Ознакомительная версия.
– Ну, давай, Людка, с богом! – перекрестился дед.
Она нажала на курок, грохнул выстрел, и не успел он отразиться от глухой стены бора, как раздался оглушительный визг и собачонка, дернувшись несколько раз, затихла. Псы, как по команде, поднялись на лапы и с оглушительным лаем набросились на погибшую подружку. Через мгновение свора превратилась в один визжаще-рычащий клубок. От него во все стороны летели клочья шерсти, снег, прошлогодние смерзшиеся листья…
Людмила перебросила карабин Банзаю и со всех ног помчалась к дереву.
– Прыгай, я тебя поймаю! – крикнула она ребенку. Но он продолжал сидеть неподвижно, сжавшись в комочек и ухватившись за ствол дерева. – Ну прыгай же, – взмолилась девушка, – сейчас собаки вернутся!
Ребенок едва заметно шевельнулся и вдруг, не вымолвив ни слова, не спрыгнул, а свалился на нее сверху. Людмила протянула руки, но удержать его не сумела, и оба упали в сугроб.
– Людка, беги! – услышала она истошный крик Банзая, оглянулась и увидела огромного вожака, присевшего в прыжке в каком-то метре от них. В последний момент она успела загородить мальчишку своим телом и одновременно выхватить из ножен висевший на поясе охотничий нож. И тут же почувствовала резкую боль в руке: очевидно, пес все-таки успел рвануть ее зубами, но нож уже вошел в грудь собаки. Она утробно рыкнула, потом отчаянно завизжала, и в то же мгновение ее тяжелое лохматое тело навалилось на них, и Людмила ощутила резкий запах псины и свежей крови.
«Господи, сейчас вся стая будет здесь!» – успела она подумать, каким-то нечеловеческим усилием сбросила с себя все еще бьющегося в агонии пса, подхватила одной рукой мальчонку и бросилась к саням. Никогда она не бегала с такой скоростью! За ее спиной ударил выстрел, послышался трехэтажный мат, потом еще один выстрел и еще более отборный мат. Дед Банзай прикрывал их отход, и весьма успешно, если судить по истошному визгу и лаю, сопровождающим каждый его выстрел.
Добежав до дороги, она толкнула мальчонку в сани и укрыла его с головой тулупом.
В этот момент собаки настигли деда у обочины, и он, яростно матерясь, принялся отбиваться от них прикладом карабина.
Людмила подхватила лежащую на дне саней узкую доску, которую дед возил с собой на случай попадания в полынью, и со всех ног бросилась к нему на помощь.
Удары палкой оказались гораздо действеннее, чем выстрелы, и псы отступили на некоторое время, но не ушли, а залегли в снегу, сторожко поглядывая в сторону противника.
И пары минут, во время которых собаки приходили в себя и наскоро зализывали боевые раны, как раз и хватило их противникам, чтобы благополучно отступить к саням.
Людмила отсекла ножом поводья – распутывать дедов узел уже не было никакой возможности – и перебросила их Банзаю. Сама же упала в сани рядом со спасенным мальчиком и закричала не своим голосом:
– Гони, дядя Федор, гони!
Но тот и без подсказки поднялся в санях во весь рост, раскрутил кнут над головой и разразился очередной порцией мата, подобного которому Людмила в жизни своей еще не слышала.
Псы с громким лаем бросились в погоню. Людмила перевернулась на живот, подтянула к себе карабин. Лошадь, хотя и перешагнула пенсионный возраст, подгоняемая руганью Банзая и лаем настигающих их псов, прибавляла и прибавляла ходу, и вскоре сани словно взлетели на высокий увал, с которого дорога резко нырнула вниз и влилась в деревенскую улицу. Псы предприняли очередную попытку обойти сани с двух сторон и перекрыть дорогу, но Людмила прицелилась, и еще один из лохматых бродяг остался лежать темным пятном на сверкающем в лунном свете снегу.
Справа и слева от них мелькнули первые избы. Людмила приподнялась на коленях и облегченно вздохнула. Их преследователи в село не вошли. Эта территория им не принадлежала. Ее подлинные хозяева, почуяв чужаков, покинули подворотни и, не отряхнув лохматые шубы от снега, устремились к окраине села, чтобы грудью встать на охрану его границ.
– Кажись, живы? – радостно рассмеялся Банзай и, натянув вожжи, умерил пыл лошаденки. И она с явным облегчением вновь затрусила рысцой по сельской улице.
– Живы, живы. – Людмила откинула тулуп с ребенка. – А ну-ка, разбойник, признавайся, как за селом оказался? – Она погладила его по голове и спросила: – Ты чей?
Ребенок оттолкнул ее руку и потянул тулуп на себя.
– Ну нет, голубчик. – Людмила подхватила его под мышки и посадила рядом с собой. – Давай отвечай, не бойся! Скажи, где живешь? Куда нам тебя отвезти?
Мальчик продолжал молча и исподлобья наблюдать за ней. И Людмила вздохнула:
– Маугли какой-то, а не ребенок, – и снова погладила его по голове. – Придется, дядя Федор, везти его в милицию, пусть сами определяют, кто он и откуда, если с нами не желает разговаривать. Или напугался сильно? – Она склонилась к ребенку и заглянула ему в глаза. – Не бойся, теперь тебя никто не тронет. А в следующий раз помни, что нельзя одному за село выходить…
Она не успела договорить. Из-за угла послышался звук сирены, и дорогу им преградил «уазик» с проблесковым маячком на крыше.
– Вот тебе и милиция! Легкая на помине! – проворчал дед Банзай и остановил лошадь.
Из машины выскочили два человека. В одном Людмила узнала Барсукова, вторым был высокий, незнакомый Людмиле старик.
– Что ж вы, товарищ начальник, дорогу загораживаете? – крикнул им Банзай, сошел с саней в снег и потянул лошадь за уздцы в сторону. – Проезжайте уж…
– Постой! – крикнул Барсуков и подошел к саням. Увидел Людмилу и строго спросил: – Это не вы случайно стреляли где-то в районе кладбища?
Ребенок у нее под рукой шевельнулся, и Людмиле показалось, что он снова пытается спрятаться под тулуп.
– Послушайте, – Людмила прижала мальчика к себе, – с нами ребенок, он сильно напуган и, по-моему, вас боится не меньше, чем тех бродячих псов, от которых мы его только что отбили.
Даже в лунном свете стало заметно, как побледнел Барсуков и рывком откинул в сторону шубу. И прошептал:
– Костя! Сынок! – подхватил мальчика на руки и прижал его к груди. – Господи! Ну как ты там оказался?
Мальчик, по-прежнему молча, попытался вырваться из его рук, и Барсуков окликнул старика:
– Отец! Возьми Костю! – И опять повернулся к девушке. – Мы его уже три часа ищем. – Он оглянулся. Старик садился в машину. Сын, обхватив деда за шею, положил голову ему на плечо. Подполковник вздохнул и печально улыбнулся. – Никак ему внушить не можем, что мама его в другом городе, на другом кладбище похоронена. Но кто мог подумать, что он решится на такое…
– Благодари бога, начальник, что у Людки карабин с собой оказался, а то порвала бы нас собачня, как пить дать порвала бы! – подошел к ним Банзай и попросил у Барсукова сигаретку. Подполковник протянул ему пачку, и Людмила заметила, что пальцы его слегка подрагивают.
Ознакомительная версия.
