— Точно. И сейчас я собираюсь сообщить эту приятную новость лейтенанту Льюису. Перезвоню тебе позже.
Он убрал телефон и вошел в кабинет. Лейтенант опять разговаривал по телефону. Алек видел, что костяшки пальцев, сжимавшие трубку, побелели — должно быть, разговор не из приятных. Он терпеливо ждал, засунув руки в карманы и привалившись к косяку.
— Слушаюсь, сэр, — отчеканил лейтенант и повесил трубку.
— Вы хотели меня видеть? — небрежно поинтересовался Алек.
— Еще как, черт бы тебя побрал! И ты прекрасно об этом знаешь! Дежурный чуть телефон не оборвал, названивая вашему величеству. И я жду уже целый час, пока ты соизволишь явиться!
Он уставился на Алека тяжелым взглядом, но на того это не произвело ровно никакого впечатления. Он спокойно смотрел в налитые кровью глаза Льюиса. Тот сообразил, что так просто напугать подчиненного не получится, и рявкнул:
— Ты уволился!
— Да.
— И даже не посчитал нужным поставить в известность меня! Своего непосредственного начальника! — Вена на лбу лейтенанта стала лиловой и теперь пульсировала в такт его воплям. — Я должен узнавать об этом от начальника отделения! Ты что себе позволяешь?
Вена пульсировала все быстрее, а лицо лейтенанта Льюиса приобрело багровый оттенок. «А вот интересно, если его сейчас удар хватит, что тогда, — размышлял Алек. — Предполагается, что в случае остановки дыхания нужно делать искусственное дыхание. М-да, это дилемма. Дать поганцу помереть или осквернить свое естество, реанимируя этого негодяя, да еще рот в рот? Бр-р». Он раздумывал над непростой проблемой выбора, пока лейтенант отводил душу, осыпая его угрозами и проклятиями.
— Ты выставил мня дураком, — неистовствовал он. — Эммет недоволен мной.
Эммет — начальник отделения — имел все основания быть недовольным лейтенантом Льюисом, и, честно сказать, увольнение одного из лучших детективов не повысило престиж лейтенанта в глазах начальства.
— Я не знал, что вам сказать, — буркнул Алек. Черта с два он станет извиняться, что выставил этого типа придурком перед начальством. Не дождется.
До Бьюкенена вдруг дошло, что еще несколько недель он должен будет лицезреть лейтенанта, брызжущего слюной от ярости. Алека замутило. Что такое с этим человеком, удивлялся он. Ведет себя как полный урод. Лицо лейтенанта покрывал ровный загар, совершенно неизменный в любое время года, и сотрудники упражнялись в остроумии, пытаясь решить, сколько именно времени он проводит в солярии и от чего он это время отрывает. Лично Алек склонялся к предположению, что Льюис там спит. На загорелом лице лейтенанта выделялись неправдоподобно белые и ровные зубы — еще один предмет обсуждения всех досужих сплетников. Периодически в отделе вспыхивали дискуссии на тему: сколько, черт возьми, может стоить такая голливудская улыбка? С точки зрения многих, это вложение средств не приносило начальнику нужных дивидендов: белые зубы не делали его улыбку приветливой или приятной — скорее, она напоминала оскал хищника, который тщательно следит за своими орудиями труда.
— В заявлении я указал, что ухожу через три недели, — спокойно сказал Алек. — Но если вы хотите, чтобы я сдал дела сейчас, — ради Бога.
— Ты меня подставил!
— Каким же образом?
— Эммет велел мне уговорить тебя остаться. Похоже, он думает, что ты весьма ценный кадр. Лично я его мнения по этому вопросу не разделяю.
— Я принял окончательное решение.
— Знаешь, в чем твоя проблема, Бьюкенен? — Льюис оперся на стол ладонями и подался вперед. — Ты не умеешь работать в команде.
«Если ты возглавляешь эту команду, да еще с целью продвижения и рекламы себя, любимого, то я точно там не игрок», — подумал Алек, но вслух повторил самым скучным голосом:
— Так мне остаться еще на три недели, или вы хотите, чтобы я ушел сейчас? Мне все равно.
— Никаких сейчас. — Лейтенант плюхнулся на стул и принялся с деловым видом перебирать документы на столе. — Ты остаешься на три недели. А пока принеси мне свои дела. Я распределю их между верными мне детективами.
Алека распирало от желания поинтересоваться, где он таких найдет, но не было смысла связываться и хамить. Льюис и так постарается максимально испортить ему жизнь, к чему обострять и без того непростую ситуацию.
— Следующие три недели ты проведешь за своим письменным столом, — сказал Льюис. — Будешь отвечать за телефонные звонки, помогая Уинкотту.
— Что это за работа такая: «отвечать за телефонные звонки»?
— Это значит, что ты будешь звонить тому, кому прикажет Уинкотт. И ждать, может, кто-то позвонит ему. Не отходя от своего стола.
Алек повернулся к двери. Его снедало желание набить морду этому загорелому и белозубому поганцу.
— У тебя уже есть место на примете? — спросил Льюис.
— Да.
— В Чикаго?
— Нет.
Он не стал ничего объяснять, а Льюис больше ничего не спросил. Тогда Алек пошел к своему столу и принялся разбирать бумаги. В комнате показался Уинкотт. Они с Алеком вместе учились в полицейской академии и с тех пор находились в дружеских отношениях, хоть им и не приходилось пока работать вместе. Раньше бывало, что Уинкотт мог перепить его. Алек всегда был высокого мнения о талантах этого человека.
Когда коллега подошел поближе, Бьюкенен выпалил то, что подумал:
— Черт, ты паршиво выглядишь.
Уинкотт был всего на пару лет старше, но сейчас походил на доходягу: мешки под глазами и глубокие складки у рта. У него был вид человека, которого пытают бессонницей.
Он отмахнулся, не желая говорить на личные темы, и Алек спросил:
— Ты получил мое сообщение о фотографии, которая пришла по электронной почте для Риган Мэдисон?
— Получил и готов обсудить это буквально через минуту. Но для начала скажи: правду говорят, что ты уходишь из отдела?
— Да. Я собирался тебе рассказать, но, думаю, Гил меня опередил.
Уинкотт присел на край стола и негромко сказал:
— Я тебя понимаю, дружище. — Он бросил короткий взгляд в сторону кабинета лейтенанта Льюиса. — Если бы у меня был хоть какой-то запасной аэродром, я бы тут тоже не стал задерживаться.
— Я давно хотел что-то изменить в своей жизни. Время пришло, понимаешь? — Алек уже порядком утомился повторять эти слова, но сознавал, что должен будет озвучивать их не раз в течение следующих трех недель.
— Пришло, значит, — задумчиво переспросил Уинкотт. — И куда же ты собрался за переменами?
— Поближе к Бостону. Я скучаю без своих. Коллега оглянулся и, понизив голос, сказал:
— Ходят упорные слухи, что тебя переманило ФБР. Алек улыбнулся, но ничего не ответил. Уинкотт кивнул и продолжал:
