Молодая женщина недовольно наморщила аккуратный прямой носик, чуть поджала ярко-накрашенные губы, но спорить не стала, вместо этого лишь уклончиво протянув:
— Пока не москвичка…
С удовлетворением отметив ее реакцию, мужчина продолжил:
— Я имею в виду, детка, настоящую Москву. Не ту, мелькающую в окне вагона метро или навеки застывшую на фотографиях исторических мест. Нет. Я сердце столицы хочу тебе показать. Ее легкие, почки, желудок… — в этот момент он отчетливо ощутил, что легкий голод дает о себе знать.
Стоило бы отметить, что не ел он уже скоро как сутки, хотя до этого момента чувствовал себя прекрасно. Периодически «падающий» в желудок амфетамин незамедлительно давал о себе знать: энергия «перла», а голод и усталость напрочь отсутствовали.
— Что ты так удивленно на меня смотришь? Да, у Москвы есть желудок. И там, знаешь, неплохо кормят, — он непринужденно рассмеялся. — А если будешь хорошо себя вести, то я покажу тебе ее интимные места. Москва — она же, женщина. А раз так, значит, ей требуется и настоящий мужчина.
Тут он задумался, и с хитрой улыбкой уточнил:
— Причем, дорогуля, не простой мужчина. Она ведь, Москва, капризная натура, и не каждый в бойфренды ей сгодится. Зато, если счастливчик найдется, то она станет… — он задумался, подбирая правильное сравнение.
Хотя на самом деле ему просто требовалась небольшая пауза, поскольку мысли скакали, как цирковые лошади: быстро и четко, но, к сожалению, по кругу. Причиной этого явления был все тот же, принятый недавно амфетамин.
— Как шелковая… — наконец-то, выскреб он откуда-то из задворков памяти, подходящее словосочетание.
В ожидании эффекта от своей речи, он внимательно посмотрел на рейвершу. Та же, видимо, находясь на своей «волне», да к тому же, как и он, под действием психостимуляторов, на слова о Москве не обратила никакого внимания. Продолжая пританцовывать на мокрой после дождя мостовой, она что-то весело подпевала себе под нос. До нее сейчас вообще плохо доходил смысл всего происходящего. Ее больше волновали другие мысли.
Александр ей определенно нравился. Он был из той породы парней, которые ей всегда импонировали: веселый, обаятельный, в прикольном модном прикиде, хотя и чуть странноватый, и не жадный до денег. А самое главное, он был коренным москвичом, а значит, весьма перспективным кандидатом для будущего замужества и получение такой долгожданной столичной прописки.
Катюша уж как полгода после окончания университета в родном городе, снимала в складчину с подругой «однушку» где-то далеко за МКАДом. Работа менеджером в офисе одной из московских риэлторских компаний много денег не приносила, не позволяя развернуться на широкую ногу, как она о том мечтала. И дело даже не в том, что аренда жилья отбирала половину — по меркам ее малой родины — «огромной» зарплаты, и что на дорогу до офиса она тратила каждый день больше трех часов. Тут был вопрос принципа. А все потому, что однокурсница Олька, вместе с которой они прикатили «покорять Москву», быстрее ее сориентировалась в столичных реалиях. Буквально через пару месяцев она умудрилась «охомутать» коллегу по работе, «ботана»-очкарика Сергея из соседнего отдела. И теперь, став его законной женой и заполучив московскую прописку, получала зарплату в два раза больше, чем она, выполняя точно такой же объем работы.
«И где тут, спрашивается, справедливость? — возмущалась в душе Катя. — И все из-за какой-то сраной прописки!.. Причем объем работы с клиентами и количество выездов на объекты у нас абсолютно одинаковые!»
— Я согласна, — широко улыбнулась она идеально ровными, после недавнего снятия брекетов, зубами. — Погнали! Показывай Москву!
— Окей, — удовлетворенно кивнул Александр. — Тогда давай, кисуля, на дорожку «закинемся» еще по одной и двинем к метро.
— Так ты же говорил, что приехал на машине? — удивилась девушка.
— Да ну ее… Гулять, так гулять!
Он полез во внутренний карман куртки, пошарил там рукой, после чего извлек на свет небольшой стеклянный пузырек. Открутив крышку, брюнет высыпал на ладонь две пузатенькие голубенькие таблеточки.
