Так она и сделала, ни капли не сомневаясь. И восемь недель назад на довольно мрачном пирсе в гавани Сиднея ее ждал незнакомец с жестким взглядом голубых глаз. Но он женился на ней. И в ту ночь, окунув лицо в ее волосы, он прошептал: «Постарайся понять, Эбби. Постарайся понять».
Но что она должна была понять? Она вообще не могла думать: стыд, который ей удалось преодолеть благодаря удивительной деликатности Люка, боль и восторг ее первой ночи — все это лишило Эбби способности анализировать. Это теперь от нечего делать она прокручивает в мозгу недавние события. Тогда же она поняла только то, что это связало ее с Люком навеки… Длинный день подходил к концу. Солнце садилось за монастырь па холме. На фоне розового неба чернел монастырский крест. Ряд кипарисов придавал пейзажу сходство с итальянским, и все это отчего-то навевало на нее грусть.
Эбби сильнее, чем обычно, ощущала ее в этот вечер и как спасения дожидалась темноты, когда, наконец, сможет задернуть шторы. Торопя время, она посмотрела на реку, откуда доносилось обычное бренчание граммофона Джока. Эта новая страна совершенно сбивала ее с толку, Слишком много старого и нового смешалось здесь. Она не сможет быстро к этому привыкнуть, даже с помощью Люка.
Но с наступлением темноты Эбби оживилась. Люк должен быть дома с минуты па минуту. Она приготовила небольшой изысканный обед, быстро приняла душ и переоделась в белое платье. Затем слегка подкрасила губы помадой Лолы и решила, что она интригующе гармонирует с платьем. У помады был довольно приятный вкус.
Если у Дэйдры будут неприятности из-за этого подарка, Эбби придется защищать ее. Розовый цвет хорошо гармонировал с ее светлой кожей. Она причесала темные короткие волосы и придала пальцами дугообразную форму бровям. Ее сердце забилось немного чаще. Заметит ли Люк эту помаду? Или то, как она выглядит? Покинет ли его эта озабоченность хоть на минуту? Он все сваливает па работу. Просто наваждение какое-то!
Когда-то она была его наваждением. И так будет снова!
Решимость сделала ее беззаботно-веселой. Услышав, как подъезжает машина Люка, она побежала открывать парадную дверь.
— Привет, дорогой! Ты сегодня рано.
Люк вышел из машины. Высокий мужчина с сильными плечами и стройным гибким телом. Сердце Эбби знакомо подпрыгнуло от удовольствия при виде его.
Но мгновение спустя оно упало, так как Люк обошел машину, чтобы открыть другую дверцу, и оттуда вынырнула белокурая головка Лолы, а затем и вся ее длинная фигура. Именно Лола ответила на приветствие Эбби.
— Привет. Можно зайти к вам выпить чего-нибудь? Всего на пять минут. Я должна бежать.
Люк сказал запоздало: «Привет, дорогая». Он подошел поцеловать ее в щеку.
— Хорошо провела день?
Эбби вспомнила о медленно текущих часах, теперь благополучно прошедших.
— Я ничем не занималась, кроме стряпни н зимородков.
— Мне казалось, ты ненавидишь зимородков, — сказала Лола.
— Нет, они милые. Они даже учатся не смеяться надо мной.
Эбби взяла Люка за руку, когда они шли в дом. Его ладонь сжала ее пальцы. Но в следующий момент он уже говорил:
— Что ты будешь пить, Лола? Как обычно?
— Спасибо, Люк. Послушайте, тот сумасшедший проигрывает свои пластинки слишком громко. Он не сводит тебя с ума, Эбби?
