Я побежала. Глаза мои привыкали к темноте, кроме того светили звезды. Я увидела какие-то фигуры около перил. Двое были маленького роста и один — большого.
Я топала ногами по палубе и, кажется, кричала на бегу. Мужчина бросился в противоположном направлении и, когда он пробегал мимо освещенного окна, я успела разглядеть, что он в смокинге, но — что за странность? — у него, кажется, не было лица.
Дети стояли, вцепившись в перила, Кенди всхлипывала.
— Кто-то хотел столкнуть нас за борт, — объяснил Гильберт, когда я схватила их обоих. Его трясло.
— У него н-нет лица! — добавила Кенди и разразилась таким истерическим плачем, что я испугалась — она захлебнется.
Я стала крепко их отчитывать, чувствуя, как и меня тоже начинает колотить.
— Вы что не знаете, что вам нельзя подниматься сюда ночью? Вы должны уже третий сон видеть. Почему вы не слушаетесь? Я думаю, он просто хотел отвести вас назад в постель.
— Нет! Нет!
— Ладно, немедленно в постель! Я просто не знаю, что скажут ваши мама с папой.
Я взяла их за руки и потащила к ближайшей двойной двери, а потом вниз по лестнице. Я так разволновалась, что повела их по главной лестнице, и на палубе А мы столкнулись с помощником эконома. Он только взглянул на меня и на плачущих детей — а у Гильберта тоже было зареванное лицо — и пригласил нас в свою каюту.
— Я позову их отца, — сказал он, выслушав наши довольно сбивчивые объяснения. Он позвонил по телефону и попросил вызвать мистера Верритона по судовой системе оповещения.
Через пять минут появился Эдвард Верритон. К этому времени дети немного успокоились и я тоже отчасти пришла в себя. Мне сразу бросилось в глаза, что лицо мистера Верритона ничем не отличается по цвету от его белой рубашки.
— Что все это значит? Меня вызвали по громкоговорителю. Я только зашел в танцзал. Что случилось, дети?
Кенди и Гильберт повторили свой рассказ сначала, перебивая друг друга. Я смотрела на них и постепенно мною овладевал ужас. Потому что, где был их отец до того, как пришел в танцзал?
— Вам все это, наверное, приснилось, — сказал он, выслушав.
— Нет, мистер Верритон, я действительно нашла их на шлюпочной палубе, — возразила я. — Я зашла взглянуть на них, перед тем как ложиться спать самой, но их кровати оказались пустыми. Там действительно был кто-то — я видела, как он убегал. Но я сказала детям, что…
— Это ужасно глупо — ложиться спать, когда все веселятся, — воскликнула Кенди. — А на палубе так хорошо. Но этот мужчина подкрался к нам сзади и одной рукой схватил меня, а другой пытался поднять за шиворот Гила. Я закричала и стала выворачиваться, и тут я увидела, что у него нет лица. Луны не было, но светили звезды. У него не было ни рта, ни носа, только глаза, кажется. А потом пришла Джоанна и этот страшный человек убежал.
Лицо Эдварда Верритона испугало меня, но он спокойно сказал:
— Кто-то просто хотел напугать вас, чтоб вам не повадно было бегать ночью из постели. Отведите их, пожалуйста, назад в каюту, Джоанна. По-моему, вам и самой не следовало вставать. Простите меня за этот переполох.
— Хорошо, мистер Верритон. Я отведу их, — сказала я и стала потихоньку подталкивать детей впереди себя. Когда мы вышли за дверь, я услышала, как помощник эконома озадаченно сказал:
— Да-а, все это странно… очень странно… Разумеется, никто из судовой команды их и пальцем бы не тронул. Надеть чулок на голову — это старый трюк. Но я не понимаю…
Я могла бы вернуться и сказать, что это был пассажир, причем пассажир первого класса, потому что никто из второго смокингов не носит. Но каждый шаг отдавался у меня в голове страшной болью, и я думала только о том, как поскорее положить детей спать.
Я ни минуты не сомневалась, что там, на шлюпочной палубе, кто-то пытался убить Кенди и Гила. Их собственный отец? Или, может быть, Грэм Хедли?
Я вспомнила вечер, когда Грэм Хедли стоял рядом со мной и, глядя на проносившуюся внизу темную воду, я испытала острое чувство незащищенности. Он запросто мог увидеть, как дети потихоньку пробирались наверх, и пойти за ними, чтобы использовать эту неожиданно предоставившуюся возможность избавиться от них.
Я уложила детей в кровати и, как могла, успокоила их, стараясь рассуждать спокойно и здраво. Кажется, мне почти удалось убедить их, что вся эта история, по большей части, просто привиделась им.
Потом я пошла к себе в каюту, заперла дверь и легла в постель. В конце концов я заснула, но всю ночь меня мучили кошмары. Я летела вниз… падала, падала в темную воду. Я плутала в бесконечном лабиринте. И все время кто-то таинственный и зловещий неотступно преследовал меня; несколько раз голос Кенди звал на помощь.
В девять утра стюард принес мне завтрак. Есть мне не хотелось, но я с благодарностью набросилась на горячий кофе. В половине десятого заглянула миссис Крейг. Она немедленно стала обсуждать ночные происшествия.
— А мне они показались такими тихонями! Вот ведь озорники! Но они, разумеется, выдумали всю эту историю с мужчиной, который хотел столкнуть их за борт. Кенди девочка очень нервная и в некоторых отношениях еще совсем ребенок. И у меня сложилось впечатление, что их родители не совсем ладят между собой, так что, наверное…
— Там действительно был кто-то, я видела, — перебила я. — Но их я постаралась убедить, что они все это выдумали.
— Подумать только! Но не волнуйтесь, дорогая. Я помогу Кенди и Гилу с маскарадными костюмами для сегодняшнего утренника.
— Ох, спасибо вам огромное! — слабо откликнулась я. — Но это мои обязанности.
— Дорогая моя, я обожаю детей. Мне самой хотелось бы иметь по крайней мере шестерых! Их мать, очевидно, не встанет сегодня. С ней все, на самом деле, очень печально. По-моему, она не совсем… здорова, — тактично закончила миссис Крейг. — Кстати, происходит что-то непонятное. По всему пароходу ищут какого-то мистера Грэма Хедли. По всем громкоговорителям его просят подняться к капитану. Его или любого, кому что-либо известно о его местонахождении. Я не знаю даже, кто это такой, а вы? У меня ужасная память на имена.
У меня сильно забилось сердце и застучало в висках.
— Да, я знаю его. Такой смуглый мужчина, который часто ходит в ярко-голубой рубашке. Он почти всегда бывает возле бассейна. Вы хотите сказать, что он пропал?
— Я ничего толком не знаю, дорогая. Надо полагать, да, — ее все это не слишком интересовало.
Когда она ушла, я снова легла и стала думать, куда мог исчезнуть мистер Хедли. Я вспомнила, какое лицо было у мистера Верритона, когда он услышал рассказ Кенди, и в первый раз мне пришло в голову, что он не стал бы покушаться на жизнь собственных детей. Я была уверена, что он на самом деле любил их. Но если это сделал Грэм Хедли, и мистер Верритон его заподозрил…
