— На случай, если ты не заметила, я уже связался с тобой. И если тебе будет от этого легче, то, нет, Старки одобряет тебя. Самым категоричным образом. Так же и все здесь вокруг.
— О.
Чувство облегчения окатило ее.
— Я только знаю, насколько могут быть требовательны семьи в подобных ситуациях, — осторожно начала она. — Если они не одобряют…
— Нет, — прервал Кавена с холодной рассудительностью. — Ты не имеешь представления, как ведут себя семьи в таких ситуациях. Знаешь только, как вела себя одна семья, и это происходило двадцать восемь лет назад. Еще до твоего рождения!
Кимберли встала, пораженная и расстроенная его резкой позицией. За последнее время она уже привыкла к тому, что Дариус Кавена ее баловал.
— Иногда я забываю, каким властным ты предпочитаешь быть, — сказала она ему, направляясь к двери. — Увидимся за обедом.
— Ким, погоди!
Он встал из-за стола, неотразимые зеленые глаза смотрели настойчиво.
— Что, Кавена? — осторожно спросила Кимберли, уже взявшись за ручку двери.
— Ким, ты должна понимать, что бы я не делал, это затем, чтобы между нами все было правильным. Я знаю, что временами кажусь тебе тираном, но ты должна знать, что я хочу только лучшего для тебя. И для себя, — добавил он сухо. — И не притворяюсь, что во всем этом буду играть роль полного альтруиста.
Она склонила на бок голову.
— В чем, во всем?
— Неважно. Только запомни мои слова. О, Ким, и почему бы тебе не передать миссис Лоусон, чтобы подала к обеду бутылку рислинга нового урожая.
— Конечно, — вежливо согласилась она и закрыла за собой дверь. И пока я прошу ее об этом, мрачно подумала Кимберли, заодно могу с тем же успехом сказать ей, что хотела бы видеть на столе бутылку острого соуса. Я не могу с уверенностью определить свой статус в этом доме, но должна же я иметь хоть какие-то права! Этой ночью он снова приходил к ней, и, несмотря на то, что прямо не афишировал их отношения перед другими обитателями дома, было очевидно: Кавена не пытался притвориться, что не спит с ней. Казалось, никто не обращал внимания на их явно близкие отношения.
На самом деле, Кимберли могла бы утверждать, что все, кажется, этому радовались. Впрочем, ей померещилось, что он любил ее этой ночью с удвоенной страстью, словно старался оставить отпечаток на ее чувствах. К этому времени ему следовало осознать, мимоходом подумала Кимберли, что он успешно вытеснил из ее души образ воображаемого возлюбленного.
Сейчас ее сможет удовлетворить только лишь реальная любовь Дариуса Кавены.
Некие глубинные инстинкты предупреждали Кимберли о нависшей над ней опасности, когда Кавена сопроводил ее в богато обставленную гостиную элегантного отеля «Юнион-скуэр». Будь она честна сама с собой, то поняла бы, что обещанному путешествию в Сан-Франциско не предстояло стать наяву той романтической идиллией, каковую она себе представляла. Кавена вел себя скованно с тех самых пор, как накануне предупредил ее, что все свои действия, какими бы они не были, он совершает ради ее же блага. Когда люди, особенно мужчины, начинают говорить тебе, что делают что-то тебе во благо, разумной женщине следует уносить ноги. Как можно быстрее. Впрочем, в последнее время вряд ли ее можно было назвать разумной женщиной, размышляла Кимберли. Скорее влюбленной женщиной.
А это большая разница. Напряжение Кавены передалось Кимберли, от чего она рассердилась на саму себя. Всю дорогу до города Кавена почти не разговаривал. Вокруг него витала аура суровой неприступности, которая подавляла все ее попытки вызвать его на разговор. Когда они зарегистрировались в отеле, он проводил ее наверх в номер и там довольно резко предложил ей переодеться в вечернее платье.
Испытывая мимолетное желание понять атмосферу между ними и разрядить ее прежде, чем закончится вечер, Кимберли с надеждой нарядилась. Причудливое маленькое вязаное черное платье с отороченными золотом воротником и манжетами откопала Джулия во время их похода по магазинам. Вместе с черными босоножками на высоких каблуках и элегантно закрученными на затылке волосами Кимберли чувствовала, что готова встретиться с чем угодно, что бы не сулил этот сомнительный вечер. Ей показалось, что Кавена вырядился так, словно готовился к войне. Выглядел он каким-то пугающим, отчужденным и особенно мужественным в вечернем костюме и белой рубашке. Она ощущала, как с каждой проходящей секундой между ними с угрожающей быстротой растет пропасть. Ее мечты о вечере любви и взаимных клятвах рассыпались прахом. К тому моменту, когда они предстали перед улыбающейся женщиной-андминистратором, Киберли уже знала, что происходит что-то катастрофическое.
Стоящий рядом Кавена властным голосом тихо произнес:
— Нас ожидают супруги Марланды.
Кимберли все еще стояла как вкопанная, когда администратор вежливо кивнула и повернулась показать дорогу.
— Кавена, что ты сделал? — зашептала Киберли, мрачное предчувствие прокралось и полностью захватило ее сердце. Она повернулась, и ее глаза, в которых плескалась боль, встретились с его непреклонным взглядом. — Что ты делаешь с нами?
Он напряженно сжал губы, глядя на нее сверху, и в какое-то мгновение она подумала, что видит отчаяние в глубине его изумрудных глаз. Но почти мгновенно его сменила неумолимая решительность.
— Так надо, Ким. В противном случае ты никогда бы не согласилась встретиться с ними.
Кимберли потрясла головой, пытаясь прояснить мысли.
— Я с самого начала знала, что ты самонадеян, но никогда не думала, что ты обратишь это против меня.
Его рука сомкнулась на ее запястье.
— Давай поскорее покончим с этим, Ким. Это не так ужасно, как ты думаешь. Поверь мне.
Она посмотрела на него непонимающим взглядом:
— Поверить тебе? Но, Кавена, после сегодняшнего вечера я никогда не смогу тебе больше верить, так ведь?
От ярости черты Кавены окаменели еще больше.
— Ты не знаешь, о чем говоришь. Не сопротивляйся, Ким. И не бойся. Я с тобой, помнишь? И не позволю, чтобы с тобой хоть что-то случилось.
— Да что может еще случиться? — спросила она. — Ты знаешь, когда ты повез меня в Сан-Франциско, я подумала, что мы проведем время наедине. И думала, что этот вечер будет особенным для нас. Я всегда ограничивала свой мир фантазий рамками страниц моих книг, но, видимо, я позволила ему одурачить себя в реальной жизни.
— Я не фантазия, черт подери!
— Да, это так. Но мужчина, в которого я влюбилась, оттуда.
— Мы разберемся с этим позже, после того, как ты встретишься с Марландами и поймешь, что нет нужды избегать своего наследия.
