Ознакомительная версия.
– Вам выделить охрану?
– Нет, не надо. Ферма достаточно хорошо укреплена, и там есть люди, которые ее охраняют. К тому же система оповещения поставлена таким образом, что я буду знать о каждом человеке, приблизившимся к границам моих владений. Если мне понадобится связаться с вами, я пришлю курьера, а вы не тревожьте меня без чрезвычайной надобности. Вы меня поняли?
– Как прикажете, – кивнул человек в сером.
– Все донесения будете читать сами, и фрейлине Сью скажите, чтобы она передавала свои отчеты вам. Впрочем, я думаю, что известие о моей болезни быстро распространится при дворе, так что фрейлина не будет особенно вас утомлять своими докладами.
* * *
Королева Анна слушала игру музыкантов. Они исполняли старинные народные песни, а в заключение пропели баллады на стихи авторов нынешнего века. Королеве запомнились два четверостишия:
Пусть почести влекут неугомонных,
Палаты, храмы, толпы у ворот,
Сокровища, что тысячи забот
И тысячи ночей несут бессонных.
Волшебные цветы лугов зеленых,
В прохладной мураве журчанье вод
И птичка, что любовь свою зовет,
Влияют благотворней на влюбленных.
Она глубоко вздохнула, услышав эти строки.
Отпустив музыкантов, Анна сидела неподвижно у стола, машинально перебирая красивые камешки, которые оставила здесь ее дочь, и глядя на огонь в камине. Сью примостилась на бархатном табурете возле королевы и терпеливо ждала, когда та отвлечется от своих мыслей.
Анна вздохнула еще раз, и еще, и затем сказала:
– Было время, когда король сам сочинял для меня стихи и песни. Он клялся мне в своей любви.
– Я уверена, что его величество и сейчас любит вас, мадам, – возразила Сью.
– Не знаю. Может быть. Но его любовь очень странная: то он груб со мной, то чрезвычайно любезен; я не могу поделиться с ним моими проблемами, он равнодушен к моим переживаниям; я ощущаю себя вещью, принадлежащей Генриху, о которой он вспоминает только тогда, когда она ему нужна. Возможно, он считает такие отношения нормальными между супругами, возможно для него это и есть любовь, но для меня любовь – нечто иное! А, кроме того, меня оскорбляют и унижают его бесконечные упреки в том, что я не родила ему сына. Как будто я этого не хочу, как будто я специально родила девочку и отказываюсь больше рожать! – Анна гневно отбросила камешки в сторону.
– А как он относится к Елизавете! – горько сказала она, переведя дух. – Ребенок-то в чем виноват? Она такая смышленая девочка, всё понимает, – каково ей чувствовать, что отец не любит ее? И за что? Лишь за то, что она девочка, а не мальчик!
Сью внимательно слушала королеву, кивая головой и поддакивая.
– Я не навязывалась его величеству, – гордо произнесла Анна, – и не добивалась его любви. Мне не нужна корона, не нужна власть и не нужны богатства, если за них надо отдать в уплату свое счастье. Я почти ничего не понимаю в финансах, но цену счастья я знаю хорошо: оно стоит дороже, чем все королевства на свете.
– О, да, мадам, – вздохнула Сью. – Конечно, что может быть дороже любви и преданности! Как прекрасно, когда рядом есть человек, который ценит, уважает и по-настоящему любит вас, не правда ли?
– Да, наверное, – Анна поправила прическу и зачем-то повернула браслет на левой руке.
– Ступай, милая Сью! Ты мне сегодня больше не понадобишься, – сказала она.
– Но ведь еще так рано, мадам. Неужели вы ляжете спать? – удивилась фрейлина.
– Ступай, – повторила Анна. – И, пожалуйста, передай всем моим придворным, что они тоже свободны на сегодня. Скажи им, что королева будет молиться допоздна, а после сама приготовится ко сну. Прикажи также гвардейцам никого сюда не пускать.
– Но если его величество вернется и захочет войти к вам? – переспросила Сью, расширив глаза.
– Король не вернется раньше следующей недели, – уверенно ответила Анна. – Он увлечен травлей зверей; он далеко от Лондона. Иди, милая Сью! Ты мой хороший верный друг, но сейчас я должна остаться одна.
* * *
Выждав несколько минут после ухода Сью, Анна подошла к дверям и прислушалась. Голоса придворных, раздававшиеся в приемном зале, стихли, из чего Анна заключила, что все разошлись. Для верности она постояла у дверей еще немного, но всё было тихо; лишь у одного из гвардейцев, стоящих в карауле, алебарда ударилась о каску, когда он переминался с ноги на ногу.
Тогда Анна прошла в гардеробную, рядом с которой была ее туалетная комната. Тут она с большим трудом освободилась от тяжелого, украшенного золотым шитьем парчового платья и сняла шелковую нижнюю рубаху. Затем, намочив губку в ароматической воде, она тщательно протерла всё тело; после этого надела тонкую льняную сорочку и темно-синее шерстяное платье, в котором была похожа на женщину из небогатой дворянской семьи. Из украшений она оставила браслет на левой руке, а сережки поменяла на бирюзовые, которые носила еще в девичестве.
Осмотрев себя в зеркало, она осталась довольна своим видом. Вытащив из-за груды старых платьев теплый суконный плащ с накидкой, Анна перекинула его через руку и направилась к спальне.
Здесь у стены стоял шкаф, оставшийся от прежней обстановки. Придворных удивляло, почему новая королева не избавилась от него, – никто и не подозревал, что шкаф скрывает тайный ход, ведущий из спальни королевы в дворцовые подвалы; оттуда по подземному тоннелю можно было выйти за пределы дворца. Этот тайный ход был пробит еще при отце Генриха, боявшегося заговоров; Анна узнала о нем от самого короля, а больше он никому не был известен.
Менее чем через час, королева, закутанная в суконный плащ и никем не узнанная, сошла с нанятого ей в городе портшеза и скрылась в маленьком чистом домике на тихой тупиковой улочке. В единственной комнате этого домика ее ждал молодой джентльмен с расчесанной бородкой, волосы которой были собраны в элегантный пучок и подвязаны шелковой синей лентой. При виде королевы джентльмен пал на колени и вскричал:
– Жизнь мне дарующая прекраснейшая из женщин! Сколько лет, нет, сколько столетий ждал я вас?! Но вот вы пришли, и сотни лет ожидания ничто по сравнению с минутой свидания с вами!
– Ах, Джордж, вы не можете обойтись без выспренности! – с досадой сказала Анна. – Почему вы не хотите говорить просто, без затей и без надрыва? Иногда мне кажется, что ваше чувство ко мне надумано и идет не от сердца.
– О, разве я вам дал хоть малейший повод усомниться в моей любви к вам? – воскликнул Джордж. – Я любил вас, когда судьба разлучила нас, когда вы стали супругой короля и королевой. Я страдал, видя вас, и умирал, когда был лишен этого страдальческого удовольствия! Я чахнул, как чахнет дерево с подрубленными корнями; я был обречен на смерть! И вдруг, о чудо, вы подали мне робкую надежду на счастье, – и воссияло солнце, и жизнь вернулась ко мне! Да, я плачу от счастья, я смеюсь от радости, – как я могу оставаться спокойным? Может ли быть спокойной буря, может ли быть тихим шторм?
Ознакомительная версия.
