Ознакомительная версия.
– Не пугай меня, – спокойно сказал Акела. – Я сказал бы тебе раньше, но Алька решила, что сама знает когда. Моя вина только в том, что я послушался ее. Фима, я твою дочь люблю и плохого ей не желаю.
– В зятья метишь, урод паленый?
– Папа! – рявкнула я, но он снова зыркнул в мою сторону:
– Молчи, Сашка! Мужики разговаривают!
– Не вмешивайся, деточка, – вздохнул дядя Моня. – Иди лучше, дядя Моня даст тебе шоколадку.
– Засунь себе свою шоколадку! – взревела я, не понимая, почему так хамлю доброму дяде Моне, кормившему меня шоколадками с самого детства. – Что вы лезете все?! Я, может, замуж за него пойду!
Вот тут-то папенька и вывернулся из цепкой руки Акелы и ввалил мне такую оплеуху, что я упала и отлетела в угол.
– Замуж?! Замуж, стерва?! Я тебе… да я… – но договорить он не успел – Акела повалил его на ковер и прижал лицом вниз:
– Фима, не смей ее бить при мне – никогда! Никогда – слышишь? Я сделал ей предложение, мы поженимся, как только ей исполнится восемнадцать.
– По…поженитесь?! – хрипел отец, извиваясь на полу. – А ты меня, падла, спросил?! Ты в отцы ей годишься, урод! Да я тебя…
Тут не выдержал дядя Моня, известный миротворец, способный примирить даже Каина и Авеля. Его мягкий, убаюкивающий голос звучал ровно и как-то гипнотически:
– Фима, оставь в покое и девочку, и молодого человека. Хочет выйти замуж – так пусть. Это ведь ее право – выбрать мужа. Тебе все едино никто не понравится.
Однако на отца это не возымело действия.
– Захлопнись, Моня! Что ж ты свою Стеллу не отдал замуж за того музыканта?! – проорал папа, пытаясь освободиться, но Акела держал его крепко. Я сидела на полу, вытирая ладонью кровь из разбитой губы, и мечтала, чтобы они все убрались отсюда и оставили нас с Акелой в покое.
– Фима, ты же помнишь – этот шлемазл только и думал, как бы в мой карман залезть, – вздохнул дядя Моня. – Если бы моя Стелла имела мозги твоей Саши…
Дядя Моня явно преуменьшал достоинства своей старшей дочери. Стелла была хорошенькой, миниатюрной брюнеткой с высшим музыкальным образованием, окончила консерваторию и играла теперь в местном симфоническом оркестре на скрипке. Да, с женихом ошиблась, но дядя Моня, судя по всему, мало отличался в этом вопросе от моего отца. Флейтист Сергей не пришелся ко двору по причине того, что был «гоноф неумный» и вообще не еврей. А для дяди Мони это был существенный дефект.
– Да отпусти ты меня! – рявкнул наконец папа, поняв, что сам не выберется. – Пусти – слово даю, не трону больше.
Акела встал и протянул отцу руку, чтобы помочь подняться, но тот проигнорировал и сделал это сам.
– Собирайся, домой поедем, – зыркнул в мою сторону.
– Не поеду.
– Я сказал – поедешь! И не спорь – иначе врежу!
Я перевела растерянный взгляд на Акелу. Тот отрицательно покачал головой:
– Фима, она останется здесь.
Папа с каким-то ужасающим спокойствием кивнул, достал пистолет и упер его дуло в лоб Акелы. Правда, для этого ему пришлось привстать на цыпочки.
– Я тебе говорю – она поедет домой. Уяснил? Сашка, считаю до трех. Раз… два… – он взвел курок, и я сломалась.
Я зажала руками рот и простонала:
– Папа, не надо!!! Ну не надо… поеду…
Он держал пистолет у лба Акелы до тех пор, пока я не оделась и не вышла из соседней комнаты с сумкой и в куртке. Только после того, как я покинула квартиру в сопровождении Бесо и дяди Мони, он убрал пистолет и вышел следом, ничего больше не говоря.
