. Потом сделал шаг назад, еще один. Он явно готовился к драке, но было поздно. Женские фигуры почти замкнули кольцо. Саша начал что-то быстро говорить голосом полным угрозы и страха, но женщины, не обращая на это внимания, теснили его к обрыву, к морю.
Я осталась стоять на месте, страх так сковал мое тело, что я не могла двигаться. Марица крепко держала мою руку.
Темные фигуры удалялись к обрыву, исчезая в ночи. Сашин голос поднялся до вопля, уже не угрожая, а полный животного страха и агонии.
На мгновение я увидела его силуэт на небе — он был выше женщин. Потом силуэт исчез.
Пока Саша падал вниз, в бездну, крик удалялся. Наконец наступила тишина...
Я бросилась в ворота вместе с Марицей. Мы бежали к дому, огибая его, под ногами скрипел гравий. В подвальном этаже зажегся свет, там, где спали Стефан и другие слуги. Затем зажегся свет этажом выше, в комнате наверху, у Шерил или Питера.
