Он слетел с балкона на террасу, ни на миг не упуская ее из виду. Подойдя к ней, он присел рядом за стойку и стал говорить по-итальянски. Заметив ее смущение, немедленно перешел на английский.
— Добрый вечер. Извините мою дерзость. — Он сделал паузу и, слегка понизив голос, добавил: — Наверное, здесь положено представлять гостей друг другу, но поскольку у вас, кажется, проблема, я рискнул предложить свою помощь, не дожидаясь официального представления.
Он протянул руку, предлагая взять бокал, маску либо то и другое.
Девушка подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Зеленые глаза, способные посрамить чистотой и яркостью все изумруды, украшавшие платья некоторых гостей, зажглись интересом. Она улыбнулась. Дерзко. Насмешливо.
Джордан приняла условия игры и ответила ему в том же тоне и с теми же вкрадчивыми интонациями.
— Не уверена, что должна принимать вашу помощь. Жена моего кузена строго-настрого наказала мне избегать крыс и волков, а также прочих ночных хищников.
— Да, но только если они не богаты, как дожи, — пробормотал он.
Она засмеялась несколько виновато и, оглядевшись, чуть нахмурила лоб.
— К несчастью, вас я должна избегать, — заключила Джордан, пристально глядя на собеседника. — Вы — волк.
— Волк? — с шутливой обидой переспросил он. Джордан имела в виду его костюм. Черная кожаная маска с волчьим оскалом. Черный плащ, а под ним виднелись полоски серого меха.
— Но, быть может, я молодой и очень, очень богатый волк. Рискните. Потанцуйте со мной. Доешьте креветку, допейте шампанское, а потом потанцуйте со мной.
—Да, но…
— Живите легко. Вы в Венеции. И сегодня карнавал.
Джордан улыбнулась без прежней скованности, протянула ему маску и быстро доела креветку. Одним глотком допив шампанское, она кивнула.
Через минуту они уже находились на танцевальной площадке, расположенной за буфетной, на террасе, выходящей на другую сторону канала. Лунный свет струился по воде, в которой отражались танцующие. Играли вальс.
Джордан предупредила, что будучи американкой, она многого не знает и не умеет, но она кокетничала: вести ее было легко, словно они танцевали вместе не один год. Она плавно скользила, смеясь, но вдруг споткнулась и скорчила рожицу.
Вы слишком высокий, — заявила она ему.
А вы немного мелковаты. Но ничего, мы справимся.
— Вы не итальянец? — Вопрос ее звучал как утверждение, даже скорее как упрек.
Увы, я волк, и к тому же не итальянец, — признался он.
— Но вы и не американец.
— Я гражданин мира, — сообщил он. — А вы, разумеется, американка.
— Но я могла бы быть и англичанкой.
— Никогда.
— Или канадкой.
— Вы самая типичная американка, — решительно заявил он.
— Разве так заметно? — Но он прав. Отчего-то американцев здесь все узнавали за версту еще до того, как они открывали рот. Словно национальность была написана у них на лбу.
— Я из Чарлстона, Южная Каролина, — сообщила она. — А вы?
— Италия — мой дом, когда я вдали от дома. И является моим домом в настоящий момент. На земле мало таких дружелюбных и приветливых людей, как итальянцы.
— Но ведь вы же где-то родились? Где? — спросила она. Ее зеленые глаза светились любопытством.
Он улыбался. Он уже решил, что ничего ей не скажет. Не надо было вообще с ней заговаривать из-за того, что неизбежно должно случиться. Но она заставила его обратить на себя внимание, она затронула его чувства или, возможно, инстинкты.
А душу?
— Сэр? Сэр Вулф? Вас так зовут? Откуда вы родом?
— Издалека. Из очень далекого далека, — игриво проговорил он и закружил ее. Затем кто-то похлопал его по плечу, и он остановился.
— Синьор, прошу прощения, позвольте потанцевать с вашей дамой, — обратился к нему некий джентльмен, скорее всего англичанин.
Он не стал возражать.
— Берегите себя, американка, — уступил он ее с почтительным поклоном. — Чао, белла. Чао, белла.
Она улыбнулась ему, в глазах ее читалось сожаление. Так ему подумалось. Или он увидел то, что хотел увидеть? Он смотрел, как ее закружил в танце другой.
Ноги болели. Джордан привыкла ходить на каблуках, но эти оказались слишком уж высоки. И бал никак нельзя назвать скучным. Вначале — волк. Загадочный, очень высокий, такой очаровательный волк. Она не имела ни малейшего представления о том, как он в действительности выглядел. Он носил маску. Но такой рост не спрячешь. Узнает ли она его, если увидит вновь? Она подумала, что узнала бы его запах. В самом деле. Такой приятный запах. Одеколон с запахом свежести и свежеструганного дерева и… с такими чувственными мускусными обертонами.
После волка англичанин.
Затем арлекин или джокер.
Он сделал комплимент ее наряду, потом — ее глазам, потом — волосам. Затем — ее длинной и стройной шее.
Она засмеялась и чуть отодвинулась, насколько позволял танец.
— Вы слишком цветисто выражаетесь, сударь.
— Что вы, я нисколько не преувеличиваю. Такая красивая белая кожа. И жилка на шее… Как трепетно бьется.
И вот с этого момента она начала испытывать некое беспокойство. Джек Потрошитель в костюме из коричневой кожи и шелка подхватил ее и закружил в танце. Высокий, импозантный, он представился испанцем и помог ей избавиться от чувства тревоги, зарядил ее энергией — словно солнечный луч пробился сюда сквозь пелену ночи. И все стало на свои места.
Она поблагодарила его. Лицо его, согласно образу испанца, было в сером гриме, но глаза, очень темные и лучистые, притягивали к себе своей необыкновенной красотой и чувственностью, подумала она.
Синди права. Здесь полно хищников. Искушенных хищников, которые в совершенстве овладели искусством охоты.
Когда они с Потрошителем остановились, чтобы отдышаться и поговорить, на террасу вышел мужчина в костюме шута — в малиновом трико и малиновой куртке, в колпаке со звенящими бубенцами. Следом за ним появилась карлица. Она хлопала в ладоши.
Он произносил фразы на итальянском, тут же переводя их на английский, учитывая интернациональный состав гостей.
— Слушайте, слушайте! Маскарад начинается! Когда-то давным-давно во дворце жил Одо, граф Кастелло. Сыновей у него не было, но зато он произвел на свет дочь. Он ничего для нее не жалел, и такая она была красотка, что самые знатные из господ считали его счастливчиком. Еще бы — обладать таким сокровищем! Но Одо все не мог утешиться. Наследника-то у него не было. И вот он схватил свою жену…
Фигляр подхватил женщину средних лет с прической по моде двенадцатого века и тихо спросил ее, согласна ли она ему подыграть. Она, смеясь, закивала. Игра ей нравилась.
— Схватив свою жену, он так начал трясти бедняжку! — Шут притворился, что трясет женщину. — И подарил ей поцелуй смерти!
