Джейми с подозрением уставилась на него.
— Уж не твоих ли рук это дело? — спросила она и тут же пожалела о своих словах. Конечно, он не протыкал колеса, ведь ему не терпелось от нее избавиться.
— Да.
— Мы могли бы… Что ты сказал? — Джейми была совершенно сбита с толку.
— Это я выпустил воздух из шин. Из всех четырех, — добавил он, чтобы у нее не осталось сомнений на этот счет.
— Мне казалось, ты был не против, чтобы я уехала.
— Да. Нет. Слушай, я знаю, что должен был тебя отпустить, но… — было видно, что Диллон смущен, но не хочет в этом признаться даже самому себе.
— Но ты не можешь, — закончила она за него. Странно, но вместо гнева и страха она почувствовала странное облегчение.
— Да, не могу.
Джейми медленно повернулась к нему лицом. Конечно, он ее пугал, но вместе с тем она понимала, что Диллон всего лишь плохой мальчишка, который привык всеми командовать. Он добивался повиновения, запугивая других.
— Тогда попробуй меня убедить, чтобы я осталась, — сказала Джейми, откидывая волосы с лица и спокойно глядя на Диллона.
У нее было бледное от усталости лицо и темные круги под красивыми серыми глазами. И смотрела она так, будто Диллон был чем-то средним между дьяволом и Прекрасным Принцем. Он мог бы сказать, кто он на самом деле. Как-то раз он уже пробовал доказать ей, что он за чудовище. Но теперь почему-то раздумал.
В гараже было тепло. Обогреватели без устали гнали в помещение горячий воздух. Он до сих пор не мог понять, почему в последний момент решил выпустить воздух из всех четырех колес ее автомобиля. Ему нужно было отпустить Джейми. Пускай бы себе ехала и продолжала жить прежней жизнью. Пускай они оба продолжали бы жить так, как раньше. Но в конце он все же дрогнул. Может быть, потому что знал, что еще ничего не кончено.
В ее глазах легко угадывались и надежда, и страх. Ни у одной женщины в мире не было таких огромных серых глаз, с ними она выглядела беззащитной, словно малое дитя. А еще он заметил, что она слишком худенькая, нужно бы ее подкормить. И нервы были у нее не в порядке, но судя по ситуации, в которой она оказалась, здесь нечему было удивляться.
Кроме того, она была неотразимой, он не мог перед ней устоять. Ему бы ее напугать, оттолкнуть, куда-нибудь отвезти — но он сделал все наоборот, хотя сопротивлялся до последнего.
Диллон прошел мимо Джейми, стараясь не задеть ее, и направился к музыкальному центру. Он прекрасно знал, что за кассета находится в стереосистеме, и нажал пару кнопок. Из колонок полилась громкая музыка, она накрыла помещение покрывалом из звука, исключив всякую возможность беседы. Затем он повернулся к Джейми.
В ярком свете гаражных ламп девушка выглядела бледнее, чем обычно. Со стороны Диллона это был дешевый трюк, но ему не было ни капельки стыдно.
Музыка U2 заполнила весь гараж, и Диллон почувствовал, что вернулся в прошлое, на двенадцать лет назад, когда держал в объятиях дрожащую девчонку. И эта самая девчонка смотрела на него сейчас во все глаза, и он понял, что она вспомнила песню.
Диллон подошел к ней неспеша, чтобы не напугать, но за последние часы Джейми заметно посмелела. Когда он предложил ей руку и притянул к себе, она не отпрянула назад, а спокойно обняла Диллона за шею и доверчиво положила голову ему на плечо, пока они плавно двигались под звуки музыки.
Диллон закрыл глаза и представил себе старый спортивный зал в школе Маршфилда, нарядно убранный гирляндами из цветной бумаги, с вертящимися зеркальными шарами, приглушенным светом. Вот куда он должен был отвести Джейми. Набраться храбрости и пригласить ее на этот танец. Но тогда она встречалась с каким-то выскочкой вроде Пола, и ни за что бы не согласилась.
Зато сейчас она прижималась к нему, словно ленивый котенок, и позволяла ему обнимать ее и медленно кружить в танце в старом гараже на окраине Богом забытого городка.
Он хотел ее, стремился к ней всей душой. Она была для него насущной потребностью и значила больше, чем кофе и сигареты. Больше, чем последний глоток виски, выпитый им пять лет назад. Больше, чем чистая совесть. Чем сильнее он боролся со свои желанием, тем больше оно становилась. Джейми Кинкейд стала для него и проклятием, и благословением.
Он мог сейчас от нее отодвинуться — это было совсем нетрудно. Песня почти закончилась, и прежде, чем начнется другая, у него будет несколько секунд, чтобы признаться ей в любви. И тогда его жизни придет конец.
Может, лучше избавится от Джейми, пока еще есть время? Набраться сил и позволить ей уехать?
Он остановился и, взял ее за подбородок. Серые глаза Джейми сияли в полумраке, черты лица смягчились и хранили мечтательное выражение. Диллон не мог налюбоваться на нее.
И все же он должен был от нее избавиться. В конце концов, он снова прислушался к здравому голосу рассудка. И сказал единственные слова, которые должны были заставить ее бежать без оглядки.
— Забирайся на заднее сидение машины.
Диллон ждал, что она гневно его оттолкнет и бросится вон из гаража. Ему хватит пяти минут, чтобы снова накачать колеса, затем он уйдет и никогда больше ее не увидит. И останется цел и невридим.
Джейми посмотрела на него, и Диллон заметил, что у нее дрожат губы. Она шагнула назад, чтобы освободиться из его рук.
— Хорошо, — сказала она.
Диллон не верил своим ушам. Но Джейми уже развернулась и подошла к старому кадиллаку. Она выглядела до боли красивой, такой, какой была в шестнадцать лет, когда он ради нее готов был пойти в тюрьму. Он хотел ее тогда так сильно, что чуть не убил мальчишку, который жестоко с ней обошелся. Вот и сейчас он положил на меру весов все, чего достиг до сей поры — относительное спокойствие, любимое занятие и в меру чистую совесть.
Подойдя к машине, он начал медленно расстегивать пуговицы на старой фланелевой рубашке, но Джейми остановила его, положив ладонь на его руку. А потом сама занялась пуговицами, склонив голову вниз и полностью сосредоточившись на своем занятии.
Наконец она распахнула рубашку и сбросила ее с плеч Диллона, нежно проведя ладонями по его коже. Потом наклонилась и прижалась губами к его груди, прямо напротив глухо бившегося сердца, а ее рука легла на ремень.
Она прикоснулась к нему. Сквозь плотную ткань джинсов он ощутил движение ее пальцев, она медленно провела ими по его набухшей плоти, и Диллон не смог сдержать сдавленного стона.
— Если мы сейчас же не заберемся в машину, то потом будет поздно, — хрипло сказал он.
Джейми подняла на него глаза. Светлые волосы упали на лицо, щеки горели алым румянцем.
