— Я и пишу, — ничуть не обиделась Марина. — А что, что-то не так?
— Да многое не так. Прежде всего, Юрский с девяти торчал у себя в офисе, а раньше этого времени Петухов умереть не мог.
— Правда? А его офис далеко от квартиры Славика?
— Нет, совсем близко. Однако, похоже, сотрудники Юрского подтверждают его алиби. Над этим мы еще поработаем. Но есть второе — чудесная старушка, которая дышала свежим воздухом у подъезда Петухова, хорошо знает нашего адвоката в лицо. Никто похожий в подъезд не заходил.
— Старушка могла отвлечься, — неуверенно предположила Марина.
— Э т а старушка — вряд ли. Вы ее не видели! Это истинный цербер в юбке. И еще. Как по-вашему, стал бы Петухов покрывать Юрского? Павлову — это да, но его…
— Трудно сказать. Славик — человек-загадка. Юрский все же его шеф. Может, и побоялся бы открыто выступить против начальства? Но вот с алиби и со старушкой… Фотографии Вольской и Павловой вы старушке показывали?
— Вообще-то, у нас этих фотографий попросту нет. Разумеется, при необходимости мы их получим…
— Хоть сегодня. У меня полно фотографий авроровцев. Есть старые, есть с нашей прошлогодней встречи. Я принесу.
— Было бы неплохо.
— Значит, это Павлова или Вольская? А я так настроилась на Юрского! Он меня страшно раздражает. Вольская, пожалуй, не меньше, но ее не показывают по телевизору, а раз в году на встрече стерпеть как-нибудь можно.
Алферов пожал плечами.
— Я вовсе не утверждаю, что Юрский невиновен, я лишь говорю о возникающих противоречиях. С Вольской и Павловой тоже масса проблем. Во-первых, отсутствие мотива. Во-вторых… как вы думаете, кого бы попыталась подставить Вольская? Неужели Свету?
— Майю, конечно. Вы правы. Значит, Павлова? Как вы считаете, Александр Владимирович?
— Да никак пока не считаю, — честно ответил он. — Марина, ваша теоретическая физика — она что, сугубо теоретическая? Вы решаете все свои проблемы с помощью ручки и листка бумаги?
— Да. И еще с помощью логики.
— Оно и видно. А в жизни большинство вопросов решается скорее практически. Пошел, спросил, уточнил, а уж потом делаешь выводы. Стоит ли заранее утруждать мозги?
Майор надеялся, что Марина возмущенно возразит, но она лишь взглянула ему в лицо, и он поспешил добавить:
— Я вам завтра позвоню. К тому времени кое-что прояснится.
Собеседница покорно кивнула.
Оставшись один, Алферов решил снова внимательно все обдумать. Итак, с кого он бы заведомо снял подозрения? С Марины, разумеется, а также с Майи. У обеих не было алиби, но это ситуации не меняет. Леночка Бальбух тоже стопроцентно не при чем. Оля Карпова днюет и ночует у мужа в больнице, ей не до Славика Петухова. Минус четыре — неплохо.
Теперь о мужчинах. Из Миши Бальбуха убийца никакой, Снутко и Вольского в этом качестве забраковала Майя, а она отнюдь не дура и возможности собственных супругов знать должна. И Карпов, конечно, не подходит. Еще минус четыре. Кто остается? Юрская — как-никак, против нее масса улик. Однако есть нечто, ее оправдывающее. Умница Марина утверждает, что Петухов никогда не напечатал бы записку на струйном принтере. Значит, обвинения в адрес Светы писал не он. Тогда кто? Не она же сама, правильно? Это сделал убийца, желая отвести от себя подозрения. Разумеется, для суда подобных аргументов недостаточно, но их достаточно для самого майора, чтобы продолжать копать.
Ладно, трое претендентов — это вам не тринадцать. Вольская, Павлова и Юрский. Прежде всего надо разрешить вопрос с их алиби. Алферов не только из желания подразнить Марину заявил, что не любит без нужды утруждать мозги, он и впрямь предпочитал не браться за работу, без которой легко обойтись. Вдруг кого-нибудь из троицы можно сразу оправдать? В офисы к Павловой и Вольской снова пошлем подчиненных, а к Юрскому придется ехать самому. И надо напрячь лабораторию по поводу отпечатков из квартиры Петухова. Они нашли отпечатки Юрской и успокоились, а теперь пусть поищут пальчики остальных. Удачно, что всех сразу дактилоскопировали, когда потребовалось определить, где чья стопка.
Лишь при этой мысли майор спохватился, что перед поездкой к Майе успел провернуть одно странное дело — под ложным предлогом вызвать к себе Леночку Бальбух и Снутко. На один и тот же час. Предлог состоял в том, что карточки с их отпечатками пальцев якобы испорчены, поэтому требуется дактилоскопироваться заново. Шальная идея забрела к нему в голову во время беседы с Мариной, и он не удержался. Пора бы обоим приглашенным быть на месте.
Леночка, что характерно, и впрямь уже явилась, а Снутко, что не менее характерно, опаздывал.
— Вам нужны мои отпечатки? — уточнила она с таким ужасом, словно ей собирались как минимум отрезать голову.
— Это формальность. Не волнуйтесь, пожалуйста. Как вы себя чувствуете? Получше?
Лена тут же приосанилась, закинув ногу на ногу. Вот уж, девочка расцветает от каждого ласкового слова! Общаться с нею очень просто.
— Знаете, я тут думала, Александр Владимирович… Я страшно хочу вам помочь! Вы такой мужчина, для которого я готова на все.
Алферов с трудом сдержал улыбку. Он еще не забыл Маринины рассуждения про роскошные хоромы и собачью будку. Бедная Леночка воюет за будку, а не отломятся ли ей хоромы? Чем черт не шутит? Собеседница между тем продолжала:
— Вот вы спрашивали, кто в субботу задернул шторы. Я вспомнила. Это Света.
— Вы уверены?
— Да. Я еще типа спросила: «Ты зачем закрываешь?» А она: «Вовочке вредно, когда смешивается электрический и солнечный свет. Ему надо беречь глаза».
— Спасибо, — вздохнул майор. Новость не вдохновляла.
— И еще. Вы спрашивали, про что говорил вчера Славик. Я все вспоминала, вспоминала… Он говорил, какой он замечательный программист. Это правда, это даже Маринка признает. Он программист куда лучше, чем она, вот. Он вчера рассказывал, что он этот… на мотоцикле рокер, а он… ужасно похожее слово…
— Хакер?
— Точно, хакер. От него, мол, ничего не скрыть, потому что он умный. Поэтому он на работе скоро сделает карьеру. Раньше не удавалось, потому что не везло, а теперь типа повезло, поэтому удастся.
— И в чем конкретно ему повезло?
— Не знаю. Я не поняла. Он так быстро иногда говорит, ничего не разберешь. Я помогла вам? Хорошо, что я рассказала?
— Очень хорошо. Спасибо, Леночка.
В дверь постучали, и, не дождавшись разрешения, в кабинет влетел Снутко.
— Вы что, издеваетесь? — прорычал он. — Я каждый день, что ли, должен сюда являться? Мне что, делать нечего? Чего это у всех отпечатки в порядке, а с моими типа не то?
