спровоцировала что-то в нем? Запустила процесс. «Нет. Этого не может быть», – кричал мой внутренний голос, я не могла так ошибиться.
Ребров ухватил меня за руку.
– Послушай, я наделал много ошибок. Одной из них была Оля. Какое-то время мы действительно встречались, потом расстались. Кстати, вполне мирно. Два месяца назад, она попросила у меня денег взаймы, на покупку квартиры, тогда я и видел ее в последний раз. Честно. К ее исчезновению я не имею никакого отношения.
– Почему я должна тебе верить?
– Потому что это правда. Я не прав, что промолчал про наше знакомство. Просто не хотел, чтобы ты зря тратила время на эту версию.
– Ты не просто был знаком, но и спал с ней. Откуда я знаю, может, она тебе денег не вернула, ты поругался с ней и…
– Что и? Убил ее? Не говори глупости, я спал со многими женщинами, что же, мне их всех убивать за это. Послушай, я достаточно зарабатываю, да и сумма, которую одолжил Ольге, для меня не такая уж и большая. Честно говоря, про долг я уже давно забыл. Мы неплохо провели с ней какое-то время, можно считать это прощальным подарком.
– Как благородно.
Я высвободила свою руку и направилась прочь, но Ребров, преградив мне путь, притянул к себе и поцеловал. Сердце взволнованно застучало, а я взяла да и влепила ему пощёчину.
– Прости, прости, – Ребров тяжело дышал. Либо он хороший актер, либо… додумать дальше я себе не дала.
– Шаман убит, – бросил он мне в спину.
Мне стоило огромного труда, чтобы не показать, насколько я шокирована. Ну Стасик, мог бы и поделиться такой информацией. Ничего себе, значит, Шаманов мертв. Я собрала в кулак все свои эмоции.
– При чем тут я? – спросила, развернувшись к нему. – Или ты намекаешь, что это моих рук дело?
– Нет, я так не думаю. Как тебе удалось выбраться с завода живой?
– Просто повезло.
– Не сомневаюсь. Послушай, Шаманов мертв, некоторым из его ребят удалось уйти от ментов. Возможно, они захотят с тобой поквитаться за босса. Мы, конечно, приложим все усилия, чтобы этого не случилось, но пока будет лучше, если ты поживешь у меня.
– С какой стати?
– Ангелина, ну хоть один раз ты можешь мне довериться?
– И не подумаю, – оттолкнув его плечом, я чуть ли не бегом припустилась к дому Вадика. Ребров даже не попытался меня удержать, жаль.
На улице уже начало смеркаться. Светка, наверно, места себе не находит! Но чем ближе я подходила к дому, тем больше понимала, что зря торопилась к ужину. Свет в окнах не горел, а дом Вадика встретил меня гробовой тишиной. Учитывая мою неуклюжесть, если бы не фонари на улице, я бы, без сомнения, уже несколько раз споткнулась и набила парочку синяков. Где же все?
– Светка? Вадик? – позвала тихо, войдя в дом, но никто не пожелал мне ответить.
Я заглянула в кухню. Прошлась по первому этажу. Никого. Тут я заметила полоску света, выбивающуюся из-под двери, ведущей в гостиную. Я резво направилась туда. Но, открыв дверь, убедилась, что и там никого нет.
– Да куда вы все подевались? – спросила я вслух, набирая на мобильнике Светкин номер. Подружка ответить мне не пожелала. Может, она у себя в комнате? Я уже собиралась идти наверх, но тут мое внимание привлекли картины. Пейзажи, довольно неплохие, кстати. Главный интерес вызвала картина, что висела прямо над камином. На портрете мужчина лет пятидесяти, блондин, очень похож на Вадика, только старше. Наверно, это его отец. И как я не заметила эту картину раньше? Ощущение от нее совершенно неприятное. Казалось, что мужчина смотрит прямо на меня. Очень тяжелый взгляд, причем по отдельности все части лица нормальные, но взгляд… Он вызывал тревогу. Я даже забыла, зачем сюда пришла, вместо этого подошла поближе, чтобы получше рассмотреть картину. И тут я заметила шрам справа от губы. Совершенно точно у мужчины на картине справа от губы явно различим шрам.
– Не знал, что вы интересуетесь картинами, – я чуть не подскочила от неожиданности.
В дверном проеме, скрестив руки на груди, стоял Вадик.
– Я вернулась с озера, а тут тишина. Где Света? – спросила, сглотнув.
– Отдыхает, – шепотом ответил он.
– Пойду разбужу ее, – попробовав улыбнуться, я хотела пройти мимо него, но Вадик удержал меня за руку.
– Разве вам неинтересно, кто изображен на картине? – спросил он, насильно подводя к ней.
Спина покрылась липким потом. Влад встал за моей спиной. Я попробовала взять себя в руки и по возможности спокойно ответила:
– Судя по сходству, это ваш родственник. Должно быть, отец.
– Ты права, детка, – услышала я шепот над ухом. Тот самый, который заставлял меня обливаться потом каждый раз, когда слышала его в телефонной трубке. В эту же секунду я почувствовала укол в шею. «Вот дура, зачем ты повернулась к нему спиной?» – проваливаясь в бездну, подумала я.
Я пела песню на английском языке и была абсолютно счастлива.
– Просыпайся, – кто-то жестко похлопал меня по щекам.
Я что-то промычала, просыпаться не хотелось. Но кто-то настойчиво продолжал меня трясти. С трудом разлепив глаза, я не сразу смогла сфокусироваться на предметах. С потолка свисает одинокая лампочка, бетонные стены, деревянная дверь, наверно, это подвал. Пахло сыростью и еще чем-то неприятным. Тут я с ужасом поняла, что лежу на каком-то столе, а мои руки надежно привязаны ремнями и ноги тоже.
С трудом повернув голову вправо, я увидела Светку. Глаза все заплаканы, рот заклеен скотчем. Она сидела прямо на полу, ноги и руки скованы за спиной цепями, которые надежно прикреплены к кольцу, торчащему из бетонной стены. Подружка замычала и начала биться в цепях.
– А, вижу, ты окончательно пришла в себя, – услышала я над ухом голос Вадика.
– Ты чертов сукин сын.
– Ну тише, тише, побереги силы, они тебе еще понадобятся, – он противно засмеялся и кивнул на столик слева от меня, с аккуратно разложенными на нем шприцом, скальпелем и еще какими-то медицинскими инструментами, о предназначении которых можно было только догадываться.
– О, я вижу, тебе нравятся мои игрушки, – он снова противно засмеялся, – я думал, ты умнее.
Он подошел и погладил по щеке Светку, та дернулась, как от удара.
– Не трогай ее, – прохрипела я, – тебе ведь я нужна. Я же знаю, ты хочешь отомстить за отца, за чертового импотента.
Он подлетел и дернул меня за волосы, так что из глаз брызнули слезы. Я добилась чего хотела.
– Не смей, слышишь, не смей так говорить о моем отце, – заорал
