Олег обиженно молчал.
— Пиши пока, как получается, — милостиво разрешил Дмитрий Геннадиевич. — Но на будущее, особенно когда станешь постарше — копай глубже, сочиняй более серьёзные проникновенные произведения, которые могут понравиться многим, а не узкой аудитории…
И этот совет Олег тоже запомнил, но пока у него не получалось в своём творчестве «копать глубже» — видно, время ещё не пришло. К тому же дома возникла проблема, и ему волей-неволей пришлось изменить жизнь.
Глава 3
Глава 3
Она
Она застыла у экрана. Нет, этого не может быть! Неужели прошлое её настигло? Ведь делала всё возможное, чтобы от него избавиться. И вдруг — опять эти глаза, слегка раскосые, живые, горячие. Они словно заглядывали в душу, манили, будоражили, заставляя забыть о реальной жизни. А ей всегда хотелось о ней забыть! Уж слишком была отвратительной эта её никчёмная жизнь. Иногда удавалось. Особенно когда согревал свет янтарных глаз, что сейчас смотрели на неё. Они могли вознести на вершину блаженства или отправить в ад.
Она машинально потёрла запястья — шрамы уже давно зажили, но иногда в минуты сильного волнения давали о себе знать.
— Опять ты… — выдохнула, до боли всматриваясь в изображение. — Ты… Зачем явился? Чтобы мучить меня?
В интернете она случайно наткнулась на новый клип — это была песня, которую исполнял молодой незнакомый певец. И лишь увидев его фото в качестве заставки, замерла на месте. Она узнала его, узнала! И не решалась начать просмотр. Боялась, что не справится с собой. Боялась новых страданий. И всё-таки стала смотреть.
Боже, какой голос! Космос. Что-то запредельное. Таким мог быть только он — неординарным, взрывным, волшебным! Она сразу распознала в нём талант — ещё тогда, когда по злачным местам парень развлекал подвыпившую публику, толком не понимавшую, какой бриллиант им достался. В табачном дыму он пел о любви и верности, а эти вечно жующие жирные боровы только и знали, что с самодовольным видом небрежно бросать ему на сцену купюры и орать пьяными голосами: «Братан, сбацай „Рюмку водки на столе“!»
А мимика, жесты, излом рук! И мощная энергетика, которая передавалась даже через экран! Мальчик, милый мой… У неё из глаз полились слёзы. Этого она и боялась. До сих пор получалось жить пусть уныло и скучно, но, по крайней мере, спокойно. Ей удалось спрятать свои воспоминания в самый дальний уголок подсознания, иногда даже казалось, что всё забыто и быльём поросло. А, оказывается, нет! Стоило лишь увидеть его, как чувства нахлынули с новой силой.
Кто он теперь? Ах да, Чародей. Этот псевдоним как нельзя лучше отражал его сущность — с душами зрителей он способен был творить всё, что угодно. Захочет — щедро наградит своим талантом и даже исцелит, а захочет — отправит в пучину ада, вот как в её случае.
Она стала искать в интернете информацию о Чародее. А та с каждым днём росла лавинообразно. Ещё недавно мало кто о нём помнил (да, был когда-то такой победитель «Камертона», но все уже забыли), а теперь вдруг — многомиллионные просмотры, бесчисленное количество лайков и восторженных отзывов. Его знаменитое видео, которое внезапно взорвало сеть, разбирали до мельчайших штрихов. Но разбирай-не разбирай, а итог был один — волшебный голос и магическая харизма исполнителя буквально гипнотизировали слушателей.
Она почувствовала, что вновь оказалась в его власти, хотя он и не подозревал об этом. И опять в ней проснулась любовь — тёмная, тягучая, мрачная. Её кулаки непроизвольно сжались.
— Почему так⁈ — в отчаянии воскликнула она. — Зачем мне мучиться? Сколько можно? Разве мало я заплатила?
Она схватила что-то тяжёлое — первое, что ей попалось под руку — и запустила им в экран. Тот жалобно хрустнул и пошёл трещинами.
— Оставь меня в покое! — прокричала она замершему изображению Чародея, который улыбался ей сквозь трещины. — Нет, ты не оставишь…
Она тяжело дышала.
— Тогда я знаю, что делать… Берегись!
