же, знала, но у нее просто больше ничего не было… Перекипятив вечернее молоко от своей коровы Зойки и разбавив его наполовину водой, баба Федора попробовала накормить изголодавшуюся девочку с чайной ложки. Однако грудной ребенок пить с ложечки еще не умел. Малышка постоянно кашляла, молоко разливалось, и в результате большая его часть оказывалась на полотенце. Но кое-что ей все-таки досталось. Поздно ночью уставшая, но сытая девочка уснула.
До самого утра Федора Семеновна думала о том, что ей делать с подкидышем. Сама поднять девочку она не сможет. На это у нее уже не было ни сил, ни денег. Хорошо все взвесив, пожилая женщина решила ехать с девочкой в райцентр. Но где-то в глубине души ее мучили угрызения совести: ведь это именно ей Бог послал несчастного ребенка, именно она обязана о нем заботиться. А она от него вроде как избавляется. И как только первый луч солнца заглянул в ее комнату, баба Федора поставила перед собой икону Богородицы и, опустившись перед ней на колени, поклялась, что никогда не бросит эту девчушку на произвол судьбы. И покуда у нее на столе будет краюха хлеба, половину она всегда отдаст ребенку.
Передав девочку в руки врачей, Федора Семеновна дала ей свою фамилию и действительно никогда ее уже не оставляла. Даже когда маленькая Катя поначалу оказалась в детском доме в Черкассах, она раз в месяц обязательно ее навещала. Девочка привыкла к ней, искренне радовалась ее нехитрым гостинцам. А когда Катюша получала от доброй бабы Федоры сладости и лимонад, у нее был настоящий праздник. Воспитатели хорошо знали Катину бабушку, знали и о том, как старушка, пересаживаясь из одного автобуса в другой, преодолевает девяносто километров пути, чтобы пару часов провести с осчастливленной малышкой.
Поэтому, когда Кате исполнилось семь, директор дома ребенка приложила немало усилий для того, чтобы Катю Ткаченко перевели в Шполянский интернат, до которого от небольшого села Лозоватка было всего восемь километров. С тех пор жизнь Кати разделилась на две части: пасмурную и солнечную. В пасмурной были строгие учителя и воспитатели, докучливый холод и постоянное чувство голода. Подружек у нее не было. Обозленные и завистливые одноклассницы ненавидели ее за то, что на выходные она уезжала «домой», что училась лучше всех в классе, да еще мальчишки-старшеклассники все время заглядывались на нее. Ее ненавидели даже тогда, когда она привозила для них вкусные домашние пирожки с вишнями и когда она на праздники дарила им собственноручно связанные шапочки и шарфы.
– Девочка моя, – тяжело вздыхая, гладила ее по голове баба Федора, – ты должна их понять. У тебя есть я, а у них, бедолаг, нет никого. Будь к ним добрее, и добро тебе воздастся сторицей.
И Катя старалась изо всех сил. Она старалась быть прилежной и отзывчивой, выполнять все поручения воспитателей, ведь только тогда она сможет снова поехать к любимой бабушке, отогреться на ее восхитительно теплой печке и от души наесться самого вкусного на свете борща и перепички. Ради этого она готова была стать Золушкой.
Каждый день Катя прилежно училась, а после ужина до блеска, с песком, как учила ее бабушка Федора, начищала в столовой засаленные кастрюли. Вместо детских игр она усердно вязала учителям красивые вещи и обшивала детишек из младших классов. И все это ради тех солнечных дней, когда она снова сможет обнять свою добрую бабушку Федору и, глядя в звездное небо, заснуть под самую интересную на свете сказку про Ивасика Телесика.
Шел год за годом. И что бы ни случалось, какую бы боль и обиду она ни переживала, ее грела любовь, которую дарила ей бабушка Федора. Катя знала, что однажды придет день, когда она, прижавшись к теплой груди старушки и выплакавшись, расскажет ей о всех своих печалях и горестях. И бабушка Федора ее поймет и пожалеет, прижмет к груди и посоветует, как поступить дальше.
Но когда Кате исполнилось пятнадцать лет, жизнь нанесла ей новый, ошеломительный удар. В тот не по-летнему серый и пасмурный день, в пятницу, она, как всегда, пришла на остановку возле озера, ожидая автобуса. Умостившись на высокой скамейке, девочка незатейливо рисовала ногой на земле какую-то абракадабру. Настроение у нее было отличное! Ведь впереди ее ждали почти три выходных дня в Лозоватке! В этот момент Катя издалека увидела племянника бабы Федоры, Анатолия Ивановича Поповича. Для нее – дядю Толю. Сорвавшись со скамейки, Катя со всех ног понеслась ему навстречу.
– Добрый день, дядя Толя! – весело поздоровалась она.
– Здравствуй, Катюша, – кивнул он и отчего-то нахмурился. – Ты куда собралась?
– А куда еще, если не к бабе Федоре! – весело, щурясь на солнце, ответила Катя.
– Вот как, – задумчиво протянул сосед и как-то странно, пристально посмотрел на нее.
Его взгляд и тон, которым он произнес эти слова, Катю насторожили. Она знала Анатолия Ивановича как очень веселого и разговорчивого человека. Сердце девочки сжалось в дурном предчувствии.
– Дядя Толя, а у вас все хорошо, ничего не случилось? – с беспокойством спросила она.
Анатолий Иванович ничего не ответил. Тяжело вздохнув, мужчина взял ее за руку и повел к скамейке.
– Сядь-ка, – как-то по-особому, с лаской велел он и, присев рядом, спросил: – А ты, выходит, ничего не знаешь?
– А что я должна знать? – глухо шепнула Катя, чувствуя, что случилось нечто ужасное.
– Нет больше бабушки Федорки. Два дня уже как похоронили, – с болью сказал он и крепко сжал ее руки.
Что было дальше, Катя помнила смутно. Казалось, время остановилось. Тяжело дыша, она не могла поверить, нет, не хотела верить тому, что услышала. Девочка обессиленно откинулась на спинку скамейки и прикрыла глаза. Перед ней все поплыло. Мимо проезжали машины, смеялись и разговаривали прохожие. Но она ничего не видела, ничего не слышала, словно замкнувшись в коконе собственной боли. По ее щекам, обжигая, беспрерывно лились слезы.
Катя пришла в себя только в доме Федоры Семеновны. Приехавшая на похороны дочь бабы Федоры Мария долго плакала, обнимая и прижимая к себе последнюю материнскую любовь, а теперь одинокую и беззащитную девочку Катю.
Мария жила в небольшом военном городке в Закарпатье, на границе с Румынией. Муж Марии служил в погранвойсках. Поэтому в Лозоватку Мария приезжала нечасто. Но за время их редких встреч Катя полюбила эту простую и такую же добрую, как ее мать, женщину. Однако заменить бабушку Федору ей не мог никто.
Свалившееся горе в одночасье заставило девочку повзрослеть. Катя поняла, что больше никто и никогда не будет заботиться о ней так, как
