Ознакомительная версия.
— Это должен выяснять полицейский участок! — крикнул Димка. — Это нельзя выяснять тебе!
— Опомнитесь, ковбой, — сказала Таня насмешливо, — ваш полицейский участок остался на техасщине. Здесь ничего такого нет.
— Я не ковбой, — процедил Димка сквозь зубы.
— Позвоните девять-один-один, — продолжала развлекаться Таня, — Чип и Дейл спешат на помощь.
— И окно, — пробормотала Варвара, и они оба на нее посмотрели, — почему все-таки было открыто окно? Кто его открыл? И почему не работал компьютер, когда шеф сказал, что посетитель работает на компьютере?
Димка и Таня все смотрели на нее. Она запустила было обе руки в волосы и отдернула их от головы, как будто обжегшись, — на голове все было странно и непривычно, до сих пор непривычно.
Из ее номера в отеле утащили конверт, который она должна была отнести на улицу Московскую, дом двадцать.
Расставшись с Иваном после немецкой пивнушки, она отправилась искать эту самую Московскую и нашла ее.
Дома с таким номером на этой улице не было. Улица кончалась на шестнадцатом доме.
Даже если бы конверт остался у нее, передавать его было бы некуда и некому.
В бюро пропусков дежурила Люба, с которой у Варвары были хорошие отношения. Вообще говоря, у Варвары сложились хорошие отношения со всеми, кроме собственного начальства, но Варваре в сложившемся положении дел ничего изменить не удавалось.
— Любаш, — пропела она подхалимским голосом, просовывая в стеклянное окошечко свою обновленную голову, — привет. Я тебя хотела попросить…
— Ух ты-ы-ы! — изумилась Люба и даже перестала прихлебывать кофе, — что это с тобой случилось?! Ты хороша просто страсть как!
Люба любила бразильские сериалы, и часто выражалась по-своему, по-бразильски.
— Как это ты так?! Где это тебя так?! Это просто ужас, как ты хороша! Ты чего? Влюби-илась? — и она погрозила Варваре пальчиком.
Несмотря на то что Варвара пришла «по делу» и «по делу» просовывала голову в стеклянное окошечко, устоять перед искренним Любиным восхищением ее новой несказанной красотой было трудно, поэтому Варвара потрогала себя за выстриженные пряди и, просунувшись еще немного — чуть дальше, и она бы просто застряла, — наскоро посвятила Любу в историю своего преображения.
Об Иване Александровиче и прочих странностях она умолчала.
Люба восхищенно слушала и время от времени восклицала:
— Как в кино, ну прям как в кино!..
— Любаш, — попросила Варвара, дорассказав до конца, — дай мне посмотреть корешки от наших пропусков за прошлую неделю, а? Мы письмо должны одному типу отправить, а я забыла, как правильно его фамилия пишется. Меня шеф убьет, если я не правильно напишу.
— Заходи, — пригласила Люба и открыла боковую дверь в свой аквариум, — только давай быстрей, а то сейчас народ валом повалит. Ну надо же, как тебе идет!.. И локончики эти! Ну просто прелесть!
Варвара наскоро улыбнулась, пристроила сумку на пол и боком села к желтому столику, на котором Люба держала кофейничек и пару чашек.
— За прошлую? — спросила Люба. — Или за две?
— Давай за прошлую, — подумав, сказала Варвара, — ты ведь полное имя записываешь?
— Ясное дело, полное. И в пропуске полное пишу. Фамилия, имя и отчество. Раньше мы только инициалы писали, а потом, когда Рахманов-то уволился и на его место этот пришел… как его… говорят, что он раньше в ФСБ работал…
— Овсянников, — подсказала Варвара. Почти не слушая, она быстро листала корешки.
— Во-во. Овсянников. Я помню, что каша вроде! Он как стал тут у нас гайки закручивать, и мы теперь полностью пишем…
Любин голос звучал как-то вне Варвариной головы, она читала имена и удивлялась, что такая куча народу на прошлой неделе посетила медиа-холдинг «Московское время»! И что им всем у них нужно? Зачем приходили? Вот, например, Соломон Израилевич Швабра. К кому приходил бедный Соломон Израилевич с такой неаристократической фамилией?
Стоп. Нашла. Она пролетела было мимо, пришлось вернуться на два корешка обратно.
Лиго Петр Борисович. Паспортные данные и номер телефона.
Телефон?! Неужели так повезло, что еще и телефон?!
Номер был странно знакомый, и через секунду Варвара сообразила, что это номер телефона ее приемной.
— Любаш, дай листочек, я запишу.
— Нашла, что ли?
— Нашла. А ты паспортные данные тоже записываешь?
— Ну, паспортные или чего они там показывают. Некоторые права дают. А недавно Ольгин сын приходил, ну, знаешь, начальницы управления делами, так он мне зачетку совал. Я говорю — не нужна мне твоя зачетка, лучше матери ее покажи, а мне давай паспорт! А он говорит — нет у меня с собой паспорта, а я ему говорю…
— Спасибо тебе, Любаш, — перебила ее Варвара, — ты меня спасла. У тебя обед будет?
— Ты же знаешь, какой у нас обед!
— Ну все равно. Я тебе позвоню, если шеф куда-нибудь отползет, и мы спокойненько кофейку попьем. У нас. Ладно?
— Спасибо, — поблагодарила Люба с чувством, — а то я тут целый день шоу «За стеклом» изображаю. Может, мне в следующий раз к ним записаться? Я уж привыкла.
— Не надо, — сказала Варвара, выбираясь из аквариума, — не записывайся. Пусть они без тебя справляются.
Значит, он все-таки Петр Борисович Лиго, а не Павел Григорьевич Белый. Раз Люба списывала с паспорта, значит, паспорт был на имя Петра Борисовича. Значит, и умер именно Петр Борисович.
Тогда кто такой Павел Белый, у которого украли полмиллиона швейцарских франков?
Вот у Варвары Лаптевой, к примеру, недавно украли пятьсот рублей, и это было ужасно обидно, не говоря уж о том, что дырка, проделанная в бюджете этими украденными рублями, была огромной. Какую дырку в бюджете господина Белого проделали полмиллиона франков?!
А вдруг он симулировал смерть? Может, он решил прикарманить эти деньги и скрыться от всех, кто станет его искать? Нет лучше способа сделать это, чем «умереть» на глазах у нескольких десятков человек. В конце концов никто не знает, что стало с телом Петра Борисовича, как только оно покинуло кабинет Варвариного шефа!
Как это проверить? И можно ли это проверить?
Варвара открыла дверь в свою пока еще пустую приемную, осторожно пристроила в шкаф драгоценную Димкину куртку и заглянула в кабинет к шефу. Он был тихий и чистый — ни окурков, ни сизого дыма, ни духов, ни телевизионного бормотания. Стены цвета «гнездышка ржанки» выглядели бодрыми и утренними.
Это было самое лучшее время, когда Варвара чувствовала себя здесь полновластной хозяйкой. Еще не началось телефонное сумасшествие, еще никого не было в приемной, шеф еще ни разу не закричал на нее фальцетом «Уйдите, уйдите отсюда!..», Илария еще ни разу ее не оскорбила, еще никто не выскочил из кабинета начальства с покрасневшим гневным лицом, никто не просидел полдня на белом кожаном диване, ожидая, когда его примут, и вымещая на Варваре раздражение.
Ознакомительная версия.
