— Извини меня за мою дурацкую шутку, хорошо? Не буду больше так. Ты гей, да? В этом проблема?
Его глаза заискрились, и он не мог удержаться от улыбки.
— Угу, точно, гей. Мне вообще не нравятся женщины. А особенно сексуальные маленькие женщины, которые выглядят привлекательно даже в мужской одежде на два размера больше. Женщины, готовые смеяться по всякому поводу и наслаждаться жизнью, несмотря ни на что. И к тому же умные… Как мне может не нравиться женщина, которая впервые за три года вывела меня из спячки? Да, я гей, если ты так хочешь. И покончим с этим, хорошо? Давай купим какую-нибудь одежду и уедем из этого города.
С этими словами он встал и вышел из кафе. Най поспешила за ним, на ходу допивая лимонад.
— Выбери магазин, — сказал он. — Войди, купи себе все, что нужно, а я встречусь с тобой через час, и мы поедем дальше.
— Вон тот, — сказала Най, указывая на бутик с вывеской «Прада». — Нет, там очень дорого.
— Ты изучила мою родословную, так что знаешь, что я в состоянии позволить себе это.
— Но я потом расплачусь, хорошо?
— Договорились, — сказал он, повернулся и пошел прочь.
Она не знала, чем так рассердила его, но, видимо, рассердила. Но сейчас она не могла зацикливаться на этом, ей надо многое сделать, а времени совсем мало. Она вошла в магазин и сказала продавцу, что у нее один час и ей нужен полный гардероб, который оплачивает ее бой-френд.
Через полтора часа они уже были в машине Джейса и направлялись в Толбен-Холл. Они были одеты в соответствии с теми традициями, которые сложились в маленьких городах этой страны: Джейс — в пиджаке и галстуке, и еще легкие шерстяные брюки, она — в платье, которое выглядело просто, но стоило пару тысяч. Она погладила себя по рукавам.
— Я обязательно верну тебе деньги, — проговорила она, глядя на две сумки, которые Джейс нес, забирая ее. Пустые прежде, теперь они разбухли от купленной одежды, плюс многочисленные туалетные принадлежности, которые они приобрели в магазине «Бутс».
— Прекрасно, — отозвался Джейс. — Но я хочу правду. Чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Как все журналисты, — ответила она, пожимая плечами. — Пишу.
Он посмотрел на нее с недоверчивой миной на лице.
— Нет. То, что я написала о тебе, это скорее исключение в моей практике. Это было…
— Что?
— Не знаю, затмение мозгов… Смена часовых поясов, может быть, сыграла свою роль. И… ужас. В моей жизни столько всего произошло за два года, что иногда я не вижу перспективы.
— Расскажи мне об этом, — сказал Джейс, и в его голосе было столько подлинного интереса, что она не могла отказать.
Она рассказала ему о своих родителях, которые умерли в один год — сначала отец, потом мать, — Най имела в жизни тыл, и этот тыл рухнул в одночасье. И внезапно она возненавидела все и захотела оставить Маргейт и все, что с ним связано. Она хотела исчезнуть.
— Поэтому поехала в Лондон, — сказал Джейс.
Она улыбнулась:
— Именно. Куда едут англичане, когда хотят обрести себя или потерять окончательно? Я получила работу в программе новостей на ТВ. Но большую часть времени готовила кофе для боссов. Я толком не знала, что хочу делать, и они не знали, что делать со мной. Но однажды диктор программы новостей не вышла на работу. Позже мы узнали, что она упала в пролет лестницы в своем доме и здорово разбилась. Она жила одна. Поэтому не было никого, кто бы тут же сообщил об этом. И надо было срочно найти замену.
Дальше Най рассказала Джейсу, как, пытаясь выйти из положения, они оглядывали всех людей в студии и она оказалась той единственной, кто, по их словам, не отпугнет зрителей. Поэтому они отправили ее к парикмахеру и гримеру, и единственная инструкция, которую она получила, — читать то, что она увидит на телетайпе.
Никто не понимал тогда, что происходит, но это было самое настоящее прослушивание. Най превосходно справилась с текстом и оказалась фотогенична. На следующий день она по праву заняла это место.
Через месяц она услышала, что группу репортеров отправляют в Египет на туристическом автобусе и надо было сделать фоторепортаж, и тогда она попросила, чтобы послали ее.
— Иностранный корреспондент, — сказал Джейс.
— Да, — кивнула она. — В течение восьми лет я не задерживалась на одном месте дольше, чем на четыре дня. Моя жизнь проходила в самолетах и в отелях. — Она посмотрела в окно и замолчана.
— Но теперь ты вернулась домой. Это ведь хорошо?
— Не знаю… Я знаю, что устала. Знаю, что видела слишком много крови и слишком много ужасов. — Она глубоко вздохнула. — Одиннадцать месяцев назад я была в Ираке, и мой оператор Стив погиб во время взрыва. Он стоял в трех шагах от меня и снимал, как я разговаривала с местными женщинами и детьми. Со мной был переводчик, я расспрашивала женщин об ужасах их жизни. Я готова была заплакать, когда слушана их рассказы. В следующую секунду я услышала странный звук, и дальше была кровь, повсюду фрагменты металла и… Минометный огонь или реактивный снаряд, не знаю, что это было, но убило моего оператора, мужчину, который мне был так симпатичен и у которого остались жена и трое детей. Его тело взорвалось у меня на глазах, а камера разлетелась на мелкие кусочки. Большинство детей, с которыми я говорила, получили серьезные ранения. Меня тоже задело, но еще сильнее был шок. Меня перебросили по воздуху в передвижной госпиталь, наложили швы, напичкали таблетками и сказали, что, если я хочу поговорить с кем-то, они готовы выслушать…
Джейс потянулся и тихонько сжал ее пальцы.
— Я многого не помню. Приехали врачи, и детям оказали помощь.
— А ты?
— Нет. — Най мягко покачала головой. — Я не могла говорить, потому что не знала, что сказать. Я хотела помочь миру, но не думала, что смогу отойти от смерти и разрушений. Я не могла отключиться от того, что видела.
Повернувшись, она посмотрела на него и грустно улыбнулась.
— Я думала, что могу бороться, но оказалась трусихой.
— Мне ты совсем не кажешься трусихой, — возразил Джейс. — То, что случилось с тобой, травмировало бы любого.
— Ты не знаешь, что это за мир… Репортеры, работающие в отделе новостей, воспринимают каждую новость как что-то, что случилось с ними… Затем, чтобы отключиться, выпивают двойной виски и готовы снова вернуться к своей работе.
— Но ты не вернулась, — сказал Джейс.
— Нет. С тех пор я сделала несколько репортажей, но не много, и хандрю все больше и больше. Думаю, я могу…
— Что?
— Написать о том, что видела. Я думаю, что могу написать о людях, которых встречала, о том, что видела и слышала. Я вернулась домой, чтобы пожить тихо, прислушаться к своим мыслям и подумать о том, что хочу делать дальше в жизни.
