— Узнай, зачем он пришел?
— А он не сказал? Даже не намекнул?
— Он не сказал ничего. Но, кажется, он понял, как и я, что его фильму, и ему самому, нужна только ты.
— Элен, мне не до шуток! — крикнула Кирстен, протянув вперед руки, словно пытаясь от чего-то защититься. — Перестань! — Но было уже поздно, надежда зародилась в ней, и Кирстен молилась про себя о том, чтобы это оказалось правдой. — О Боже, — пролепетала она. — Я не могу встретиться с ним.
— Еще как можешь! У тебя нет выбора. Ну, возьми себя в руки, ведь это всего-навсего Лоренс Макалистер.
— Не произноси его имени! — срывающимся голосом пробормотала Кирстен, прижимая ладони к щекам. Она закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, и, наконец, легкий румянец появился на ее щеках. — Ты права, — сказала она. — Это всего-навсего Лоренс Макалистер.
— Вот умница, — похвалила ее Элен, подталкивая к лестничной площадке. — А теперь иди, покажись ему, и не успеешь оглянуться, как он будет плясать под твою дудку…
— Не говори так, — Кирстен спустилась на три ступеньки и обернулась к Элен. — Я не могу! Мне плохо, — шептала она.
— Можешь! Прояви твердость и достоинство.
Когда Кирстен, повторяя про себя эти слова, вошла в гостиную, сердце ее билось так сильно, что было трудно дышать. Хотя Кирстен знала, что Лоренс в гостиной, увидев его, она приросла к полу.
Лоренс стоял спиной к двери и рассматривал фотографию Кирстен и Пола. Услышав ее шаги, он обернулся. У него захватило дух. Даже сейчас — с влажными волосами, без всякого макияжа — она была самой неотразимой на свете женщиной.
У Кирстен перехватило дыхание, язык не слушался ее. Она попыталась улыбнуться, но уже не владела собой. Его появление ошеломило ее. Глубокий, проникающий в душу взгляд его синих глаз остановился на ней, и Кирстен замерла, как некогда замирала в его объятиях. Они оба не двигались, но душа Кирстен отозвалась на его взгляд, он приковывал ее к себе. Никто, кроме него, никогда не действовал на нее так, ибо никто, кроме него, никогда не составлял часть ее существа.
— Не хочешь ли чего-нибудь выпить? — спросила она и услышала, как дрожит ее голос.
Он покачал головой и, подняв руку к лицу, потер подбородок. Она вспомнила и этот жест, и его пальцы — длинные, с ухоженными ногтями и очень мужские.
— Садись, — предложила она.
Он снова покачал головой, и когда он отвел руку от лица, Кирстен заметила, что его губы крепко сжаты от гнева.
— Я пришел узнать, как ты убедила Дзаккео разрушить мою семью.
Кирстен остолбенела. Вопрос был таким неожиданным, что она не сразу поняла его.
— Что я сказала Дзаккео? — повторила она.
— Нам обоим известно, — продолжал он, уже не скрывая гнева, — что ты находилась у него незадолго перед тем, как от меня ушла Пиппа…
— Постой, постой, — прервала его Кирстен, протянув к нему руку. — Значит, ты обвиняешь меня в том, что я повлияла на Дзаккео и заставила его разбить вашу семью?
— Именно так. Не знаю, как тебе это удалось, но хочу узнать.
— Лоренс, ты ошибаешься, — возмутилась Кирстен. — Я понятия не имела, что Пиппа и Дзаккео…
— Не лги! — заорал Лоренс. — За всем этим стояла ты, именно ты что-то сделала, когда была там, и я хочу знать, что именно…
— Побойся Бога, Лоренс! Что же я могла сделать?
— Не знаю, — сердито повторил он, — поэтому я и пришел. Я хочу, чтобы вернулась моя жена, Том хочет, чтобы вернулась мать, и ты объяснишь мне, как ты заставила Дзаккео повлиять на нее. Единственная возможность вернуть ее — это ликвидировать то, что сделала ты.
— Но я ничего не сделала! — воскликнула Кирстен. — Если у тебя что-то не ладилось в семейной жизни, так это началось задолго до того, как Пиппа ушла от тебя.
— А что, черт возьми, тебе известно о моей семейной жизни? — заорал он.
— Ничего. Но ни одна жена, которая счастлива с мужем, не уйдет от него к другому мужчине. А Дзаккео, если верить тебе, даже и не хотел ее, пока я не растолковала ему, чего он хочет.
— Она знала Дзаккео более трех лет. Уж слишком странно, что она сбежала к нему в тот самый момент, когда ты появилась на сцене. Так вот, я не знаю, как ты это сделала, Кирстен, но почему ты сделала это, я знаю. Однако запомни раз и навсегда: между нами никогда больше ничего не будет! Ты меня слышишь? Никогда!
Боль пронзила Кирстен, но гнев оказался сильнее боли.
— Ты льстишь себе, Лоренс! — закричала она. — Вернувшись В Англию, я и пальцем не шевельнула, чтобы вернуть тебя!
— Ты появилась в моем доме на вечеринке, хотя тебя не приглашали! — орал он. — Ты отправилась в Италию, и не успел я оглянуться, как от меня ушла жена. Так чем же все это объяснить, как не…
— Все это — твое самомнение, твоя паранойя и нежелание признать, что твоя жена полюбила другого. Ко мне это не имеет никакого отношения, Лоренс. Никакого! Ты хочешь ее вернуть, так делай все, что можешь, старайся добиться этого! Я тебе не помеха! Но не смей являться сюда…
— Она ушла из-за тебя! — крикнул он. — Она сама мне так сказала. Так отвечай мне, о чем ты говорила с Дзаккео?
— Лоренс, о чем ты говоришь! Я что — Господь Бог? Разве я могу?.. Взгляни на это разумно.
— Это из-за тебя! — орал он в бешенстве. — Но между нами все кончено, Кирстен! Все кончилось в тот день, когда ты убила ребенка!
Удар был так жесток, что она замерла, глядя ему в глаза, едва держась на ногах.
— Ты несешь чушь, Лоренс, — тихо сказала она. — Она ушла к Дзаккео, а это не имеет никакого отношения ко мне… И никакого отношения…
— Продолжай! Это не имеет отношения к тому, что ты убила моего ребенка — или к тому, что ты мне сказала?
— Не надо, Лоренс! — Она задрожала. — Все это в прошлом.
— И ты тоже! Тебе нет места в моей жизни, так что забудь обо мне. У меня есть жена. Я люблю Пиппу и намерен ее вернуть. А сейчас я хочу знать, как ты убедила ее или Дзаккео, что я еще не забыл тебя?
— Я никогда не разговаривала о тебе ни с Пиппой, ни с Дзаккео, — пробормотала Кирстен. Она чувствовала, что силы покидают ее. Его жестокость была страшнее всего, что ей пришлось испытать за последние месяцы, его ненависть испепеляла ее. — А ты не думал, что Пиппа использовала меня как предлог?
— Не лги, Кирстен. Я пришел сюда, чтобы все узнать, и будь я проклят, если не узнаю!
— Лоренс, ты просто не хочешь понять, что если бы Пиппа любила тебя, то ни мои слова, ни мои поступки не заставили бы ее покинуть тебя. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это…
— А мне еще больше жаль, что ты вернулась в эту страну, — отрезал он.
Кирстен вздрогнула. Она уже собралась попросить его уйти, но дверь открылась и вошла Элен.