— Угощайся, — подмигнул он розоволосой девушке. — Я уверен, такого ты еще точно никогда в жизни не пробовала.
И вновь закурил свой любимый «Camel» без фильтра.
Он знал, после этих «волшебных колес», Катя уже ни за что не соскочит с крючка.
* * *
— Саша, Саша, не надо!!! — истошный визг эхом отразился от грязных, облезлых стен какого-то производственного помещения.
Где-то за стеной раздавался непрерывный, постоянно меняющий тональность гул. Создавалось впечатление, словно тысячи крохотных живых существ в неистовом вое затянули разом какую-то заунывную ритуальную песню. Да-да, именно, ритуальную, потому как кроме зловещего звука, вся комната была наполнена выраженным запахом гари.
— Я буду… буду послушной! Я сделаю все, как ты скажешь! Только, пожалуйста, не бей меня больше! — голосила девушка, стоя на коленях со связанными за спиной руками. — Не надо!!!
— Ты зря стараешься. Кричи не кричи, тебя здесь никто не услышит. В этой части здания, кроме нас с тобой никого больше нет. Да и тот старик, которого ты видела на проходной, ничем тебе не поможет. И даже если его кто спросит, видел ли он тебя нынешней ночью, он однозначно ответит — нет. А знаешь, почему?
Договорить он не успел. За стеной что-то ухнуло, и монотонный гул заметно усилился.
— Вставай, и пошли. Печь уже набрала градусы.
Испуганная до смерти Катя зарыдала еще громче и заметалась из стороны в сторону, пытаясь ослабить путы. От всколыхнувшего ее животного страха и ощущения фатальной неизбежности, не в силах больше терпеть нужду, она обмочилась прямо на глазах своего мучителя.
— А вот это ты сделала зря… Весь кайф мне хочешь обломать? — брюнет угрожающее навис над несчастной.
Глаза садиста полыхнули огнем, а «пляшущие» от принятого наркотика зрачки налились холодной яростью.
Без размаха, коротким и сильным движением, он хлестко ударил пленницу по лицу рукой обтянутой в хирургический латекс. Кровь брызнула из разбитых губ, испачкав новенький лонгслив.
Катя ойкнула и сжалась в комок в ожидании следующего удара. Изо всех сил стараясь подавить накатывающие рыдания, она в страхе зажмурила глаза. Но удара больше не последовало. Вместо этого Александр обтер кровь с перчатки об ее шубку, обхватил за плечи и, приподняв, резким движением поставил на ноги.
— Вперед, — коротко скомандовал он и толкнул ее в спину, направляя в сторону дверного проема. — Шагай, шагай… Сейчас я покажу тебе место, где Москва обычно… заканчивается.
Пройдя узкий грязный коридор с обшарпанными стенами, на которых, оголяя штукатурку, пластами свисала старая краска, они вошли в просторное помещение. Но едва они там оказались, как Катю мгновенно обдало нестерпимым жаром. Не отдавая отчета в том, что делает, она отпрянула назад, инстинктивно отворачиваясь от источника раскаленного воздуха. Однако мучителя это только позабавило. Схватив ее в охапку, одним рывком он вернул ее в прежнее положение и шагнул вместе с ней в сторону раскаленного агрегата.
Теперь Катя четко видела, что перед ней находится огромная печь, дверца которой была приоткрыта. Исходящий из огненного жерла запах был поистине ужасающ. Если воздух в соседней комнате был просто наполнен запахом гари, то здесь к удушающему дыму примешивался еще и тошнотворный оттенок, мгновенно вызвавший у нее образ обуглившейся плоти.
«Да это же крематорий!!! — мелькнула пугающая мысль. — Вот, куда он меня притащил!.. Он, что же, сжечь меня задумал?!..»
Катя принялась затравленно озираться по сторонам. В дальнем углу комнаты она обнаружила новую жуткую находку. Большие целлофановые пакеты с больничными бирками были доверху набиты останками каких-то внутренних органов и отрезанных частей человеческих тел.
«Надо бежать!.. Надо немедленно отсюда бежать! — стучала кровь в висках Катерины. — Ноги… у меня же свободны ноги!»
