“Вот тебе и сельские забавы, — с горьким сарказмом подумала она. — Вот тебе и патриархальные одежды, жилистые руки, сжимающие вилы и грабли, строгая, словно палка, жена, чьи волосы расчесаны на прямой пробор! Есть ли у такого жена? Если да, то ей жаль бедную женщину”.
Проволочные колючки зацепились за свитер на спине, за подол юбки и не отпускали. Бормоча сквозь зубы проклятия, Ларк наклонилась ниже и, освободив спину, протиснулась внутрь, разрывая подол юбки. Нет, ну надо же, в двадцатом веке, в Америке и — словно заключенный, бежавший из нацистского концлагеря. Кошмар!
Волоча разорванный подол по земле и набрав полные туфли грязи, Ларк направилась к стаду, которое мирно паслось рядом с прудом. Коровы все как одна повернули головы в ее сторону и некоторое время рассматривали ее своими большими, несколько навыкате глазами с длинными ресницами. Наконец, почуяв, что она не собирается причинить им вреда, снова принялись жевать траву. А телята — телята были просто очаровательны! Они прыгали и скакали вокруг так, словно у них в ногах были пружинки, словно они были переполнены радостью и жизнелюбием настолько, что не могли себя сдержать.
Очарованная этим зрелищем, Ларк забыла, зачем пришла сюда, забыла даже о недавней неприятной встрече с мистером Фермером.
Из кустов возле пруда доносилось щебетание птиц, в траве, присаживаясь то и дело на цветки одуванчика, гудели шмели и пчелы. Солнце выглянуло из-за облака и стало пригревать, нагоняя на нее дрему. На секунду откуда-то вдруг потянуло густым запахом торфа, как с грядок в парнике.
“Да, здесь настоящий рай, — подумала она. — Почти что рай”.
Посреди пруда плеснула рыба. От этого места круги по поверхности воды побежали до самого берега, а там, у берега, что-то было — в воде виднелось что-то темное.
Напрягая зрение, Ларк подошла поближе. Теперь было видно что-то синее, довольно большое, но все равно совершенно непонятное. Приглядевшись, Ларк увидела мокрую траву, колышущуюся на волнах. А вот рядом сквозь слой воды просвечивает еще что-то, похожее на человеческую руку.. Это не трава, это волны… Ларк испустила душераздирающий крик. Ноги у нее подкосились, и, зацепившись каблуком за кочку, взмахнув от неожиданности руками, она шлепнулась на землю, не в силах оторвать взгляд от того, что лежало на мелком месте у берега пруда.
Стадо, испуганное ее криком, мыча и мотая головами, снялось с места и медленно направилось прочь, убыстряя свой ход тем больше, чем больше от нее удалялось.
Череда страшных, невесть откуда взявшихся образов пронеслась у нее в голове бешеным колесом, сменяя друг друга так быстро, что у нее просто не было никакой возможности осознать, что же, собственно, она думает — настолько все это было страшно. Вдруг ее мысли так же внезапно замерли. Все вдруг стало ясно и очевидно. Перед ней там, в воде, было мертвое тело, труп.
Боже мой, стоило ей только покинуть надежные стены, все сразу пошло наперекосяк. Не то чтобы ее преследовали неудачи, просто все, ну абсолютно все оказывалось не таким, как она себе представляла. Разве кто-нибудь ее предупредил, что жизнь бывает так ужасна?
Разве хоть что-нибудь предвещало, что она будет сидеть в нелепой позе, уставившись на мертвое тело! Там, совсем близко, в воде пруда.
Она, не отворачиваясь, смотрела туда, и ее разум отказывался верить ее глазам, пока наконец за ее спиной не послышался шелест травы.
Она снова закричала, вскочила на ноги и обернулась.
Ниже кромки холма показался Натан Сенатра. По высокой траве пастбища он широкими шагами направлялся в ее сторону, и на его лице было еще более суровое и решительное выражение, чем при их первой встрече. Через несколько минут oн был уже рядом с ней.
— Мистер Сенатра! — воскликнула Ларк, не вольно протягивая руку в его сторону. — Как хорошо, что вы пришли!
На этот раз она действительно была рада его видеть. Еще десять минут назад она презирала и ненавидела этого человека, но сейчас и его трех дневная щетина, и эта решительная походка, и суровое выражение лица словно говорили ей о том что перед ней тот, кто привык действовать в сложной ситуации и знает что почем.
Он остановился в нескольких шагах от нее держа руки в карманах комбинезона и расставив в сторону носки своих огромных грубых башмаков.
— Кажется, здесь кое-что не совсем в порядке, мистер Сенатра, — сказала она, причем голос у нее был такой тонкий и срывающийся, словно у водолаза, на глубине отравившегося азотом.
— Я сам это вижу. Какого черта вы распугали мой скот?
На этот раз он говорил без притворного “деревенского” акцента, и по его выговору можно было узнать уроженца Калифорнии.
— У меня просто в голове не укладывается, мэм, что нашелся какой-то простофиля, который платит вам за то, что вы делаете. За то, что вы здесь делаете. Вы имеете хоть какое-нибудь понятие, как надо обращаться со скотом? Вы вообще хоть раз в жизни видели корову?
— Нет. То есть да, — услышала она свой голос словно со стороны.
Да, видела — по телевизору и еще в учебнике на картинке. Не в силах заставить себя еще раз посмотреть на этот ужасный пруд, она указала направление рукой.
В его глазах мелькнуло удивление. Он посмотрел туда, куда указывал ее дрожащий палец. Кровь отхлынула от его лица, по мере того как до него начало доходить, что речь здесь идет о гораздо более серьезных вещах, чем несколько испуганных телят.
— Будь я проклят!
Скользя по грязи и мокрой траве, он приблизился к кромке воды.
Ларк отвернулась, сцепив руки на груди, и старалась не пропустить ни одного звука, ни одного всплеска, которые доносились из-за спины. Ей не было нужды смотреть, потому что ее воображение рисовало перед ее мысленным взором картины, не менее страшные, чем те, что она могла увидеть своими глазами.
— Боже мой! — послышался его шепот.
Она слегка повернулась, так, чтобы видеть его краешком глаза.
Он неподвижно стоял по пояс в воде и, нагнувшись, рассматривал то, что там было. Ничто теперь не нарушало тишину, только прощебетала птица, пролетевшая над ними, и изредка мычали коровы. Стадо уже начало успокаиваться, и матери подзывали своих телят.
Наконец он выпрямился, повернулся и пошел к ней из воды. Он шел с каким-то отрешенным видом, и взгляд его был пустым.
Она посмотрела ему в глаза, неожиданно оказавшиеся ярко-голубыми. Папа как-то показал ей яйцо дрозда — оно было такого же цвета.
— Мертвое тело? — спросила она, понимая, что глупо спрашивать, но она просто не знала, что сказать.
— Да, — выдохнул он, вытирая ладонью пот со лба. Он был бледен, руки его дрожали.
“А какого еще ответа следовало ждать? — подумала она. — Что какие-то шутники бросили в пруд манекен? Что это просто утонувший мешок с мусором?”
