Кирстен вздрогнула. Она уже собралась попросить его уйти, но дверь открылась и вошла Элен.
— Не могу больше выносить это, — заявила она, хлопнув дверью. — Ради Бога, скажите, почему вы не слушаете друг друга?
— Элен, прошу тебя, перестань, — прервала ее Кирстен, но та уже обрушилась на Лоренса:
— Что, черт возьми, с тобой происходит? Неужели ты думаешь, что она мало страдала? Не скажешь ли мне, чего ты добиваешься, убеждая Кирстен, что ты ее ненавидишь?
— Господи! — воскликнул Лоренс, горько рассмеявшись. — Я хотел забыть о ней еще пять лет тому назад, и сейчас хочу, чтобы ее не было в моей жизни…
— Так что же ты здесь делаешь? Не припомню, чтобы она тебя приглашала…
— А я не припомню, чтобы спрашивал твоего мнения, так что не лезь в разговор.
— Черта с два! Если ты думаешь, что я позволю тебе измываться над ней…
— Элен! Я могу сама за себя постоять, — прервала ее Кирстен.
— Да уж, это ты несомненно можешь! — насмешливо воскликнул Лоренс. — История это подтверждает. Но эту битву тебе не выиграть, Кирстен, мне не по душе, что ты вернулась, я никогда не хотел этого…
— А я никогда не приглашала тебя сюда! Так что убирайся отсюда. Иди и поразмысли о своем браке!
— Перестаньте, прошу вас, перестаньте! — крикнула Элен. — Вы впадаете в истерику, Бог знает из-за чего…
— Элен! Замолчи! — потребовал Лоренс.
— Нет! Пиппа ушла, Лоренс! Смирись с этим! Она бросила тебя, потому что любит другого. Надо продолжать жить. Обвинять Кирстен в том, что произошло пять лет назад, бесполезно: ты не меньше виноват в этом.
— Я? — не веря своим ушам, воскликнул Лоренс.
— Да, ты! Ты толкнул ее на то, что она сделала, а теперь не можешь простить ей этого. Пора признать это. Может, тогда вы оба сможете заняться делом и вместе закончите твой проклятый фильм.
Лоренс был так ошеломлен этими словами, что уставился на Элен, как на инопланетянку. Потом в глазах его зажегся злобный огонь и он обернулся к Кирстен.
— Так вот в чем дело, — сказал он. — Ты не можешь получить работу, поэтому решила разбить мою семью, чтобы работать со мной. Ты, видно, совсем рехнулась, если думаешь, что я подпущу тебя…
— Уже пять минут назад я просила тебя убраться отсюда! — заорала Кирстен. — А ты, Элен, отдай ему его проклятую рукопись и…
— Мою рукопись? — изумился Лоренс. — Ты раздобыла экземпляр моей рукописи?
— Черт возьми, — пробормотала Элен. — Это я раздобыла твою рукопись, а Кирстен прочла ее.
— Рукопись сырая! — крикнула Кирстен. — Поэтому не надейся, что я возьмусь за такой материал. Можешь катиться к чертовой матери вместе со своей рукописью и паранойей.
Взбешенный Лоренс направился к двери.
— Постой, постой! — крикнула Элен, пытаясь успокоить их. — Давайте попробуем разобраться в этом до конца. Скажи, зачем ты пришел сюда? Что тебе надо от Кирстен?
Стряхнув руку Элен, Лоренс повернулся к Кирстен.
— Она это знает. Пусть поговорит с моей женой и исправит то, что сделала. Пусть скажет Пиппе, что я не люблю ее…
— Не любишь кого? Кирстен или Пиппу?
— Кирстен, конечно!
— Но откуда знать Кирстен, любишь ты ее или нет — это только тебе известно. Так что придется тебе самому убедить Пиппу…
— Думаешь, я не пытался?
— Ну, ладно. Может, тебе пора убедить себя?
Лоренс посмотрел на нее с такой ненавистью, что Элен чуть не расхохоталась.
— Хорошо, хорошо. Теперь я поняла, — сказала она. — Именно затем ты сюда и пришел, не так ли? Ты хочешь убедить себя…
— Элен, — произнес он угрожающе. — Мне не надо убеждать себя. После того, что она сделала…
— А что она сделала, Лоренс? Что она сделала плохого?
Лоренс посмотрел на Кирстен, и у него сжалось сердце — такую боль он увидел в ее глазах.
— Она знает, что, — пробормотал он.
Кирстен отвернулась, но он грубо схватил ее за руку.
— Почему? — закричал он. — Почему ты это сделала?
— Лоренс, — вмешалась Элен, — если тебе нужно разобраться в этом, то не делай этого так грубо.
Лоренс не отрываясь глядел в лицо Кирстен, и когда она, наконец, подняла на него взгляд, то увидела в его глазах страдание, смятение и боль.
— Я никогда не смогу простить тебя, и ты это знаешь, — сказал он.
— Я знаю, — прошептала она. — Именно поэтому я никогда не смогу простить себя.
Несколько секунд спустя за ним закрылась дверь.
— Я хочу выпить, — сказала Элен, направляясь к бару.
Кирстен закрыла рот рукой, чтобы подавить рыдание.
— Извини, — прошептала она. — Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Надеюсь, ты поняла, почему я не могла позвонить ему? Я никогда не решилась бы на это.
Элен тяжело вздохнула.
— Я и не представляла себе, что он до сих пор так горюет, — сказала она. — Казалось бы, прошло столько лет…
— Да, — улыбнулась Кирстен. — Но если у него такая боль, значит, он очень сильно любил меня.
— Что ж, тут нечего возразить.
Лоренс проснулся, словно от толчка. Глухо билось сердце, он с трудом дышал и был весь в поту от неутоленного желания. Что-то упиралось ему вбок. Протянув руку, он отодвинул от себя ножонку Тома и застонал от мучительной боли в паху.
Невидящим взором он уставился на тусклый свет, пробивающийся сквозь опущенные шторы. Влажные простыни прилипли к телу, в комнате было душно.
Лоренс потерял счет ночам, когда он вот так просыпался, мучаясь от желания и чувства вины. Он плохо с ней обошелся. Ему не следовало так разговаривать с Кирстен. Да и вообще им не следовало разговаривать. Но он это сделал, и теперь, по прошествии нескольких недель, страдал от проявленной к ней жестокости, всем сердцем сожалея о происшедшем.
Он к ней никогда не вернется. Лоренс был уверен в этом так же, как и в том, что Пиппа никогда не вернется к нему. То, что было между ним и Кирстен, осталось в прошлом, эта глава его жизни — всего лишь воспоминание, и, как все воспоминания, это редко тревожило его.
Он повернулся и прижал к себе Тома, осторожно прикоснувшись губами к нежной, раскрасневшейся во сне щечке. В сердце Лоренса теперь не осталось места ни для кого, кроме этого ребенка, его сына, которого он мучительно любил.
Лоренс закрыл глаза. Он больше не любил ее, он просто не мог любить ее, но, убеждая себя в этом, Лоренс видел ее глаза. Глядя ему в лицо, она сказала, что никогда не сможет простить себя, потому что он не мог простить ее. Почему, черт возьми, она так сказала? Разве она не понимала, что это заставляет его еще сильнее ненавидеть ее? Он потрогал рукой лоб. Боже, что происходит? Почему он не может ее забыть?