В машине я всю дорогу молчала, глядя в окно. Отец на первом сиденье тоже молчал, напряженно смотрел на дорогу и даже не реагировал, что Глеб включил музыку – обычно терпеть этого не мог.
Дома мы тоже не разговаривали – я сразу ушла к себе и захлопнула дверь, для верности еще и на защелку закрыв. Врубила на всю катушку «Металлику», закурила и растянулась на кровати. Настроение было паршивое, ничего не помогало. Надо же, одна нелепая случайность может угробить все. Что теперь делать? Если я не прекращу тайком бегать к Акеле, отец его просто пристрелит – а что, запросто. Но есть другой вариант. Я просто уйду из дома – совсем. Пусть ищет.
Сказано – сделано. Я вскочила и заметалась по комнате, заталкивая в рюкзак необходимые на первое время мелочи. Деньги у меня были – как и кредитная карточка отцовского банка. Это, конечно, не совсем годилось – в случае чего папа мог ее заблокировать, поэтому завтра же нужно снять побольше наличных, просто на всякий случай. Дождавшись ночи, я выбралась из дома через заднюю дверь и проскочила в гараж. Вытолкав «Харлей» вручную на улицу, протолкала его еще метров триста и только потом решилась завести двигатель. До города добралась быстро – ночная дорога, ни души, гони себе. Ехала я не к Акеле – понимала, что там начнут искать сразу, как только хватятся. К Семену тоже не рискнула – папа может и об этом догадаться. У меня было еще одно убежище, и я молила бога, чтобы оно оказалось никем не занято.
Отец съехал от нас через неделю после похорон Славы. Взял и съехал, сказав, что соскучился по собственной кровати и по собственному дому. Вместе с ним уехали и Галя, и охрана.
В доме стало свободно и тихо. Я начала подумывать о возвращении на работу, но Саша и слышать об этом не хотел.
– Я тебя прошу – посиди пока. Ничего не закончилось.
Я не была с ним согласна, но молчала и сидела в доме, как заложница. Смертная скука заставила меня вернуться к заброшенному много лет назад занятию – стрельбе. Во дворе я повесила мишень и каждый день часами тренировалась, расстреливая по две-три пачки патронов. Саша не протестовал, но и особого одобрения не высказывал.
А однажды вдруг приехал Семен. По поведению брата я поняла, что у него проблемы, – Сема был нервный, с красными от бессонницы глазами, с трясущимися руками, которыми он то и дело закуривал очередную сигарету и, не докурив, выбрасывал и брал новую.
– Что с тобой? – спросила я, наливая ему кофе в гостиной.
– Влип я, Сашка, – признался Семен шепотом. – Так крепко влип…
Я села в кресло, взяла с подноса чашку кофе и, закинув ногу на ногу, спросила:
– Это как-то связано с Эдиком?
Семка поперхнулся:
– Ты… откуда?!
– От верблюда. Если бы ты хоть раз внимательно посмотрел на своего любовничка, то тоже бы многое понял.
– Саша, мне не до загадок, – взмолился брат, отставляя чашку на стол и выхватывая новую сигарету.
– Ну так расскажи, в чем дело, а я расскажу, что знаю.
Семен встал и прошелся по комнате туда-сюда, отодвинул штору и выглянул во двор, точно кого-то ждал и боялся увидеть.
– Что мечешься? Не один приехал?
– А? Что? Нет, один.
– Сема, ну не туфти, а? – попросила я. – Ты ведь не со своими мальчиками разговариваешь, а со мной – я тебя знаю с самого детства. Я ж не о том спросила, кто с тобой в машине ехал, а о том, кто ехал за тобой. Ведь было, да? – Я внимательно наблюдала за братом и видела, что попала в точку. Его действительно кто-то преследовал, и потому у него такой растерянный и испуганный вид. – Сема, если ты в молчанку будешь играть, это не поможет.
Ознакомительная версия.
