Ознакомительная версия.
Все это он говорил, стремительно двигаясь по грунтовке, рассекающей лес в районе линии электросетей. Несмотря на то что Машу трясло и болтало, он, кажется, держался совершенно спокойно, и Маша совершенно не могла понять, как ему это удавалось. Они пролетели просеку и свернули к лесу.
– Куда мы едем? – спросила наконец она.
– Я хочу вам кое-что показать, – крикнул он в ответ. – Тут уже недалеко. Держитесь.
– Я держусь с трудом, – рассмеялась Маша. – Если что, дорогу в травмпункт вы уже знаете.
– И снова понесу вас туда на руках! – кивнул Николай и вдруг резко повернул руль в сторону. Машина дала крен, Маша закричала и засмеялась, скорость и сумасшествие опьяняли ее. Когда «Нива» затормозила, Маша чуть не вылетела в окно – так неожиданно это случилось. Она подняла взгляд, и перед ее глазами возникла красивейшая картина. Машина остановилась на холме, на берегу небольшого озера, в стеклянно-спокойной воде которого отражались, как в зеркале, врастающие в берега деревья. Плакучие ивы, причудливо изогнутые березы, несгибаемые сосны.
– Это мое любимое место, когда мне нужно подумать о чем-то серьезном и важном, – сказал Николай тихо.
– А сейчас как раз такой момент? – улыбнулась Маша, все еще чувствуя, как адреналин гуляет в крови.
– Что-то вроде того, – кивнул он и прикусил нижнюю губу. Затем улыбнулся грустно и посмотрел на Машу так, что сердце у нее стукнуло и замерло, а дышать стало решительно невозможно.
– О чем же?
– Я хочу поцеловать вас, но ума не приложу, как сделать это так, чтобы вы не подумали обо мне плохо, – сказал он и поднес палец к Машиному лицу. Она сидела парализованная и не могла найти ни одного слова, чтобы ответить. «Чего еще он мог в тебе найти!» Голос Роберта звучал у нее в голове. Конечно, ну конечно же, он был прав. И что с того? Маша побледнела и заметалась в поисках выхода. Заметив это, Гончаров грустно вздохнул.
– Отвезите меня назад, – попросила Маша хриплым голосом.
– Не надо.
– Отвезите.
– Я не хочу этого, как мне быть, Маша? Скажите, что мне сделать, чтобы вы остались? – спросил он, грустно глядя на озерную гладь. Маша тоже смотрела в одну точку. Какое же красивое место и какая некрасивая история.
– Вы хотите, чтобы я осталась? – спросила она после невозможно долгой паузы.
– Да, очень, – кивнул Гончаров.
– Тогда вы должны знать, что я отказываю вам.
– Что? – вздрогнул он.
– Да-да, Николай Николаевич. Я отказываю вам. Вы сказали, что вы хотите меня поцеловать. Я ценю то, что вы спросили, а не сделали этого. Что вы не набросились на меня, потому что в этом случае вы бы не оставили мне выбора. Но сейчас выбор у нас еще есть. Вы сделали мне определенное предложение, и я отвергаю его. Я не стану целоваться с вами, спать с вами – и я вам это уже говорила, но вы, видимо, не сразу это поняли. Или просто не хотели слышать. Сейчас вам придется.
– Да? – улыбнулся одними только губами он. Глаза горели, в них бушевал пожар.
– Именно так. Сейчас мы поедем назад, и я вернусь к работе. Я уже придумала кое-что для парка. Связалась со специалистами. У меня есть зачатки концепции, и мне нужно ее с вами согласовать. Конфигурация поврежденных участков леса позволит нам разбить тут парк из четырех функциональных зон. Активный отдых, рекреационная, детская зона и пляжная.
– Пляжная? – переспросил Николай.
