Ознакомительная версия.
Сент-Джон был благодарен, что Джесса не нуждалась в слащавой чепухе, которую обычно шепчут на ухо девушкам, потому что знал, что он этого не умеет. Говорить, когда от желания у него мутилось в голове, было одно, а говорить, будучи истощенным самым чудесным опытом в его жизни, – совсем другое.
Сент-Джон надеялся, что Джесса была права насчет Тайлера. Это была одна из самых трудных задач, которые он ставил перед собой, но он не привык пасовать перед трудностями. Было мучительно смотреть на Тайлера и видеть себя. Видеть страх в глазах мальчика. Видеть, как этот страх превращается в ужас, когда он сознавал, что отчим в любой момент может вернуться домой, а они – и Мауи – все еще здесь.
Джесса и Сент-Джон быстро ушли, заверив Тайлера, что могут справиться с его отцом. Конечно, Сент-Джон не сказал, что у них общий враг, считая, что с мальчика довольно на один день. Ему достаточно было знать, что существует родственная душа, которая понимает его.
Теперь Тайлер это знал. Глядя в его затравленные глаза, Сент-Джон понимал, что смог этого добиться. А главное, его просила об этом Джесса. Одного этого хватало, чтобы совершить, все что угодно.
Джесса… Сент-Джон глубоко вздохнул. Она пошевелилась, скользнув по его телу ногой, и от одного этого касания шелковистой кожи у него перехватило дыхание.
Они украли для себя эти моменты, прежде чем вернуться в магазин. Когда они расстались с Тайлером, Джесса смотрела на Сент-Джона с восхищением, заставившим его подумать, что он буквально умрет, если не получит ее в следующий момент. Схватив Джессу за плечи, он посмотрел на нее:
– Хочу тебя. Сейчас.
К его удивлению, она всего лишь сказала:
– Мама в магазине и останется там до моего возвращения. Дом пуст.
Ему пришли в голову вопросы, но прежде, чем он смог произнести их, они были вытеснены яростной реакцией жаждущего тела.
Однако сейчас оставался один самый важный вопрос.
Джесса была его спасением в детстве – Сент-Джон никогда этого не отрицал. Воспоминания были слишком четкими и драгоценными. Но реальность – ее обнаженное тело, прижавшееся к нему, – была еще более драгоценной из-за своей неожиданности. Подсознательно он чувствовал, что она может быть его спасением и теперь.
Если он этого хочет.
Сент-Джон использовал все средства – свой дар внушать робость, мрачную внешность, манеру разговора – или молчания, – чтобы держать мир на расстоянии. Сможет ли он изменить это теперь? Хочет ли он этого?
Лежа неподвижно, Сент-Джон ничем не выдавал битвы, бушующей у него в душе. Он испытывал странное чувство, как будто кто-то выводит его из комы, продолжавшейся почти два десятилетия.
Джесса пошевелилась снова – на этот раз ее ладонь соскользнула с его груди на живот. Сент-Джону казалось, словно каждая унция его крови устремилась к месту прикосновения, как если бы этот контакт связывал его со… со всем.
– Я не знаю, как сделать это, Джесс, – прошептал Сент-Джон. Слова вырвались откуда-то из глубины, словно оставляя кровавый след на пути к губам.
Какой-то момент она молчала, потом приподнялась на локте и посмотрела на него:
– Я отказываюсь от очевидного ответа, потому что понимаю, что ты имеешь в виду не то. Но для протокола отмечу, что ты великолепно знаешь, как делать определенную часть этого.
Голос Джессы звучал серьезно, но блеск в ее глазах облегчал напряжение.
– Ты заслуживаешь…
Сент-Джон умолк, не уверенный, с чего начать список заслуженных ею благ.
– Иметь, что хочу? Спасибо. Я уже это имею.
Он не ожидал юмора и чистой радости, сияющей на ее лице.
– Большего, – пробормотал Сент-Джон, наконец закончив фразу.
– Да, гораздо большего, еще раз спасибо. – Джесса даже не пыталась скрыть, что намеренно вводит его в заблуждение.
– Ты знаешь, о чем я.
Она села.
– Да, знаю. Разве плохо, что ты еще не принял решение?
Сент-Джон уставился на нее, сидящую обнаженной, наполненный странным новым чувством. Не очередной вспышкой страсти, хотя его тело отзывалось на это зрелище, а гордостью. Гордостью той сильной и жизнеспособной женщиной, которой она стала, не утратив мягкого и нежного сердца.
– Я должна сменить маму, – сказала Джесса, поднявшись и начиная одеваться.
Сент-Джон жадно наблюдал за ней. Она знала это, но не возражала. Вскоре он встал и потянулся за своей одеждой, разбросанной по полу рядом с ее. Воспоминание о ее руках, срывающих его рубашку, расстегивающих «молнию» джинсов, едва не заставило схватить Джессу в объятия и снова уложить в кровать.
При этой мысли его руки слегка задрожали. Сент-Джон не мог отрицать, что теряет контроль над собой. Но хотя все эти годы он гордился своим самообладанием, он не пожелал бы вернуть его, пожертвовав близостью с Джессой. Однако у него не было выбора.
– Дэм? – Она все еще была рядом, но не прикасалась к нему, словно зная, что сейчас он не сможет этого вынести.
– Не могу рисковать этим, – прошептал Сент-Джон.
Джесса молча разглядывала его.
– Надеюсь, ты не говоришь о моих шансах на выборах? – спросила она наконец.
– Джесс…
– Ты не можешь рисковать нами. Мной. Это больше похоже на правду.
– Ради тебя. – Слова прозвучали резко даже для его собственных ушей.
Ее голос, напротив, был мягким.
– Значит, вот как ты проводил все это время? Держал людей на расстоянии, опасаясь, что можешь… повредить им?
– Никогда не хотел, чтобы они знали…
– О твоей прошлой жизни? Господи, то, что ты выжил, уже чудо.
– Он не смог сломить меня.
– Нет. Ты был слишком сильным.
Сент-Джон покачал головой, в данный момент не чувствуя в себе никаких сил.
– Да, был. Я не могу даже представить себе ту силу, которая была нужна, чтобы сделать то, что ты сделал в четырнадцать лет. Ты был слишком силен, чтобы он смог превратить тебя в такое же чудовище, как он сам.
Повернувшись, Джесса натянула пару мокасин, потом направилась к лестнице, ведущей вниз, на второй этаж дома, где она выросла.
– Может быть, мне тридцать лет, но я все еще маменькина дочка, особенно теперь. Если ты все еще будешь здесь, когда она вернется, тебе придется объясняться.
Сент-Джон окинул взглядом комнату, запоминая каждую деталь. Потом он направился следом за Джессой не потому, что боялся встречи с Наоми Хилл, а не желая причинять ей лишнюю боль. Мысль о том, что ее дочь спуталась с кем-то вроде него, привела бы именно к этому. До сих пор Сент-Джон едва обращал внимание на дом. Он был внутри пару раз в детстве, прежде чем услышал разговоры о своей испорченности и начал держаться подальше от дома, несмотря на уверения Джессы, что ее родители так не считают. Сент-Джон видел, что дом мало изменился. Только владения Джессы наверху выглядели по-другому – более современно. Он невольно сравнивал диван с обивкой в цветочек и тяжелые драпировки с теперешней обстановкой. Только тогда Сент-Джон понял, что изучает комнаты Джессы так тщательно, потому что хочет представлять ее себе в будущем.
Ознакомительная версия.
