Автобус приближался.
— Вы должны выслушать! — выдохнула я. — Вам не выбраться из всего этого. Я рассказала Чарльзу. Я раньше написала своему дяде. И это не мистер Хедли обманул вас. Это я догадалась о куклах. Я взяла контейнер и надежно ее спрятала. Я…
Но он не слушал. Он вообще не в состоянии был ничего воспринимать. Автобус почти поравнялся с нами… И тут вдруг раздался такой звук, словно кто-то вдребезги разбил об пол чашку. На секунду мне показалось, что меня застрелили. Но тут я с изумлением обнаружила, что револьвер упал на землю, а правая рука Эдварда Верритона безвольно повисла вдоль туловища. Он издал страшный крик и повернулся кругом.
— Я держу вас на мушке, Верритон, — услышала я голос Чарльза. — Не шевелитесь или вы мертвец.
Невероятно! Под олеандрами стоял Чарльз с револьвером в руке.
Я не успела и рта раскрыть, как Эдвард Верритон все-таки пошевелился. Его левая рука молнией взлетела вверх, потом резко опустилась и он стал падать. Нож глубоко вошел в его сердце.
Чарльз только раз взглянул на него и потом заключил меня в объятия.
— Джоанна! Джоанна! Я никогда себе не прощу. С тобой все в порядке?
— К-кажется, — сказала я, хотя все плыло у меня перед глазами.
— Я велел тебе оставаться на пароходе. Я сразу поверил всему, что ты рассказала, но ты выглядела страшно издерганной и больной, и я не хотел пугать тебя еще больше. Я думал, что ты в полной безопасности до нашего прихода. Я позвонил твоему дяде, когда ты все рассказала. Он только что получил твое письмо. Он обещал прилететь сюда сегодня и просил меня встретить его. Мы согласились, что мне лучше не волновать тебя, пока все не кончится. Я пошел встречать его самолет, но прибытие отложили на два часа, и я решил заглянуть к моим друзьям и извиниться, что не могу, как они хотели, провести день с ними.
— Но… — я начинала кое-что понимать, но главное — я почувствовала, что могу расслабиться. Дядя Рональд приедет и все возьмет на себя. Эдвард Верритон мертв.
— Они живут в тех домах, в квартире, откуда открывается вид на парк. Я смотрел в окно и видел, как ты вошла в ворота. Эдвард Верритон шел за тобой, а ты даже ни разу не оглянулась. Я одолжил у капитана Блейна револьвер и побежал вниз. Он так и не понял, что случилось, бедняга. Он повредил ногу и не может…
Послышались чьи-то возбужденные крики. Продираясь через кусты, к нам спешил мужчина, одетый в форму смотрителя парка, а за ним — две женщины в больших соломенных шляпах. Они, должно быть, услышали выстрел, несмотря на автобус.
У меня все поплыло перед глазами, и я почувствовала, как руки Чарльза снова крепко обхватили меня. И потеряла сознание.
У нас с Чарльзом почти не было возможности поговорить наедине, пока следующим утром перед ланчем мы не устроились на прибрежном валуне в Каске. Море было ослепительного голубовато-зеленого цвета, в миле или двух от нас прекрасно видны были казино и шикарные виллы Эсторила. Двумя часами раньше мы сошли с парохода в Лиссабоне, втиснулись в маленький переполненный людьми поезд и доехали до конечной станции — рыбацкой деревушки Каске.
Но даже выбравшись, наконец, из толпы португальцев и оставшись с Чарльзом наедине, я поначалу не могла говорить. Я сидела, обняв колени руками, и ощущала, как напряжена у меня спина. Я чувствовала себя настолько измученной и несчастной, что, казалось, никогда больше не смогу улыбаться.
Это были кошмарные двадцать четыре часа. Друзья Чарльза не стали задавать много вопросов; они быстро приготовили сэндвичей и крепкого кофе, а потом Чарльз повел меня в полицию. Я все еще очень смутно осознавала происходящее. Кто-то отправился на аэродром встречать дядю Рональда, а потом, в его присутствии, я рассказала мою историю настолько ясно, насколько смогла. Каких же усилий это мне стоило! На меня градом сыпались похвалы, особенно когда они достали таинственный контейнер из запертой пароходной библиотеки и привезли се туда. В присутствии полиции его вскрыли, и там действительно оказался микрофильм, содержащий информацию, украденную с Королевского холма.
Тело Эдварда Верритона отправили назад в Англию в сопровождении его жены. Миссис Верритон вела себя просто великолепно. Стойко приняв весть о произошедшем и осознав, что все кончилось, она держалась невероятно уверенно и спокойно. Она занималась приготовлениями к отъезду и настаивала, что с ней все в порядке. Уезжая в аэропорт, она тепло и ободряюще сказала мне:
— Джоанна, дорогая, простите меня. Я не знала, что вы тоже причастны к этому. Вы вели себя превосходно и так сильно рисковали. И мы с детьми тоже. Разумеется, мы обязаны жизнью вам. Будет лучше, если на этом все и закончится; тогда почти никто ничего не узнает. Старший инспектор Форест обещал мне, что будет все держать в строжайшем секрете, насколько это возможно. Крейги тоже очень деликатны, да и известно им лишь то, что Эдвард мертв. Они не спрашивали ни о каких подробностях.
Потом она отправилась в свое печальное путешествие в Англию, оставив детей возвращаться в Саутгемптон на пароходе с Крейгами и со мной. Но она успела побыть некоторое время с Кенди и Гилом и сказать им, что их отец погиб в аварии.
Они приняли это спокойно, слишком спокойно; мне страшно не понравилось недоверчивое, удивленное выражение их глаз и почти весь остаток дня я посвятила детям. В Лиссабоне Крейги настояли на том, что они приглядят за Кенди и Гилом, и отправили меня на берег с Чарльзом. По-моему, они догадывались о многом из того, что им не сказали, но даже болтушка миссис Крейг вела себя очень сдержанно.
Когда мы сели на горячие камни, Чарльз неожиданно обнял меня и привлек к себе.
— Джоанна, милая, брось. Не будь такой. Все позади.
— Но я не могу забыть… ничего не могу забыть, — сказала я. — И чувствую, что никогда не смогу. Особенно о детях.
— Это был лучший выход. Если бы он остался жив, все неминуемо получило бы широкую огласку. Подумай об этом. Их отец — предатель. Это было бы куда большей трагедией.
— Но… но в некоторых отношениях я ускорила развязку. Я отправлялась в круиз с таким легким сердцем, хотела развеяться. Я чувствую себя такой виноватой!
— Милая моя, ты, кажется, забываешь, от чего ты спасла мир. Попади эта информация не в те руки, могло бы случиться непоправимое.
— Да, я понимаю. Но мне не хочется об этом думать.
— Дело принимало нешуточный оборот. Все это должно было чем-то кончиться рано или поздно, Дети и миссис Верритон со временем неизбежно догадались бы обо всем. Без тебя они были бы уже мертвы.
