— Они уже целовались? — перебил я.
Наткнувшись на ее загадочный взгляд, я почувствовал, как гнев вспыхнул с новой силой. Она ничего мне не скажет.
Сейчас взорвусь.
Кто-то хочет забрать моего ангела. Кто-то очень скоро встретится со своими предками.
— Они уже трахались? — спросил Бен, и я взглядом впечатал его в стену.
— Нет, — ответил я одновременно с Киарой.
Срань господня, я его изничтожу.
— Может, на этот раз ей попался кто-то вполне приличный…
Меня перекосило. Я вскипел, услышав, что сказала Киара, — только и ищет, как бы до меня докопаться. Но я ничем себя не выдал. Непроницаемый и безразличный. Тут мне нет равных, настоящий талант.
Бен заявил, что ему пора на встречу с Грейс, и свалил, оставив меня наедине с дьяволицей, известной под именем Киара Смит.
— Тебе по барабану? — спросила она, пытаясь пробиться сквозь ледяную стену, которую я вокруг себя выстроил.
— Мне нечего тебе сказать.
— Что ж, ладно, — произнесла она, приближаясь ко мне, — в таком случае ты позволишь ему быть с ней?
Я уставился в стену, мышцы напряглись. Позволить ему быть с ней? Что за шуточки, Киара?
— Расслабься, Эшик! Ты так сжимаешь кулаки, что у тебя аж вены вспухли, — заметила она насмешливо. — Можешь даже не отвечать. Я все своими глазами вижу. Ты к ней совсем не равнодушен.
— Вот еще, — проскрежетал я, не глядя на нее.
Еще как не равнодушен.
— Да-да… просто ты не хочешь признаваться в этом ни себе, ни ей.
Киара остановилась у меня за спиной и опять завела разговор на тему, которой я всячески стремился избежать.
— Можешь до посинения торчать вечерами дома и накачиваться виски, глядя в панорамное окно из ее комнаты и ожидая, что она вернется без малейшего усилия с твоей стороны, — прошептала она, кладя руку мне на плечо. — Но однажды вечером она останется в своей новой комнате, будет трахаться с ним и даже не подумает возвращаться к тебе.
Я прикрыл глаза, чувствуя, что ее слова сокрушили меня подобно удару разъяренного боксера. Твою мать. Сейчас взорвусь.
Элла с другим мужиком, да еще в одной постели — эта картина вызывала неудержимую ярость и выворачивала внутренности.
— Так что выбирай, Скотт: или ты вернешь ее, или позволишь уйти.
Не дожидаясь ответа, Киара открыла входную дверь и захлопнула ее за собой. И оставила меня наедине с убийственными мыслями.
Наедине с ней.
— Да пошла ты! — яростно бросил я.
02:00
Я сидел на ее кровати, рядом дрыхла блохастая псина. Присутствие псины меня раздражало. С самого утра меня раздражало все.
Сосед, значит.
Сосед, сучий потрох. Что ему от нее нужно? Какие цветы? Этот козел посылал ей цветы?
Кто в наши дни шлет, блин, цветы?
Со стаканом виски в руке я разглядывал хмурое небо в панорамном окне ее комнаты.
В голове крутились последние слова Киары: «Она останется в своей новой комнате, будет трахаться с ним».
У меня сжались челюсти, когда мое садистское воображение решило прокрутить эту сцену: она в объятиях другого. И смотрит на него так, как смотрела на меня. Он заставит ее стонать от удовольствия — удовольствия, которое я хотел ей доставить. Его губы на ее красивой шее — шее, которую мне хотелось гладить и оставлять на ней следы своих губ. И ее губы, ее губы, которые я хотел целовать, пока не задохнусь.
Я совершу убийство. И буду до жопы счастлив, когда это сделаю.
Боль отвлекла меня от этих мыслей — я раздавил стакан, который держал в руке.
Отчаянно ругаясь, я вскочил. Шла кровь, и от алкоголя щипало порезанную ладонь.
— Этого только не хватало, — буркнул я, отправляясь за пластырем в ванную комнату.