«Ничто не сводит меня с ума в Австралии. Я все люблю, — хотела сказать Эбби. — Даже то, что ты околачиваешься здесь. Как я полагаю, ты занималась этим все время до моего приезда…»
Но Лола была невозмутима. Ее ресницы были загнуты, глаза сильно накрашены. Кожа была гладкой, золотисто-коричневой. Прямая юбка и топ открывали плоское элегантное тело. Как и Дэйдр, она была преувеличенно худа, но научилась преподносить свою худобу как достоинство. Она была и экзотичной, и спортивной одновременно, что необходимо для Австралии. Пленительная смесь!
— Иногда мне хочется, чтобы он сменил пластинку, — сказала Эбби беспечно.
— Утконос и кенгуру. Знаете, это точно как Мэри и Милтон, — Лола издала глубокий хриплый смешок. — Мэри умудряется иногда выглядеть такой смиренной и глупой, как утка, а Милтон — раздражительный старый кенгуру, готовый прыгнуть на кого-нибудь. Вечно вытягивающий шею, чтобы выглянуть из окна. Ты заметила, Эбби?
— Иногда, — ответила Эбби. «И не только Милтон, — хотела она добавить. — Твоя мать тоже, с этим ее унылым коричневым лицом и завитыми седыми волосами. Она тихо подкрадывается и всегда улыбается. И никогда не знаешь, о чем она думает. Как и любой из вас…»
— Почему Дэйдр не была сегодня в школе? — спросила Эбби.
— Праздник. Она снова беспокоила тебя?
— Нет, не беспокоила, — быстро ответила Эбби. — Она выглядела одинокой.
— Дэйдр не хочет играть с другими детьми. Она необщительна, бедняжка. Не то, что я. — Лола снова засмеялась и посмотрела на Люка. — Ей нужен отец.
Внезапно она перестала смеяться. Ее взгляд остановился на Люке. Она смотрела на него с каким-то странным выражением.
Но Люк был занят напитками. Не поднимая глаз, он спросил:
— Когда он вернется домой?
— Бог знает! Я не слышала о нем целую вечность. Он не любит писать письма. Ну и я тоже, если уж на то пошло.
Ее лицо снова стало бесстрастным. Она пожала плечами:
— Ты, наверное, знаешь, Эбби. Я долго не видела своего мужа. Дэйдр его даже не помнит. Я поддерживаю в ней надежду, что он когда-нибудь вернется домой, но, честно говоря, я не уверена, хочу ли я этого теперь. Я прекрасно обхожусь без него. Лучше, чем бедная Мэри с Милтоном, во всяком случае.
Эбби не хотела продолжать эту тему. А вдруг в разговоре обнаружится, что у Лолы вовсе не было мужа? Почему-то ей не хотелось делать это открытие, и она предпочитала поддерживать вымысел Лолы.
«Но я люблю только тебя — я… я люблю тебя…», — плыло в окно с темной реки. Люк бросил лед в стакан. Он передал его Эбби и улыбнулся ей. Его глаза были бесстрастны. Слова песни не доходили до его сознания, иначе оп не смотрел бы на нее, как на случайную гостью.
Лола проглотила свой напиток и вскочила.
— Я должна лететь. У меня свидание. Мне нужно переодеться и проследить, чтобы ребенок поужинал.
Влететь, вылететь… Неудивительно, что Дэйдр одинока.
— Ты купила Дэйдр новое платье? — спросила Эбби.
— О, Боже! Я ведь ей обещала! Но у меня был такой день, не поверите, — надо отдать ей должное, Лола выглядела огорченной.
— Но я скажу ей, что завтра рано заберу ее из школы и поведу в магазин, чтобы она выбрала сама. Если, конечно, смогу. Это зависит от настроения моего босса, — Лола преувеличенно вздохнула.
— Иногда я удивляюсь, как еще сохраняю оптимизм. Эбби, ты не представляешь, как тебе повезло: заботиться только об одном-единственном мужчине. А на мне мать, Милтон, Дэйдр, босс, необходимость зарабатывать деньги, муж, который находится неизвестно где и которому на меня наплевать. Я разрываюсь как минимум кусков на восемь.