* * *
— Булка, не мешай! — раздражённо прикрикнул отец. — Ты своей жопой весь экран закрыла.
Сегодня он был трезвый, поэтому ужасно злой.
— Булка, принеси воды! — последовал новый окрик. — Да поживее, корова неповоротливая!
Девочка послушно принесла.
«Я всё сделаю, папа, — хотелось сказать ей. — Только не называй меня булкой и коровой. Пожалуйста!» Но она, как обычно, промолчала, чтобы его не злить. Конечно, у девочки было имя, только все почему-то забыли. А прозвище Булка намертво прилипло к ней с лёгкой руки того же отца. А, может, матери? Никто уже точно не помнил. Тем более что родителям было не до неё — оба страдали алкоголизмом. Сначала пил один отец, а мать, как могла, пыталась с этим бороться. И чтобы он хотя бы не уходил из дома, стала составлять ему компанию.
— Если уж так хочется, прими дома, — говорила она, садясь рядом. — Здесь хоть закуска приличная, и под забором не будешь валяться.
— Мне что, одному пить? — раздражался он. — Я не алкоголик!
А у самого при виде бутылки начинали лихорадочно блестеть глаза. Ну, мать и себе наливала за компанию.
— Булка, иди в свою комнату, — поначалу говорила она, понимая, что маленькой дочери тут не место. — Уроки делай, я потом проверю.
Но до проверки уроков дело, конечно, не доходило — после крепкой выпивки оба родителя храпели до утра, а девочка ужинала тем, что оставалось на столе, и ложилась спать.
Потом, когда мать втянулась, и регулярные попойки стали ей необходимы, она совсем перестала стесняться и обращать внимание на дочь. А та старалась улизнуть из дома и вернуться, когда родители уже были в отключке. Доедала то, что находила на столе — в основном, хлеб, а иногда булки. Она и так по природе не была худышкой, а от такой еды и вовсе растолстела, чего очень стеснялась. И вполне оправдывала своё прозвище — полная неповоротливая девочка отличалась не по годам развитыми формами.
Поначалу алкоголизм родителей был не слишком заметен окружающим — они никогда не шумели и не скандалили, да и на работу ходили, как все. Подумаешь, не поздоровались и пробежали мимо — с кем не бывает! Или деньги заняли, а отдать забыли — ничего, напомним! Или вид у них стал какой-то неопрятный — да мало ли, может, средств не хватает, чтобы прихорашиваться! В общем-то, до чужих проблем никому не было дела, все занимались своими. Тихо-спокойно у соседей — и ладно. А что там делается за закрытыми дверями, никого не волновало. Она и сама долгое время думала, что у них обычная семья, и в поведении родителей нет ничего предосудительного. Наверное, все так живут.
Однажды девочка устала бродить дотемна по улицам и вернулась домой пораньше. Из комнаты родителей раздавался не храп, а какие-то подозрительные звуки. Не удержавшись, она заглянула и тут же отпрянула. Те, пьяные в стельку и в чём мать родила, занимались любовью. Отец оседлал мать и ритмично над ней раскачивался, а та, широко раскинувшись на кровати, издавала короткие гортанные стоны в такт его движениям. Они даже не потрудились закрыть дверь.
Дочь была в шоке. Она, конечно, уже знала об этой стороне жизни, но чтобы вот так застать родителей, которые о ней и не вспомнили, оказалось выше её сил. Девочка, как мышка, забилась в своей комнате и горько плакала, позабыв о привычных объедках с «барского» стола.
А вскоре мать родила сестру — недоношенную болезненную малышку. И Булке пришлось взять на себя обязанности няньки. Мать уже тогда крепко выпивала, но тут немного остепенилась и иногда всё же вспоминала о том, что надо покормить ребёнка. Отцу же, вообще, было ни до чего. Он, кажется, даже не заметил рождения второй дочери.
Булка привязалась к крошечной беспомощной сестрёнке всей своей одинокой душой. Она с ней гуляла, играла, купала её, а ночью укладывала рядом с собой в постель, чтобы малышка, чувствуя тепло, не боялась и не плакала. На пьянки родителей и их пренебрежительное отношение стала меньше обращать внимания. Теперь у неё появилась радость — маленькая Сонечка, и больше всего на свете ей хотелось, чтобы та окрепла и выросла здоровой.