– Да, пляжная. Мы можем сделать небольшое искусственное озеро, тут есть очень подходящий овраг. Нужно, конечно, сделать геодезические исследования, но в любом случае идеи есть. Их нужно обсудить. Затем разработать. Привести в жизнь. Нужно перепланировать поселок, изменить рекламную стратегию. Мне нужно поговорить с маркетологами.
– Звучит серьезно.
– Да, это так. Работа – лет на десять. И все десять лет между нами ничего не будет. Понимаете? Или прямо сейчас увольняйте меня. Вот такой выбор, Николай Николаевич.
– Жестко, – прошептал он.
– Вы должны понять, у меня нет другого выбора. Я пойму, если вы меня уволите.
– Серьезно? – И он склонил голову набок. – Ну, в таком случае вы еще хуже разбираетесь в людях, чем я думал, Мария Андреевна. Поехали назад. Пора работать. Нас ждут великие дела.
– Вы не понимаете! – Маша вцепилась в ручку над дверцей, потому что Николай снова резко завел двигатель. – Я не изменю решения. Я буду работать, но у меня будут и другие интересы. Может быть, я выйду замуж.
– Ага, за Роберта! – кивнул Николай. – Я понял, понял. Он, кстати, переслал планы?
– Вы меня не слушаете! – крикнула Маша.
– Это вы меня не слушаете! – гаркнул Николай ей в ответ. – Я не собираюсь вас увольнять. Но вы мне нравитесь. Да! Вот так. И знаете что, вы дали мне слишком сложный выбор. Никогда – это очень долго, Маша. Очень. Пусть он будет и у вас.
Тут Николай ударил по тормозам, выскочил из машины, распахнул дверцу «Нивы», буквально силой вытащил Машу наружу, а затем… он подхватил ее на руки, прижал к себе, посмотрел ей прямо в глаза и замер – всего на секунду. А затем он склонился, впился в Машины губы и простонал. Маша растерялась, она чувствовала себя одновременно и совершенно беззащитной, и абсолютно счастливой в этих сильных руках. В голове крутилось: черт с ним, будь что будет, а губы сами тянулись навстречу этому властному мужскому рту. Никто и никогда не целовал Машу так, как он, стараясь завладеть не только ее губами, но и ее сознанием. Николай не отрывал взгляда от Машиных глаз, не давал ей выскользнуть из-под своих чар. Машу окутывал сложный запах его тела. Она раскрыла губы, отдалась поцелую полностью, и весь мир полетел вверх тормашками, осталось только это лесное озеро и этот поцелуй, и это «черт бы с ними со всеми», пульсирующее у нее в виске.
Затем Николай выпустил ее из рук, нежно опустил на траву, задыхающуюся, потерянную, глупо улыбающуюся, а сам сел рядом и обхватил руками колени. Он долго внимательно смотрел на Машу, прежде чем сказать то, что потрясло ее и разозлило до ужаса. И что никак нельзя назвать иначе, как шантаж.
– Теперь, Марья Андреевна, вы знаете, что могло бы быть между нами. И только от вас зависит, как долго продлится ваше пресловутое «никогда». Хотите только работать – извольте. Решите испортить себе жизнь и выйти замуж за Роберта – пожалуйста. Но между нами определенно что-то есть, и теперь вы хотя бы знаете, что потеряете.
Глава пятнадцатая
Сидя на красивом холме
Две недели. Маша сидела на лавочке у метро и смотрела на толпу, вытекающую из узких дверей метрополитена на запруженный проспект и распадающуюся в броуновском движении на молекулы в поисках нужной маршрутки. Он не сказал больше ни о чем, не сделал ничего предосудительного – ни разу, ни на секунду. Тогда он поцеловал ее, теперь Маше казалось, что этого вообще не было. Летний полуденный зной ли заморочил ее, усталость ли взяла свое, но не привиделись ли ей эти темные глаза, пожирающие ее, опаляющие опасным, но таким притягательным огнем?
Ознакомительная версия.
