— Это верно, от судьбы не уйдешь, — чуть улыбнулась Полина.
— Потом о судьбе, Полина Ивановна. Давайте о деле продолжим…
И вдруг в кармане пиджака Пилюгина заверещал мобильный телефон.
— Слушаю. Да понял я, понял, что это ты… Что? Опять кричит? Горячая? Ты с ним гуляла? Не знаю, что делать! Не надо было тетю Нину прогонять, черт бы тебя побрал! А теперь ревешь! «Скорую» вызывай… Хорошо, сейчас приеду! Все, кончай реветь! — Пилюгин отключил телефон. — Придется прерваться, Полина Ивановна, мне срочно уехать надо.
— Сын заболел? — спросила Полина. — Может, я с вами съезжу? Посмотрю…
— Да что вы там смотреть будете? — Пилюгин поднялся. — Впрочем, поехали, может, действительно чем поможете. Умотал меня ребенок, не выдерживаю…
В машине Полина молчала, изредка поглядывая на Пилюгина.
— Как же ваша дочь в школу ходит?
— Да не ходит она в школу… сначала ходила через день, а потом вообще перестала. Уже учительница приходила. Мы, говорит, ее отчислим. Ну, отчисляйте, говорю, что я могу сделать? А няньку нанять — денег нету. Не знаю, что делать… не знаю… жизнь дурацкая! Ты не знаешь, у нас какие-нибудь ясли существуют? Для грудных детей?
— Не знаю… Платные, наверное, есть.
— За деньги лучше домой пригласить. Только денег — кот наплакал, — поморщился Пилюгин. — И так зарплаты едва-едва хватает.
— Жена работала?
— Работала, конечно. Тогда мы нормально жили, даже на машину накопил. Неожиданно все произошло… как снег на голову…
— Несчастья всегда приходят неожиданно.
— Это верно. Пришла беда — отворяй ворота.
— А меня с работы выгнали, — сказала Полина.
— Как выгнали?
— Очень просто. Хозяин про меня в газете прочитал и на дверь показал.
— Не имеет права, сволочь! — выругался Пилюгин.
— Может, прикажете мне с ним судиться?
— А как же ты? На что жить-то будешь?
— До суда проживу. А там государство кормить будет, — усмехнулась Полина. — Так что мое будущее обеспечено — тревожиться не о чем.
— Тьфу ты, черт! — выругался Пилюгин. — Вот видишь? А ты упрямишься, сама себе жизнь усложняешь.
— Хватит об этом, а? О своих делах думай…
Когда они пришли в квартиру, врач, молодая женщина в белом халате, уже закончила осматривать маленького Мишку и складывала в чемоданчик стетоскоп, какие-то трубочки и маленькие бутылочки. Рядом с ней стояла заплаканная Галка. А на кровати лежал уже завернутый в простынки и одеяло Мишка.
— Я так понимаю, вы отец мальчика? — спросила врач.
— Правильно понимаете, — ответил Пилюгин. — Что с мальчиком?
— Да ничего страшного. Простуда. Небольшая температура. Я там оставила лекарства, жаропонижающее и от простуды, и вашей дочери все объяснила — сколько принимать и когда. Мальчик хороший, крепкий, через пару дней будет здоровенький.
— Спасибо, доктор, — с облегчением произнес Пилюгин и посмотрел на Галку. Вид у девочки был измученный.
— Если что — звоните. Телефон я оставила.
— Спасибо, доктор, — повторил Пилюгин.
— Спасибо, доктор, — сказала Полина и сама смутилась своих слов.
— А если он опять плакать будет? — спросил Пилюгин.
— Не будет. Я ему жаропонижающее дала. У него от температуры головка болела, вот он и плакал. Вы давно грудью его не кормите? — обратилась врач к Полине.
— Я? — растерялась Полина. — Да я…
— С рождения не кормит, — поспешно сказал Пилюгин. — У нее молоко пропало.
— Смесями не перекармливайте. Он часто отрыгивает?
— Часто, — сказала Галка.
— Потому что перекармливаете.
— А если он плачет, просит? — спросила Галка.
— Ничего, потерпит. Соску дайте — он сразу успокоится. Пусть как следует проголодается.
— Гулять с ним можно? — спросила Галка.
— Почему же нельзя? Только оденьте потеплее, — улыбнулась доктор. — Ну, до свидания.
— Еще раз спасибо огромное, доктор, — сказал Пилюгин, закрыл за врачом дверь и посмотрел на Галку: — Ну что, Галчонок, натерпелась?
— Да уж… — буркнула Галка и пошла на кухню.
— Она с ним гуляла? — тихо спросила Полина.
— Галка, ты с ним погулять не успела?
— Когда? Он с утра орать стал, — отозвалась Галка из кухни.
— Тогда я, может, погуляю? — предложила Полина.
Она сидела на лавочке, курила и задумчиво смотрела на спортивную площадку, огороженную невысоким деревянным забором. Уже темнело, но подростки все еще играли в баскетбол, с криками носясь по площадке.
Полина достала мобильник.
— Витя, это мама. Ты где? Дома? Ты знаешь, я тут задержусь немного… Ты себе приготовь что-нибудь. Там яйца в холодильнике лежат, колбаса… Ну, я тут… у Пилюгиных… ну да, с маленьким Мишкой гуляю. Чего ты смеешься, дурной? Надо же помочь людям. Ты же помогал, а теперь мне вот пришлось. Когда я тебя ругала? Перестань, Витя, любишь ты над матерью издеваться… Куда? Сюда? К Пилюгиным? Ну, не знаю… Ну ладно, приезжай… вместе потом домой поедем… Да не буду я ругаться, почему я должна ругаться? Ладно, хватит, приезжай!
Полина заглянула в коляску. Малыш спокойно спал. Она долго смотрела на него, улыбаясь, потом села на лавку и глубоко задумалась. Из подъезда вышли две пожилых женщины, уселись рядом, молча оглядели Полину, но ничего не сказали.
После ужина они играли в карты. В углу светился экран телевизора, но звук был выключен.
— Ходи, Галка, чего ждешь? — нетерпеливо говорил Пилюгин.
Галка положила карту, Пилюгин тут же накрыл ее своей, следующей бросила карту Полина. Витька замешкался. Ему было неудобно держать все карты в одной руке, и он разложил их в ряд на столе и теперь открывал одну за другой, соображая, какой пойти. Култышкой он придерживал карты, пытаясь правой рукой подцепить нужную. Остальные терпеливо ждали. Витька наконец взял карту, перевернул ее и положил на остальные.
— Моя взяла! — обрадовалась Галка и сгребла взятку, подвинула к себе.
— Я не ту карту положил… — потупившись, сказал Витька.
— А глаза у тебя для чего? — вскинулась Галка. — Не видел, чем ходил?
Витька обиженно посмотрел на мать, потом на Пилюгина и вдруг выронил карты. Они рассыпались по полу, и Витька полез под стол собирать.
— Ой, Вить, какой ты косорукий! — воскликнула Галка.
— Ты думай, когда вякаешь… — тихо сказал Пилюгин.
— А чего я такого сказала? — обиделась Галка.
Витька, пыхтя, вылез из-за стола, бросил карты на стол, сказал:
— Извините, я не буду играть. У меня не получается, — и быстро ушел из комнаты.
— В кого ты такая грубая, Галка? — спросил Пилюгин. — Тебе обидеть человека ничего не стоит.
