— О, я вернусь, как и обещал, — сказал Тьернан, размахивая ножом. — Разве вы не знаете, что я всегда держу слово?
— И, наверное, также никогда не врете? — съехидничала Кэссиди.
— О нет, — преспокойно сказал он. — Вру я постоянно. — Не выпуская ножа, он шагнул к ней, и Кэссиди понадобилась вся ее выдержка, чтобы не попятиться. Но она знала: Ричард ни за что не пустит в ход оружие. Даже если очень постарается ее запугать.
— Вы не причините мне боли, — заявила она. Тьернан поднес нож к ее лицу и легонько провел тупой стороной лезвия по щеке.
— Почему вы так считаете, Кэссиди? Разве вам не известно, что я люблю мучить женщин? Я ведь сделал больно вам и получил от этого огромное удовольствие.
— Вам меня не испугать! — запальчиво выкрикнула Кэссиди.
— Да вы уже испуганы до полусмерти, — усмехнулся Тьернан, поворачивая нож, так что теперь он прикасался к нежной коже Кэссиди заточенной гранью.
— Вам не за что убивать меня.
— А психам повод не нужен, — отрезал Тьернан. — Мы просто прислушиваемся к внутреннему голосу, — добавил он, сверкая глазами. — Хотя у меня есть и повод. Вы ведь расскажете, где я. А чем меньше людей про это знает, тем лучше. Так почему бы и не пойти на убийство ради сохранения тайны? — Острие ножа скользнуло по горлу Кэссиди, стальная ласка, и она невольно сглотнула.
— Вы не псих, — выдавила она.
— Но лезу вон из кожи, чтобы убедить вас в обратном, — сказал Тьернан со зловещим спокойствием.
— Я знаю. Но только не могу понять, зачем.
Оба одновременно услышали, как к дому подкатила и остановилась какая-то машина, и почти тут же послышались смеющиеся голоса, а потом хлопанье дверей. Лицо Ричарда вмиг изменилось: недоброй насмешливости как не бывало, и он побледнел как полотно.
— Уходите, Кэсси! — резко сказал он, но почему-то это прозвучало скорее как мольба, нежели приказ. — Убирайтесь же, черт возьми! Пока не поздно.
Кэссиди не представляла, чьего нашествия ей ожидать. Собаки Баскервилей? Исчадий ада?
Ричард едва успел отложить нож и отступить в сторону, как дверь распахнулась, и двое маленьких детей кинулись к нему со всех ног и прыгнули прямо в его объятия.
— Папа! Папочка! — Шум и гам они сразу подняли невообразимый. Ариэль и Сет буквально засыпали отца поцелуями, расспросами и клятвами в любви.
Кэссиди остолбенела, поэтому не сразу почувствовала прикосновение к своей руке. Затем, обернувшись, узнала Салли Нортон, взиравшую на нее со странным выражением на миниатюрном лице.
— И как я сразу не догадалась? — Она устало пожала плечами. — Откуда тут могла взяться еще одна американка? — Она потянула Кэссиди за рукав. — Давайте на время оставим их одних. Они больше года не виделись.
Кэссиди молча последовала за ней; она была слишком поражена и растерянна, чтобы сопротивляться. Салли провела ее в цветущий сад и усадила на плетеный стул. Сама уселась напротив.
— Итак, они не погибли, — констатировала Кэссиди.
— Да, они живы, — улыбнулась Салли. — И им очень хорошо. Кстати, как видите, я тоже жива.
— А Диана?
— Вот Диана мертва, — бесстрастно промолвила Салли. — И если есть в мире высшая справедливость, то поджаривается в геенне огненной. — Улыбка, внезапно озарившая ее лицо, привела Кэссиди в замешательство. — А я вас совсем другой представляла.
— Представляли? — эхом откликнулась Кэссиди, до сих пор не пришедшая в себя.
— С другой стороны, все вполне логично, — как ни в чем не бывало продолжила Салли. — Я только удивилась, что он сразу не привез вас с собой. А он сказал, что вы еще не готовы.
— Не готова? — Глаза Кэссиди изумленно расширились. — Для чего?
Салли нахмурилась.
— Скажите, а почему вы тогда здесь?
Кэссиди покачала головой. Долгий и утомительный перелет, душевное смятение после бурной ночи и шок от только что увиденного внесли полную неразбериху и сумятицу в ее мозг. Со всех сторон ее окружали жертвы Ричарда Тьернана, живые и невредимые, и бедняжка не знала, что и думать. Мысли ее лихорадочно перескакивали с одного на другое, отказываясь выстраиваться в хоть сколько-нибудь логическую цепочку.
— Сама не знаю, — честно призналась она. Затем встала и, не оглядываясь, направилась к столь опостылевшему за этот день «Воксхоллу».
Сбежит, подумал Тьернан. Иначе и быть не может. Кэссиди Роурки, к сожалению, имела привычку всегда появляться не там где надо и когда не надо. Ну почему, черт побери, она не поехала в Хэмптон к Шону и Мабри? И зачем, черт побери, вернулась домой, когда он уже уехал? И на кой черт ей понадобилось лететь в Англию, где он рассчитывал провести пять счастливых дней наедине со своей великой тайной? И, наконец, почему, черт бы ее побрал, она ухитрилась снова исчезнуть уже после того, как вторглась в его идиллический мирок и все разрушила?
Догонять ее Тьернан не собирался. Он надеялся, что Кэссиди не помешалась рассудком, а лишь спряталась и отлеживается в каком-нибудь тихом и укромном уголке. Да, эта женщина оказалась куда крепче, чем сама думала, однако и ее силы не беспредельны. Тьернан готов был побиться об заклад, что она в настоящее время теряется в догадках, пытаясь понять, что же произошло на самом деле.
Впрочем, он сомневался, что ей это удастся. Женщине не понять, что мужчина способен пойти под суд и с достоинством принять смертный приговор за убийство жены и детей, зная, что на самом деле дети его живы-живехоньки и ни один волос с их голов не упал. И живут там, где ничто им не грозит. Под надежной защитой Салли Нортон.
Дети же тем временем все никак не могли поверить, что наконец видят любимого отца. Сет, устав прыгать и целоваться, вдруг ни с того ни с сего расплакался, а Ариэль никак не могла оторвать от отца влюбленных глаз, таких же синих, как у Дианы, но напрочь лишенных ледяного спокойствия, так свойственного ее покойной матери. Когда малыш разрыдался, Ариэль начала рассказывать отцу об их жизни, держа его при этом за руку, и так увлеклась, что болтала почти без умолку, все это время не сводя с Ричарда доверчивых глаз.
Вот уже больше года никто не смотрел на него с таким доверием. Ричарду это было настолько внове, что он поневоле с нескрываемой горечью вспомнил о тех трагичных событиях, которые предшествовали всей этой истории. И об еще более трагичном финале, который его ожидал.
Лишь в половине двенадцатого детишки наконец угомонились и Ричард уложил их спать. Лишь тогда он впервые остался наедине с Салли, чтобы наконец задать вопросы, которые так долго вынашивал.
Салли вручила ему полный стакан виски.
— Выпей, — сказала она. — Тебе это нужно.
