Не пойму, где здесь дальние, а где ближние. Всё едино. Я этому муденю сейчас всё скажу. Он в прошлый раз зажал деньги на мой концерт. Ненавижу козла!
– Тося, да не ругайся ты так. Ты ж его знаешь. Он, скорее всего, просто забыл. Он же для тебя ничего не жалеет. Тем более, не из своего кармана, а из бюджетного. Он же тоже их моет. Ты просто ему напомни. Он же хороший мальчик, просто забывчивый.
– Козёл он, а не хороший мальчик. Как я устала иметь дело с мудаками! Но я же не виновата, что вокруг одно мудачьё.
– Когда сегодня будете заниматься садо-мазо, и ты будешь самой строгой госпожой Тосей, накажи его посильнее, – усмехнулась Аня.
– Не то слово. Заставлю сожрать мои туфли и так отхерачу плёткой по яйцам, что он возьмёт больничный и на работу не выйдет.
– Выйдет, куда денется. Наш мальчик терпеливый. Он любит, когда его наказывают. А на работу пусть ходит, иначе кто будет финансировать твои концерты и сгонять на них людей. За свои денежки в наше время нет желающих покупать билеты. Народ дожился до того, что его на пинках нужно даже за бесплатно загонять.
– Анька, это потому что народ меня не любит или у него денег нет?
– Да как тебя можно не любить? – попыталась успокоить пьяную звезду Аня. – Ты у нас самая, самая, самая… Просто у народа сейчас нет денег. Да тебе их деньги-то и не нужны. Сколько ты с платных концертов заработаешь? Тем более, платить никто не хочет, а вот с благотворительных – другое дело. Никто не упрекнёт, что ты людей собираешь за деньги. Ты даришь им себя бесплатно. А про бюджетные денежки народу знать необязательно. Так что иди, наказывай своего мальчика, и не пей больше, а то и уснуть недолго, а у нас веселье в самом разгаре.
– Убью гада. Мне ремонт доделать нужно. Мы же договорились, минимум один концерт в месяц. Я же не для себя прошу, а для народа, ведь я выполняю великую миссию на этой земле – я занимаюсь благотворительностью.
– Только не расстраивайся, Тося. Твой раб ждёт тебя. Покажи ему, как ты умеешь злиться и наказывать его за непослушание.
– Анька, хочешь, поглазей, что я сейчас с этой тварью сделаю. Он отсюда не ногами выйдет, а выползет.
– Нет уж, дорогая, ты же видишь, у меня здесь дел невпроворот. Как-нибудь без меня. Вы-то развлекаетесь, а я за всё отвечаю. Так что давай, надевай костюм госпожи и иди, выбивай из своего раба бюджет. Я отправила тебе ещё парочку рабов в помощь, чтобы ты этого не забила.
– Ну, Анька, ты как скажешь, хоть стой, хоть падай. «Иди, выбивай бюджет»! Ха-ха-ха!
Наконец эти две «подруги» ушли, не обращая на меня никакого внимания.
– Во дела, – выдохнула я и вновь отправилась за шампанским.
Глава 28
Голова отказывалась соображать, и я поймала себя на мысли, что в этом тайном сообществе узнаю слишком много чужих тайн, а мне это не нужно. У меня никогда не возникало желания быть хранительницей чужих тайн. Это очень неблагодарное дело, я бы даже сказала, опасное. Гораздо лучше смотреть этих людей по телевизору, читать о них в газетах, верить в чистое, доброе, светлое. Так проще жить.
Гуляя по многочисленным коридорам и залам, я забрела в одну из самых дальних и уже безлюдных комнат и подошла к дверям, у которых стоял грозный охранник.
– Вы на сеанс? – принялся он сверлить меня взглядом.
– Куда? – не сразу поняла я.
– Вы по записи?
– Да. Я не посторонняя.
– Во сколько у вас сеанс?
– Не знаю. Тут что, по времени?
– Вы записывались в зрители одна?
– Нет. Пришла с другом. Он сейчас на представлении.
– Вы хотите пойти на сеанс одна или будете ждать друга?
– Да мне без разницы.
– Вы готовы пойти одна?
– Да уж лучше одна, чем с кем-то.
– Проходите.
Охранник открыл дверь, и я вошла в полутёмную комнату, очень похожую на ту, где сидел на представлении лысый. Точно такой же зал, стулья по кругу, сцена.
– Здрасьте, – буркнула я сидящему рядом со мной мужчине, лицо которого мне показалось знакомым, но я не помнила, где могла его видеть.
Мужчина кивнул.
– Через пять минут начнётся, – прошептал он.
– Спасибо, – дружелюбно махнула я головой и осмотрелась по сторонам.
В зале было гораздо меньше народа, чем на первом представлении. В основном пожилые мужчины и несколько женщин, мимо которых возил столик на колёсиках официант и предлагал различные закуски и напитки.
– А шампанское есть? – спросила я у него, подозвав к себе.
– Нет. У нас тут только крепкие напитки. Шампанское в зале. Может, коньячку? Тут отменный коньяк.
– Не хотелось бы смешивать и повышать градус.
– А вы первый раз?
– Первый.
– Тогда вам обязательно нужно выпить коньяк, всё-таки зрелище не для слабонервных.
– Что здесь будет?
– Сейчас привезут. Женщина, тридцать один год. Умерла несколько часов назад. Говорят, ещё тёплая.
– Она мёртвая?
– Конечно.
– А зачем её сюда привезут?
– Как зачем? Как же вы записались на сеанс и не знаете, что на нём будет. Некрофилия. Это же одна из разновидностей любви.
– Простите… из разновидностей чего?
– Любви, – улыбнулся мне официант.
– Вы думаете, это страшное слово может иметь какое-то отношение к любви?
– А почему нет, – с лёгкостью отозвался официант.
Видимо, он здесь насмотрелся такого, что уже ничему не удивлялся и
