Но сейчас она чувствовала, что делает что-то не так. Ей казалось, что она каким-то образом изменяет своему погибшему мужу. Когда она сошла с автобуса и несколько кварталов шла домой пешком, ей почему-то представлялось, что она предает память Джеймса.
И когда она вошла в дом и повесила пальто на крючок, Шарлотта ощущала себя бодрой, но окончательно расстроенной.
Мама Флетчер готовила на кухне ужин и пела. Именно пела!
Шарлотта молча подошла к ней ближе и принялась помогать.
– Ему гораздо лучше, – сообщила мама. – Он съел весь завтрак и днем тоже перекусил. А недавно попросил меня помочь ему побриться. – Она подмигнула Шарлотте. Подмигнула! – Это хороший знак, когда молодой человек начинает заботиться о своей внешности и хочет побриться.
– Хорошо, – сухо произнесла молодая женщина. – Значит, он скоро выздоровеет и уедет от нас.
– Нет нужды торопить его, – спокойно ответила мать, помешивая соус.
– Значит, вам нравится, что в доме живет посторонний? – удивилась Шарлотта.
– Да, – призналась Эдна и вытерла руки о передник. – Нравится. Он очень милый молодой человек, умница и прекрасно играет в карты. Должна заметить, что мне и в самом деле доставляет удовольствие каждый день видеть его и заботиться о нем.
– Но это же не ваш сын! – в отчаянии воскликнула Шарлотта. Еще несколько дней назад она никогда бы не подумала, что станет так резко разговаривать со свекровью. – И не надо притворяться, будто это не так. Это глупо.
Мама Флетчер тоже была вынуждена повысить голос.
– Мой сын погиб. И если уж говорить о глупостях, то глупо было бы нам с тобой делать вид, что мы хоть как-то можем изменить это. Мы остались живы, а Джеймс погиб. И он не воскреснет, даже если мы будем продолжать относиться по-доброму к этому юноше.
Шарлотта повернулась и вышла из кухни. Она уже поднималась вверх по лестнице, как вдруг поняла, что вряд ли выдержит сейчас одиночество в своей спальне. В той самой спальне, которую она когда-то делила с Джеймсом. Ей казалось, что с тех пор минула целая вечность.
Винсент ДаКоста сидел как раз посреди ее кровати.
Одетый в пижаму Джеймса.
Шарлотта остановилась на месте как вкопанная.
Он держал в руках книгу, но не читал ее. Он смотрел на вошедшую в комнату женщину, и в его глазах читалось смущение. Он словно молча извинялся за свое непрошеное вторжение в чужую жизнь.
Разумеется, он слышал каждое слово Шарлотты и Эдны. Точно так же, как сама Шарлотта слышала все, что происходило у Салли в квартире наверху.
– Как вы себя чувствуете, рядовой? – поинтересовалась Шарлотта, стараясь, чтобы ее голос звучал вежливо.
На самом деле ей хотелось выскочить из комнаты и убежать куда-нибудь подальше. Она ненавидела себя за то, что успела заметить, насколько симпатичней стал ДаКоста, когда на его щеки вернулся розовый цвет, а сам он успел причесаться и побриться. Да, его можно было назвать красивым – теперь, когда из его темных глаз исчезла пелена постоянной боли и тревоги.
– Намного лучше, – ответил он. – Спасибо вам. Я уеду отсюда рано утром, если вы, конечно, не возражаете…
– А разве доктор сказал, что вы достаточно окрепли для того, чтобы путешествовать самостоятельно? – перебила его Шарлотта.
– Нет, но мне кажется…
– Когда доктор разрешит вам уехать, вот тогда и поговорим. При условии, конечно, что у вас есть дом, в который вы будете готовы переехать. Если нет, то пока что вы останетесь здесь, рядовой. И простите меня, если вдруг я сказала что-то такое, отчего показалась вам недостаточно гостеприимной.
Он отрицательно помотал головой:
– Что вы! Совсем нет, вот только…
– Мой муж погиб. – Она уже говорила об этом, но как только произносила эти слова, то поражалась тому, что они звучали как в первый раз.
– Я знаю. – Их взгляды встретились, и Шарлотта поняла: он действительно знает об этом. Он сам был серьезно ранен, сражаясь на этой проклятой войне. Он понимал, что означает смерть там, где каждый день рвутся бомбы, где тебя каждую секунду поджидает опасность. Где тебя может разнести в клочья или ты просто умрешь оттого, что истечешь кровью, продолжая сражаться до последней секунды. – Примите мои соболезнования. Миссис Флетчер, ваша свекровь, рассказала мне о том, что он погиб в Перл-Харборе. Мы потеряли там очень много ребят.
Но Шарлотте сейчас не нужно было его сочувствие.
– Какое глупое выражение, – сухо заметила она. – «Потеряли». Как будто мы какие-то ротозеи и не уследили за тем, куда они все делись.
Он сразу же заметил, что она чем-то разозлена.
– Мне кажется, что слово «потерянный» больше относится к выжившим, – тихо сказал ДаКоста. – Ведь это действительно страшная потеря. И ваша, и моя в том числе. – Он не спускал с нее глаз. – На Тараве мы потеряли более восьмидесяти процентов моего взвода, миссис Флетчер. Я лично уже никогда не буду прежним после всего того, что мне пришлось там увидеть.
Шарлотте очень не хотелось, чтобы ДаКоста ей нравился. Он должен был бы оставаться для нее всего лишь раненым, анонимным рядовым, которому она помогала восстанавливать здоровье. И все.
Но Винс ДаКоста перестал быть анонимным бойцом в тот день, когда Шарлотта принесла из дома лишний сэндвич, которым собиралась поделиться с ним в обед. Пока они разговаривали, он успел сообщить ей кое-что о себе. Он жил у моря, отец его ловил омаров, так что половину своего детства Винс провел в воде. Лучше, чем плавать, он мог только управлять лодкой.
Винс не пошел учиться в колледж, но он был первым из семейства ДаКоста, кто окончил среднюю школу. Для бедной пролетарской семьи это было настоящей победой.
По словам Винса выходило, что остальное образование он получил так же, как это вышло и у Авраама Линкольна. Он читал буквально все, что попадалось ему в руки.
Включая, очевидно, и «Маленьких женщин» – книгу, которая лежала сейчас рядом с ним на кровати.
Странный выбор. Особенно если учесть, что библиотека Джеймса состояла из более «мужских» книг. Сюда входили, например, рассказы Джека Лондона и полное собрание рассказов о Шерлоке Холмсе, причем все это легко было найти на полках.
Но, может быть, Винс предполагал, что для Шарлотты станет ударом даже просто увидеть его в пижаме, некогда принадлежавшей мужу, и не хотел ее расстраивать еще сильнее.
– Пора делать перевязку. – Она знала, что он ненавидит эти минуты. Винс покорно ложился на кровать и закрывал лицо руками, как будто от этого становился невидимым. И все время, пока она возилась с ним, ДаКоста не переставал краснеть.
Конечно, поменять повязку она могла бы и после ужина. Просто Шарлотте очень хотелось, чтобы он снова превратился в пациента. Слишком трудно ей было общаться с ним как с мужчиной, как с человеком.
