Ознакомительная версия.
Лана взяла протянутую визитку и, не глядя, сунула в карман. В призрачном свете приборной доски, проплывающих мимо размазанных дождем фонарей и редких вспышек молний, мелкий шрифт все одно не разглядеть.
– Теперь ваша очередь, – сказала Тина. – Расскажите, в чем именно состоит ваша проблема и как это связано со Стасиком.
– Все началось с поездки тети Раи в Черновцы, – вздохнув, начала Лана.
Когда она закончила излагать злоключения купидона, Тина с любопытством спросила:
– Значит, сейчас статуэтка находится в телестудии? Мы едем в Останкино?
– Нет. Останкино не резиновое, каналов последнее время развелось много, и их съемочные павильоны разбросаны по всему городу. Сейчас мы едем на Вторую Хуторскую. – Подтверждая свои слова, Лана набрала нужную фразу на навигаторе. Приборчик тут же нарисовал маршрут. Лана поерзала, поудобнее устраиваясь на сиденье. Дождь лил, «дворники» разгребали воду на ветровом стекле, но видимость все равно была отвратительная. Сосредоточившись на тяжелой дороге, Лана не пыталась поддерживать разговор, а Тина взялась за телефон, вскользь заметив, что нужно отписать о благополучном прибытии. По Москве женщины ехали в молчании.
– Максим? Здравствуйте! Это Марк Анатольевич. Я подъехал и припарковался прямо напротив ворот… Хорошо, жду.
Марк посмотрел на мелкую морось, покрывавшую стекла машины и решил подождать в салоне. Посмотрел в окно. Улица Вторая Хуторская, куда привел его навигатор, оказалась удивительно безликой. С одной ее стороны тянулись скучные блочные дома семидесятых годов XX века и припаркованные на нешироких клочковатых газонах машины.
По другую сторону улицы имелся длинный бетонный забор, за которым громоздились разновеликие здания и ангары промзоны. Часть зданий владельцы сдали в аренду, и новые хозяева привели их в порядок: стены таких построек покрывал свежий сайдинг, а крыши топорщились антеннами. Другие постройки годились для съемок бюджетного ужастика «В заброшенном городе». Марк припарковался прямо напротив ворот и теперь мог в подробностях рассмотреть их ярко-зеленые металлические створки, украшенные старорежимной красной звездой. Под козырьком будки курили плотные мужчины в камуфляже, приятно проводя время на необременительной службе.
За весьма короткое время Марк проникся сонной ленью пасмурного дня и буквально подскочил, услышав короткий стук в окно. Со стороны пассажирского сиденья в машину заглядывал молодой человек. Когда Марк вылез, парень представился Максом и сказал:
– Пойдемте искать вашего ангелочка.
Марк направился было к воротам, но Макс, втянув голову в плечи, так как дождь усиливался, протрусил мимо, обронив:
– Пропуска нет, так что идем как обычно…
Путь «как обычно» оказался дыркой в ограде.
За углом бетонная неприступность забора сменилась ржавыми железными прутьями. Мужчины нырнули в заросли сирени, и оказалось, что одной железки не хватает, а вторая отогнута. Максим проскользнул в дыру легко. Более плотному Марку пришлось протискиваться, и он мысленно поклялся проводить больше времени в спортзале и сократить количество потребляемых плюшек. Нарушители периметра свернули за угол одного из облезлых зданий и направились в глубь территории.
– Давайте-ка побыстрее, – сказал Максим, нервно поглядывая вокруг. – Охранники периодически устраивают обход территории, да еще тут собаки…
Мужчины быстро двинулись в дальний конец промзоны к высокому зданию и просочились внутрь через боковую дверь. Максим достал телефон и зачитал эсэмэску от друга: «Павильон 8, этаж 4, по левой лестнице».
