— Лиз, ты вступаешь на опасную почву. — Взгляд Майкла Риса поледенел, в уголках губ застыла холодная жесткая непреклонность.
— Ты так же избегаешь болезненной темы, как и Кристина. Прятать голову в песок — не лучший выход. От меня не зачем скрываться. Я знаю о тебе самое худшее.
— Ты ничего обо мне не знаешь. — Резко ответил Майкл, опрокидывая в желудок стопку водки, смешанную с пеплом от сигареты. — Я гораздо хуже, чем описала тебе подруга. Иногда я сам себя боюсь. Своих желаний, того демона, что внутри. Я безумен. Не совсем, не до конца.
— Нет, ты не безумен, Майкл. — Снисходительно усмехнулась Лиза. — Уж, я-то в этом понимаю. Знаешь, как у Даля:
“Все больше жесток, одинок,
Зато до конца откровенен.
Меж вечных, стремительных строк
Застыну безумен, мгновенен”.
-. А все кругом живет в кошмаре,
Питаясь пустотой и ядом.
Гляди на мир потухшим взглядом,
Ведь в мире много глупой твари. — Продолжил Майкл. — Как видишь, я тоже кое-что читал, в перерывах между преступлениями. Считаешь меня злодеем?
— Нет. Глупцом, упрямым испорченным мальчишкой, который слишком поздно начал взрослеть. — Лиза улыбнулась мягко и понимающе, как мать. Почему он так редко вспоминает о матери? Он даже не помнит ее лица, хотя в его детской всегда стояла ее фотография, и Джон рассказывал о ней много и часто. Она умерла так рано, а отец …. Столько лет скорби, и он выбрал полную ее противоположность. Почему?
— Так почему ты не любишь говорить о Виктории Рис? Все еще болит? — в лоб спросила Лиза. И снова лицо Майкла исказилось, но он сдержал гнев.
— Нет. — Ответил он, бросив быстрый взгляд на Кристину. Их разделяло несколько столов, и все же он слышал, как она рассмеялась. Почему он никогда не слышал ее смеха?
Лиза проследила за его взглядом, и отразившейся в ней печали.
— Значит, чувство вины? Воспоминания о Виктории несут с собой другие воспоминания? Ты хотел наказать ее, а наказал себя. Так бывает. Не ты первый попадаешь в подобную западню. Злость и ярость притупляют чувство меры, справедливости. Я помню, что это такое. Мой грех страшнее. Никто не поднимет из земли моего отца. Он заслужил смерть, но я сейчас бы я хотела, чтобы она пришла не от моей руки. Жизнь сама все расставляет по своим местам.
— Дело не только в мести и ненависти, Лиз. Все сложнее. Жестокость во мне. Она была всегда. И до Виктории. Я не был невинным и чистым юношей, соблазненным коварной распутной мачехой. Скорее, наоборот. Просто я заигрался. А она решила остановиться, когда я еще не закончил. Я привык, чтобы все было, по-моему. В Нью-Йорке, во время учебы, я жил у Сюзанны и Роберта. Она провела меня по всем местам, где прославляют и ублажают, а не осуждают человеческие пороки. Тетя считала, что стать настоящим мужчиной можно, только пройдя по всем низам, испытав все, что можно испытать, имея деньги и власть. Нет, не она испортила меня. Я сам хотел идти тем путем, что выбрал. Бордели, казино, ночные клубы, приват вечеринки, оргии и легкие наркотики. В двадцать два года я был так испорчен, что даже Вика показалась мне ангелом небесным. Я думал, что смогу остановиться. Я презирал отца за то, что не мог быть таким, как он. Честным, справедливым, порядочным. Он все время твердил, что я должен быть благоразумным. Смешно…
— Благоразумие — это богатая, безобразная старая дева, привлекательная в глазах лишь того, чье имя — Бессилие. — Процитировала Лиза слова Блэйка.
— Точно. Я придерживаюсь того же мнения. “Дорога невоздержанности и излишеств ведет к храму мудрости”.
— Теперь ты считаешь себя мудрым? — спросила Озерова.
— Наверно, но что толку в мудрости, когда сделано столько ошибок? — горько усмехнулся Майкл. — И хоть я понял, что значит чрезмерно, мне сложно осознать значение слова “достаточно”. Когда все уже было, и нечего больше испортить, хочется созидать, а не разрушать. Но нет опыта, не хватает благородства.
— Ты философ, Майкл. — Рассмеялась Лиза. Но он совсем не обиделся. Подвыпив, он и не то мог наговорить, а наутро забывал про все свои беседы о благородстве и исправлении.
— Богатей-извращенец и лесбиянка, мы с тобой забавная парочка. — Заметил Майкл.
— О, да. — Поддержала его Лиза, и оба громко расхохотались.
— Так почему тебе не нравится Вуд? — вернулся Рис к заданному несколько минут назад вопросу. Смех Лизы погас, в глазах появилось странное выражение.
— Сложно объяснить. — Задумчиво проговорила она. — Он — идеален, а меня пугают идеальные люди. Вуд — красивый и умный мужчина. Но слишком благороден. В нем есть что-то рыцарское. С таким любая женщина почувствует себя, как за каменной стеной. Он мог бы сделать Кристину счастливой. Я должна бы помочь ей, подтолкнуть ее, но не могу. Здесь… Я…. - в глазах женщины отразилась тревога и боль, губы скривила усмешка. — Я потеряю ее, если она будет с ним. Он не поймет нашей дружбы. Я эгоистка. Для нее это и есть долгожданный выход, освобождение от боли, но я слишком люблю ее, чтобы отпустить. Ужасно, да?
— Нет. Я бы чувствовал что-то подобное на твоем месте. — Признался Майкл, пронзительно глядя на Лизу. В его синих глазах что-то мелькнуло и погасло, и Озерова не успела понять смысл.
— Ты тоже можешь быть опасен. — Неожиданно выпалила Лиза, окинув его долгим изучающим взглядом. — Чувство вины иногда можно спутать с любовью. И ты тоже красив, но иначе. В тебе есть что-то темное, жесткое, даже пугающее, но, разбойники так же возбуждают воображение женщин, как и благородные рыцари. Но между вами стена, которую не перейти, и никакое время это не изменит.
— Я польщен. Ты считаешь меня красивым? — Майкл откинулся на спинку кресла и затянулся сигаретой, ослепительно улыбаясь. — А так я менее жесткий и пугающий?
— Прекрати. — Хохотнула Лиза. — Как ребенок, ей богу. Как поживает твоя ревнивая подружка?
— Ждет меня в моей же квартире. Чую, что без истерики опять не обойтись. — Небрежно бросил Майкл.
— Взял бы ее с собой и развеял сомнения несчастной.
— Нет. Ни за что. — Серьезно сказал Майкл, сделав грозное лицо.
— Почему?
— Отобьешь!
— Дурак. — шикнула на него Лиза. — У меня есть подруга.
— Но она не одна. — Заметил Майкл. — Смотри, как мило они беседуют.
— Ревнуешь?
— А ты?
— Я первая спросила.
— Немного. — Вздохнул Майкл. — Мог бы соврать.
— Я ценю твою честность. Я тоже ревную. Ей нужен мужчина. Только она этого еще не поняла.
— И я так понимаю, что ты ей в этом не помощник? — приподняв бровь, спросил Майкл. — В данной ситуации на твоей стороне. Вуд мне тоже не нравится.