Провозившись несколько минут, я заклеил кровоточившую ладонь. И уставился на пластырь… Все напоминало о ней. Я поднял голову и посмотрел на свое отражение в зеркале. В это мгновение я себя ненавидел. Я ненавидел себя за все зло, что ей причинил.
Теперь я понимал Бена, когда тот говорил, что сам себе отвратителен из-за Беллы. Я дошел до той же точки кипения. Я себя ненавидел. Она меня ненавидела. Вполне возможно, что она выбросила конверт, даже не открыв. Но она должна была прочесть. Должна. Сама мысль была непереносима — о том, что от меня ее тошнит, а ее голубые глаза обращены на другого мужчину. Это вгоняло меня в штопор.
Я вернулся в ее комнату, где пес обнюхивал лужу виски на полу. Он наверняка тоже скучает.
На кровати завибрировал телефон, и я опустил взгляд на экран. Устало выдохнув, взял трубку и закрыл глаза.
Зазвучал женский голос, бесивший меня до крайности.
— У тебя получилось? — спросил я, растягиваясь на спине. — По правде говоря, выбора у тебя нет, Хэзер.
— Добрый вечер, хозяин, надеюсь, у тебя все хорошо. А у меня все просто супер!
Глава вторая Дополнительная терапия
Элла
15:00. Манхэттен
— На самом деле… думаю, вы правы. Мое тело… срабатывало что-то вроде инстинкта выживания. Когда это начиналось, я закрывала глаза и больше ни о чем не думала. Просто не могла, — рассказывала я, отвечая на вопросы. — Шли месяцы, и я научилась считать секунды, чтобы успокоиться, уговорить себя, что он скоро закончит… и уйдет.
Я сидела на синем кожаном диване у своего психотерапевта Пола, к которому ходила два-три раза в неделю. Вот уже месяцев семь я посещала эти сеансы. Пола рекомендовал Коул, мой врач, который часто навещал меня, проверяя состояние моего здоровья. Он когда-то посоветовал записаться на прием к своему другу из-за ночных панических атак, но только через пять месяцев жизни в Нью-Йорке я наконец решилась. Меня подтолкнула Киара, которая заботилась обо мне даже издалека.
— И все те годы я просто выживала, тело больше не принадлежало мне. Я сама себе больше не принадлежала, я была его. Я была их. Я была словно кукла, робот, которому диктовали, что делать. Я… Я была пустой.
Темой сегодняшней беседы были мои травмы и их связь с приступами паники, особенно жестокими в момент, когда я просыпалась.
За последний год все переменилось. Я утратила контроль надо всем. А главное, над собой.
— Когда у меня началась другая жизнь, после Джона, я подумала… что попала в тот же порочный круг, но на самом деле нет…
— Что ты имеешь в виду? — мягко спросил Пол.
Я вздохнула.
Он всегда вытаскивал из меня подробности, чтобы разобраться в моих страхах, хотя я по натуре не очень разговорчива. Я больше люблю слушать. Но эти сеансы помогали мне принимать свои раны и противостоять посттравматическому стрессу… теперь в одиночку.
— Мне кажется… я убедила себя в том, что выздоравливаю, что благодаря новым возможностям смогу вернуться к более-менее «нормальной» жизни… без Джона.
Я невесело рассмеялась. Я смеялась над собственной наивностью.
Как часто делал он.
— Моя ошибка в том, что я вручила остатки своего сердца человеку, разрушенному сильнее, чем я сама… думая, что он мне поможет.
Все это его вина.
— Потому что с ним ты чувствовала себя в безопасности?
— Да, — проговорила я, закрыв глаза. — Я знала, что у меня много травм из-за Джона, просто я не знала их все. У некоторых не было случая всплыть на поверхность.
Я выпрямилась, глядя, как терапевт, пятидесятилетний мужчина, записывает мои ответы.
— Теперь, оставшись одна, я вижу их во всей красе.
— Потому что ты больше не чувствуешь себя в безопасности?
Я кивнула. Я никогда не жила одна в незнакомом городе. Приходилось сливаться с толпой, надеясь, что никто не обратит на меня внимания. Надеясь, что никто не разрушит тот панцирь, в котором я укрылась с момента приезда.