– А это левая лестница? – тут же с сомнением спросил он, рассматривая обшарпанные стены и уходящие вверх не очень чистые ступеньки. Пахло табаком и пылью. Откуда-то доносились гортанные голоса и металлический лязг.
– Парадный вход с какой стороны здания? – спросил Марк.
– С той. – Максим махнул рукой.
– Тогда это и есть левая лестница. Я надеюсь. Пошли.
Они быстро поднялись на четверый этаж, Максим толкнул дверь и вышел в широкий коридор. Слева, совсем близко, было окно торца здания, а вправо коридор уходил в сумеречную бесконечность. Лампы под потолком имелись, но расположены были на большом расстоянии друг от друга и светили тускло. В коридоре никого не было, хотя шумы и голоса по-прежнему откуда-то доносились.
Продвигаясь по коридору, они читали надписи на дверях (где таковые имелись): «Аппаратная», «ГКЦ-13», «Павильон 14», «Не входить!», «Welcome», «Павильон ЗА», «Welcometohell» и, наконец, «Павильон 8».
– Ага, – сказал Марк. – Пришли.
Он осторожно повернул ручку и приоткрыл дверь. Внутри было темновато и на расстоянии вытянутой руки колыхались какие-то портьеры. Марк оттер назад Максима и, шагнув вперед, отодвинул тяжелую ткань. Высокий Максим нетерпеливо переминался сзади и смотрел из-за плеча Марка.
Их взорам предстал обшарпанный кабинет. Стол, заваленный бумагами, сейф, разномастные стулья. На стенах старые плакаты «Водка – зло!», «Сдавайте нормы ГТО!» и что-то столь же советско-патриотическое. За столом сидел здоровый парень с плохой стрижкой, крутил в лопатообразных руках ручку и бубнил:
– Так где вы были вчера вечером, гражданин Лучкин?
На стуле по другую сторону письменного стола ерзал невзрачный дядя, сопел и невпопад отвечал:
– Так жена у меня болеет!
– Я вас не про жену спрашиваю… Жена пусть болеет. В смысле пусть выздоравливает. А вы-то где были, Лучкин?
– Так у нее и был, в больнице.
– Вечером?
– Вечером! Аккурат после работы и поехал. Пока водички купил, пряников там…
Дополнительный сюрреализм сцене придавал тот факт, что комната не имела потолка. Наверху, над головами актеров, пролегали балки, змеились провода и свешивались какие-то шнуры с устройствами, похожими на щетки, но работавшие микрофонами.
За спиной мордастого мента распахнулась дверь, и в кабинет быстрым шагом вошел еще один человек. Он начал было свою реплику, но тут взгляд его упал на торчащую в декорациях пару незнакомцев, и он застыл на полуслове, приоткрыв рот.
– Почему встали? Кузнецов, ты опять реплику забыл? – донесся откуда-то злобный хрипатый голос.
– Да чего я… я не забыл! Там опять кто-то влез. Вон, народ левый. – Кузнецов ткнул пальцем в сторону Марка и Максима.
– Кого там носит? Кто мне съемки срывает? Костя! Разберись уже! Ты тут для чего поставлен? – бесновался невидимый хрипатый.
Откуда-то из-за металлической штанги, стоявшей на месте одной из стен кабинета, вывернулся тощий парень в тельняшке и метнулся к Марку:
– Вы почему на съемочной площадке? Кто разрешил?
Марк молча попятился. Заведенный начальством Костя пер на него, размахивая руками и ругаясь все громче. Еще шаг – и он оказался за портьерой. Марк только этого и ждал. Он шагнул вперед, схватил Костю за тельняшку, рванул на себя и тут же впечатал в стену. Стена, однако, оказалась бутафорской, и от соприкосновения с костлявыми Костиными лопатками содрогнулась, передав дрожь штативам и прочему хозяйству. Из павильона донесся вопль, за которым последовала разноголосая брань. Костины глаза наполнились ужасом.
Ознакомительная версия.
