Через день Вера Владимировна получила разрешение на изъятие из опечатанного дома своей личной «Веритас». Ночью, закрывшись в комнате с молотком и отверткой, Аня приступила к поиску. Утром Верочка нашла спящую в одежде дочь, а на ковре — разобранную на детали машинку. Она присела рядом, с ужасом понимая, что слова доктора о возможных последствиях нервного срыва сбываются.
…Март едва перевалил за середину, но Аня избегала смотреть в зеркало — не сомневалась — оттуда посмотрит на неё изможденная, седая старуха. Прошла целая жизнь, нелепая жизнь! А Москву все ещё засыпал снег.
Она зря распотрошила машинку — ничего похожего в ней не оказалось. Только мать косилась с опаской и вопросительно заглядывала в глаза. И Алина давно не давала о себе знать. Может, надо рассказать ей о планах Дениса?
Ане не пришлось терзаться сомнениями, Алина позвонила сама:
— Анюш, может, ударим по мороженому? Сходим в итальянскую кафешку, расслабимся.
— Не хочется сладкого.
— В ресторан?
— Избави Бог. Меня что-то к еде не тянет.
— Ладно. Я за тобой заеду, а там посмотрим. Может, после разговоров и аппетит разыграется.
Алина теперь ездила на миниатюрной цвета лиловой сливы «Хонде».
— Садись, пока тачку не конфисковали. Полюбуйся-ка на меня… — Алина тряхнула светлыми волосами.
— Выглядишь получше.
— Накрасилась — никогда столько макияжа на фейс не выкладывала. На две сотни баксов. Но ты внимательней смотри…
— Серьги?
— Да ерунда это, бижутерия! Губы, дубина! — Алина коснулась нижней губы кончиком мизинца. — Чуть припухшая, капризная линия. Как у тебя.
— У меня?! — Аня ладонью вытерла рот. — Что у меня?
— Ай! Говорила же — все время завидовала, что у тебя волосы светлее и губы более пухлые. Ну, с волосами проще, а губы — инъекции силикона. Десять минут — и мечта сбылась.
— Лин, ты что? Это я стеснялась, что слишком губастая и хотела, как у тебя — благородные, изящно изогнутые. А еще, лет в пятнадцать ты опередила меня в росте, — намного. Меня это тогда здорово огорчало.
— Ну, теперь мы почти одинаковые. Люди растут неравномерно. Вообще-то все мои трепыхания и возня с внешностью — на нервной почве. Пытаюсь выбраться из дерьма, в которое меня загнал супруг. Вот и придумываю волнующие эксперименты. Смотри, я вырулила к Арбату. Соображай быстрее, куда заскочим?
— Давай в маленькое тихое кафе. Полутемное и без музыки.
— Поищем. А знаешь, Нюта, я с самого начала не верила, что расследование Дена что-то даст. Поигрался и бросил. Он всегда так: горит-пылает и вдруг — переметнулся на другую цель, ту, что полегче достать. В этом, между прочим, залог жизненного успеха: руби сук по своему плечу… фу! ну, как там говорится?.. В общем, выбирай сложности по возможностям. И всегда будешь удовлетворен в потребностях… Ну, здесь паркуюсь. Мерзкая погода. Не знаешь, когда будет весна?
— Летом. Это уж точно.
— А в Италии уже загорают. — Алина распахнула дверь под вишневым козырьком. Уютно звякнул колокольчик. — Подходит? Дизайн европейский, пахнет Рождеством. И посетителей не видать.
Усевшись за угловой столик, Алина тут же заказала черничный пирог со взбитыми сливками, яблочный пай, пирожные-ассорти и, конечно, кофе.
— Вот что, предлагаю начать сладкую жизнь. Пока вы тут изображали в детективов, я тоже кое-что придумала. Мне просто необходимо, чтобы ты поняла.
— Попытаюсь. Последнее время мне постоянно приходиться иметь дело с головоломками. Выкладывай, что у тебя.
— Можно начать издали?
— Опять с той самой елки?
— Нет, с зарубежных гастролей супругов Южных.
— О-го-го! Тогда я, пожалуй, примусь за пирог.
— Доложу без эмоций. Пройдусь по фактам. Ну, то что Денис Южный, отправившийся на дипработу в Колумбию, носил гэбэшные погоны, тебе ясно? Это было обязательное условие для загранкарьеры. В подобные игры, как ты догадываешься, играли все. Ну — почти все.
— Не оправдывайся. Мне все равно, каковы идейные убеждения и нравственные принципы твоего мужа.
— Мне, если честно, на это тоже было плевать. Я вообще политические нюансы не секу — их много, а я одна. Уехали, значит, на другое полушарие, оба такие влюбленные — влюбленные… А через полгода наш брак, в сущности, рухнул — я рассказывала, как поймала его с любовницей. Вскоре что-то случилось и с мужниной карьерой. Там засекли наших гэбэшников, и всех в срочном порядке вымели домой. Но Дениску, как, видимо, ценного сотрудника, коллеги спасли — перевели не куда-нибудь, а в Швейцарию… К тому времени уже вовсю орудовал Горби, и комитетчики засуетились. Предчувствовали разгон. Короче, — денежки свои они переводили в фирму «Лорел», которую возглавил Южный и деятели из спецслужб со швейцарской стороны. В общем, своя компашка… Уж не знаю как, но кто-то там что-то не поделил, кого-то убрали, двоих стукнули. И чудом остался мой Дени с огромным капиталом. Сидит практически на золотых слитках и не знает, куда их деть. Московское начальство притихло, у них тоже полный бардак, в Женеве, кто остался затаился. И тут появляется симпатичный мужичок и предлагает Денису работу и «крышу», то есть мощную защиту, если тот поделит с ним ответственность за сохранность золотишка пополам, да так, чтобы ни один из партнеров на другого руку не поднял, да и другим подобраться было не просто. Не знаю, как они это провернули, но золотишко спрятали, а Южный благополучно вернулся на родину, получив высокую должность в концерне благодетеля.
— Слушай, а фамилию Денисова спасителя назвать можешь?
— Лешковский. И знаешь что… — Алина поколебалась, ковыряя, взбитые сливки и зашептала: — Думаю, вся эта жуть заварилась из-за тех сокровищ. Код хранилища они между собой разделили. Но кто-то об этом пронюхал. Мишу убрали, чтобы завладеть кодом. Потом на Дениса наехали. Сама понимаешь, какой опасности я подвергаюсь. Если он смоется, начнут трясти меня.
— Господи… Я об этом ничего не знала. Миша не говорил — не хотел меня впутывать… Честное слово, Лин, если бы ты могла представить, как мало для меня значит теперь богатство… Ничего, вот ничегошеньки не хочется.
— Я тебя понимаю. Я бы тоже глазом не моргнув бандитам шифровку выдала! Но ведь совершенно не в курсе! Когда мне Денис все эти дела излагал, я внимания не обращала, очередной треп, думала. Может, и прятал он что-то при мне, но разве все упомнишь? Да и другие у меня были волнения.
— У тебя губы в самом деле изменились. Словно от слез припухли.
— От поцелуев! — Томно зажмурилась Алина. — У меня в Швейцарии дружок завелся… Ой, Анька, такая лавстори!.. Человек солидный, жутко состоятельный, с возможностями колоссальными и, представь, жениться мечтал! Но Дени все это живо просек и меня на родину чуть не силком вывез. Вот я и захирела здесь — болею, пью, нервы барахлят — хоть стреляйся. А Южный все темнит. И сейчас — не знаю, что затевает.
