Ознакомительная версия.
В очереди на «родную сторонушку» Варвара так устала, что ее не держали ноги. Она непрерывно зевала, мерзла, натягивала на руки рукава Димкиной куртки и с ужасом думала, как станет добираться до своей улицы Тухачевского. От Шереметьева ходил экспресс — очень удобно, но пойди ночью найди этот экспресс!..
Никто не должен был ее встречать, и все же она расстроилась, проходя сквозь плотную толпу встречающих. Ей тоже очень захотелось, чтобы кто-нибудь ее встречал, высматривал в толпе, сжимал в кулаке бесполезный букетик. Кто-нибудь, кому она могла бы рассказать о Карловых Варах и обо всех своих чрезвычайных происшествиях.
И чтоб новую стрижку кто-нибудь оценил!.. Подумав про стрижку, она моментально вспомнила, какое лицо было у Ивана, когда он увидел ее выходящей из лифта.
Даже если в жизни Варвары Лаптевой никогда больше не будет романтических — ха-ха! — приключений, все равно воспоминания о том, как он был ошеломлен, будут согревать ее даже на смертном одре.
— Как это вышло? — спросил он, едва она к нему приблизилась. — А до этого что было? Парик? Для тепла?
Он остался в Карловых Варах, а она улетела. Без конверта и с невыполненным поручением. От пропажи конверта ей было так скверно, что она даже сувениров не купила. Только Васе — маленькую стеклянную машинку на зеркальной подставке, в круглой коробочке с бантом.
Шеф ее убьет. А если не убьет, значит, уволит. Что там могло быть, в этом конверте, если все, включая триста долларов, осталось цело, а конверт утащили?!
Зачем утащили конверт? Кто мог утащить конверт? Явно не шеф, потому что он мог утащить его из собственного кабинета, а не из Варвариного номера в Карловых Варах! Враги шефа? Тогда, выходит, правильной была та, самая первая ее догадка о том, что она везет по меньшей мере схему секретного торпедного завода или план ракетной шахты.
«Алекс — Юстасу. Сообщаю вам зпт что планы получены вовремя тчк По агентурным данным глава ЦРУ собирается вскоре посетить тчк Вам надлежит сообщить в центр зпт…»
Варвара помотала головой. Рюкзак оттягивал ей руку, как будто в нем были гири.
Варвара села прямее и заставила сонную голову прямо держаться на шее.
Иван Александрович, то есть просто Иван, был совершенно ошеломлен ее новым видом. Он даже долго говорить не мог. Пришлось говорить ей. Она усердно разглагольствовала и однажды в середине разглагольствований взглянула на него, и он покраснел. Она видела это собственными глазами. У него были выбритые до синевы щеки, смуглая кожа, и он покраснел так, что она заметила. Правда, после этого она стала разглагольствовать вдвое активней, не давая ему вставить ни слова, — все из-за того, что ей было очень неловко, вроде бы она за ним подсматривала.
Вообще она вела себя как-то не правильно, неестественно и очень глупо.
Ну, не знает она, как нужно вести себя с мужчиной по дороге в немецкую пивнушку! А потом, по дороге из пивнушки? Он все звал ее в парк, а она не пошла, потому что боялась, что после пива ей непременно понадобится в «удобства», а есть ли они в парке и как она станет у него отпрашиваться, если есть?
Небось Вику Горину не интересуют такие идиотские вопросы! Уж Вика наверняка знает, как следует себя вести, чтобы мужчина не убежал от тебя в панике!
Впрочем, Варвара была уверена, что она попалась Ивану случайно, и даже не стоит задумываться над тем, какое она производит на него впечатление, и писать список имен будущих детей тоже пока не стоит.
Он уже выкинул тебя из головы. Ты должна сделать то же самое.
Но это было непросто.
Иван доехал с ней до темной остановки, выпрыгнул следом из «экспресса», в котором Варвара так славно пригрелась, пошел рядом по растаявшей тропинке, и грязь чавкала под толстыми подошвами его ботинок в «деревенском стиле», вместе с ней вошел в лифт, заглушив своим одеколоном запах собак и сырости, протиснулся за ней в стеклянную дверь и ждал, когда она достанет ключи.
Он исчез только на пороге ее квартиры. Испарился, как лесной дух.
Варвара толкнула дверь, одновременно нашаривая справа выключатель и стараясь наступать только на газетку, предусмотрительно расстеленную на полу. Что-то попалось ей под ноги, и она еще успела удивиться — ничего не должно быть на полу в прихожей, похожей на шкаф из гарнитура «Хельга».
Вспыхнул свет.
Очень медленно, как при замедленном повторе спортивных соревнований, Варвара поднесла руку ко рту.
Ее квартира была разгромлена.
Однажды она смотрела кино про гражданскую войну. Штаб Деникина после прихода красных выглядел точно так, как ее квартира. Даже обои были содраны со стен и свисали, похожие на нечистые языки.
Книги. Посуда. Белье. Какое-то барахло с антресолей. Ее пальто в собачьей шерсти. Кастрюли и сковородки. Банки из холодильника.
Выворочено было все, даже диваны от стен отодвинуты.
Варвара закрыла глаза и взялась рукой за стену.
Не упасть бы, озабоченно сказал кто-то внутри ее головы.
«Я не упаду, — возразила она с досадой, — я постою немножко. Приду в себя».
Она постояла и открыла глаза. Все осталось так, как и прежде, но на этот раз она была готова к тому, что увидит.
Из ее номера в Карловых Варах украли конверт.
Что искали в ее квартире в Москве?
Кто искал? Вернулся тот, кто четыре дня назад стукнул по голове Димку? Или пришел другой?
Запах лекарств стлался над курганами вывороченных вещей. Наверное, в лекарствах тоже что-то искали.
Ключ. В последний день на работе у нее вытащили ключ.
Раненый Димка не мог оставаться в открытой квартире, и его взяла к себе Таня. Выходит, что тот человек вернулся, уже не опасаясь, что нарвется на Димку. Выходит, он знал, что Димки нет и Варвары нет, пришел и открыл ключом дверь и стал методично крушить ее частную жизнь — рыться в вещах, отдирать обои, вываливать на пол полотенца, лезть в шкафы.
Выходит, он следил за квартирой! Или… за Варварой?!
Может, он и сейчас следит?!
Варвара вскрикнула — тихонько. Оглянулась по сторонам, как будто опасаясь, что из стены выйдет бандит с биноклем, тот самый, который за ней следит.
Дрожащей рукой она выключила свет, кое-как вставила ключ, заперла квартиру и побежала к лифту.
«Верните то, что вам не принадлежит, — было напечатано на белом листе обычным компьютерным шрифтом, — абонентский ящик 280, Москва. Срок два дня».
Таня заваривала чай, то и дело расстроенно поглядывая на листок. Он был немного помят — там, где булавка пришпиливала его к дерматину двери в Танину квартиру.
— Что это такое? — сама у себя спросила она и еще сильнее рассердилась. — Что мне не принадлежит? Что я должна вернуть?! Черт знает! Принесло вас на нашу голову!.. — сказала она Димке, который в ответ на ее тираду участливо шевельнулся на стуле. — Угораздило вас!..
Ознакомительная версия.
