Ознакомительная версия.
Вадим не мог отделаться от ощущения, что это кара. Наказание. В том числе и ему. За фальсификацию со Скупцовым. За то, что они плохо работали и реально почти ничего не добились. У них была неделя, чтобы найти стрелка-некрофила – с наколками в виде крестов на руках и странными понятиями о добре и зле. Они не нашли. Не сумели докопаться ни до мотива, ни до заказчика. А безнаказанность порождает новые преступления. И жертвы одного из них не дожили до Нового года. Умирали в этом доме, пока остальные накрывали на стол и разворачивали подарки.
На самом деле все равно, когда умирать. Но Вадим очень не любил преступления в праздники. Как-то не вязались они с особым ощущением, которое заставляет даже взрослых верить в Деда Мороза.
Игорь Петрович Болотов подошел к столику Кости Корастылева с бокалом. Этот парень оказался ему очень полезен в этом году. Хотя сначала он относился к нему настороженно. Он был человеком Фроловского, засланным казачком.
Мысль о том, что «Чугунмет» – это совместная собственность Болотова и Фроловского, бесила Игоря Петровича. Бизнес, работа, завод стали лекарством. Болотов сутками торчал на предприятии, чуть ли не у каждой домны лично стоял. С тем, что контрольный пакет акций – плата за смерть Маши, а значит, страшнее контрольного выстрела, Болотов постепенно смирился. Не было у него другого выхода. Его отказ не вернул бы дочь, но мог стоить еще кому-нибудь жизни. Взорвав машину родителей другой Маши, Фроловский ясно дал понять: он не остановится. Он будет переть, как асфальтовый каток, как танковая армия, как смерч, несущий смерть.
Игорь Петрович давно понял, что жизнь – это не добро и зло, а компромиссы между ними. Что-то теряешь, что-то находишь. Пролетели годы, и он успокоился. Почти отошел от дел, перепоручил все Илье. Но Фроловский любил напоминать, ковыряться в ране. Он не оставлял их в покое, обсуждал с Болотовым совместные дела. Мол, не забывай, я – твой благодетель. На моих деньгах и связях ты процветаешь. Это было то же самое, как если бы Игорь Петрович стал повторять ему изо дня в день: твой сын – сумасшедший убийца, ты вырастил урода, ты – отец чудовища. Но Болотов был не так воспитан, да и не факт, что Анатолия Федоровича волновали подобные сантименты.
Игорь Петрович мечтал избавиться от такого партнера. Для бизнеса это уже значения не имело. Это в конце ХХ века почти любому административному зданию требовалась бандитская крыша. Теперь сомнительная репутация Фроловского «Чугунмету» только мешала. Завод исправно платил налоги, зарплаты, был градообразующим предприятием, вел активную внешнеэкономическую деятельность. Так что если и рубить канаты, застрявшие в грязи прошлого, тащившие всю семью на дно, то сделать это надо было именно сейчас. И Костя Корастылев здорово помог в этом Игорю Петровичу. Поэтому он и подошел к нему в ресторане.
– Спасибо, парень! – искренне сказал Болотов.
– Не за что. Наши интересы совпали, – отозвался Костя.
– Я помог тебе, ты – мне. Кстати, завтра Дед Мороз принесет тебе ключ от банковской ячейки. Как и договаривались. Веришь в Деда Мороза? – усмехнулся Игорь Петрович.
– Вам верю, – серьезно отозвался Корастылев.
Про своего бывшего босса он такого сказать не мог.
Жене не хотелось, чтобы эта ночь кончалась. Илья вел себя так, будто и не было этой недельной разлуки. А если и была, то это еще больше сблизило их.
И все-таки, что же произошло? Илья вернулся к жене из чувства долга, а на самом деле его тянуло к Жене? Или это с Женей он из чувства вины? Она явилась такая вся несчастная в его кабинет. Стоп! Она специально постаралась не выглядеть несчастной. Грустной – да, но не жертвой мировой скорби. Специально ведь накручивала волосы, одевалась, улыбалась. Да и не жалел ее Илья, а желал.
Эта ночь особенная. Как ее встретишь, так год и проведешь. И Илья явно предпочел провести его с Женей. От этой мысли ей хотелось петь. Без слуха и голоса. От счастья.
Они просто сидели, обнявшись, на диване в темноте и смотрели на снег за окном. Ярко светила луна. Фонарей не требовалось. Казалось, что они одни во всем мире. И больше им никто не был нужен. Хорошо! А ведь раньше Женя терпеть не могла зиму, если это не «Зима» Вивальди, конечно. Но Илья все изменил. Изменил ее. Так что не зря они танцевали тогда под песню «Ветер перемен».
Совсем другая музыка резко и требовательно ворвалась в кабинет. Мобильный телефон. «Лена» – высветилось в окошечке. Илья ответил, хотя знал, что не услышит ничего хорошего.
В тот вечер, когда погиб отец, Елена Болотова была в отчаянии задолго до того, как все случилось. Илья привез в их дом любовницу! На глазах у жены, отца, своих родителей он был с этой девицей. Лене казалось, что он даже хвастается ею, как человек, пригревший дворнягу. Не ожидали? А я сделал это!
Она не узнавала мужа, всегда сдержанного, воспитанного. Приволочь в дом тестя любовницу – верх неприличия. Но Лена не могла бросить ему это в лицо, начать качать права. Их семейная жизнь с самого начала была не такой, как у всех. Брат Лены погубил сестру Ильи. Эту вину никогда не искупить. Илья же мог вести себя как заблагорассудится. «Он ведь такое пережил». Как будто бы она не переживала.
Лена пребывала в ярости и тоске. Она возлагала большие надежды на этот вечер. Она не собиралась уговаривать мужа вернуться, просто надеялась на новое платье – с миланского показа. На новую укладку, за которую отдано в два раз больше, чем за старую. На себя саму – ведь таких называют роскошными женщинами. Илья не сможет устоять.
Возможно, так бы и случилось, если бы он приехал один. Но он привез с собой эту Женю. Унизил Лену, и она решила не церемониться. Отец давно предлагал переписать на нее свои акции «Чугунмета». Так из надоевшей жены Лена превратилась бы в ценного партнера, с которым нужно считаться. Она всегда была далека от бизнеса, но сегодня убедилась, что это ее последний шанс.
– Давно бы так, – сказал Анатолий Федорович ей за ужином. – Я сегодня же все улажу. Ты приходи ко мне позже, разработаем стратегию. Я покажу тебе пару слабых мест «Чугунмета». Илья не захочет проблем на предприятии, он будет у тебя в руках. А то ишь разгулялся, кобель…
Они не успели разработать стратегию. Позже к Лене в комнату ворвался охранник и возбужденно сообщил, что хозяин застрелился. Она не поверила, побежала в отцовскую спальню.
Анатолий Федорович лежал на кровати с простреленной головой. В правой руке уже не отец, а труп сжимал пистолет, в левой – записку:
«Лена, я смертельно болен. У меня рак, операция не помогла. Я больше не могу терпеть боль. Я не хочу умирать в муках. Денежные дела я решил. Прощай, дочка…»
У нее потемнело в глазах, а в висках оглушительно застучало. Это был ее самый страшный кошмар. С детства она боялась самоубийц и интересовалась ими. Они казались ей людьми с другой планеты, знающими страшную тайну. Потом о смерти начала то и дело говорить мать.
Ознакомительная версия.
