Ознакомительная версия.
Но даже и в мыслях он допустить не мог, что расплата будет настолько жестокой.
– Женщина, которая была за рулем машины, мертва, Владик, – Сонечка еле это выговорила, спотыкаясь на каждом слове.
– Как мертва? Почему? – тупо повторил он, зачем-то глядя на дно кофейной чашки.
Гадать на кофейной гуще он не умел. Но в черных крохотных крупинках, сбившихся к краю чашки, ему почудилось что-то жуткое и смертоносное.
– А это точно Ленка? – вдруг спросил он с надеждой и как-то жалко взглянул на Сонечку.
– Я… Я не знаю, Владик! – воскликнула она, вернув ему его жалобный взгляд. – Он говорит…
– Кто он? – вскинулся с обидой Ковригин. – Твой бывший хахаль?
– Ну, зачем ты так? – Сонечка обиженно двинула носиком, вздохнула. – Ладно, прощаю. Тебе сейчас ни до чего. Не до подбора выражений, это уж точно!
– Извини, – в горле у Ковригина запершило.
Он выбрался из-за стола, на ватных ногах добрался до дивана, рухнул на него так, что под ним что-то жалобно хрустнуло. Задел Сонечку локтем.
– Что делать-то, Сонь? Я не знаю, что нужно делать в таких случаях!!! – воскликнул он сиплым возмущенным голосом. – Она исчезает, потом не звонит, не отвечает на звонки. И вот – находят машину… Ее машина?
– Желтая «Хонда», спортивная, – передала описание Сонечка. – Таких в городе мало.
– Это точно, – Ковригин поежился, словно бы от холода. – У нее такая была. И документы ее?
– Вроде, – Сонечка тоже зябко повела плечами, прижалась к его боку, положила головку ему на плечо. – Документы на ее имя. А опознание… Пока не проводилось.
Ковригин передернулся.
Ему придется опознавать погибшую женщину?! А если это не Ленка? Если это кто-то другой… другая? На фига ему нужно на чужой труп таращиться?! Он покойников не то чтобы боится, но удовольствия от их созерцания не испытывает, точно. Если это чья-то чужая жена, мать, подруга, зачем ему куда-то ехать и смотреть? А ехать-то наверняка в морг, а там так отвратительно пахнет, какой-то неживой, мертвяческой медициной, бр-рр…
– Владик, ехать нужно. Все равно нужно, – сказала Соня, когда он выпалил ей все это на одном дыхании. – И поговорить потом с ними.
– С кем?
– Со следователями. Оперативниками. Я не знаю, кто там еще будет. Но ехать нужно!
Его снова будто ошпарило. Начинается!!! Начинается все сначала!!!
Тесть с тещей погибли, и ему вопросы начали всякие задавать, каверзные, тухлые вопросы, от которых сам себя мерзавцем начинаешь считать и в собственную непричастность не веришь. И алиби-то у него нет, и мотивов куча. Разве может честный человек не иметь одного и иметь другое в избытке – и оставаться после этого честным человеком? Нет! Его и поспешили с грязью смешать. Даже попросили из города никуда не уезжать, хотя с подпиской о невыезде и медлили пока что. Теперь-то ему наверняка вручат эту бумаженцию.
Ленка ведь погибла! А он не подстраховался, алиби запастись не успел. И мотивы – налицо: жена ему надоела, она могла о нем знать что-то страшное, проливающее свет на…
Господи, какое дерьмо! Ну почему он должен во всем этом копаться?! Он не хочет! И должен держать оборону против тех, кто его в это самое дерьмо пытается окунуть! Он не такой. Он всегда дорожил своей репутацией честного, приличного человека. Как бы ни старался покойный тесть привить ему собственные качества, у старика практически ничего не вышло.
– Слушай, а может, это все же не она, а? Может, это ошибка?!
Ковригин обхватил ладонями лицо, с силой потер щеки, пытаясь избавиться от противного осознания чьей-то смерти. Оно словно прилипло к нему, прикипело, он увязал в нем, задыхался, барахтался, а оно – снова тут как тут. Теперь что – опять траурная процессия с венками, с телом в гробу, с поминками, со странным шепотом за его спиной, который то ли пригрезился ему, то ли прозвучал наяву?! Потом – темная, гудящая одиночеством пустота и ожидание неприятных вопросов?!
– Владик, Владик, послушай! – Сонечка развернула его к себе, оторвала его ладони от лица, начала целовать щеки, лоб, губы, нос, шепча при этом с пронзающей всю его душу нежностью: – Тебе нечего бояться, я с тобой! Я буду до конца с тобой, слышишь?! Они не посмеют тебя ни в чем обвинить! Ты был со мной, я подтвержу это даже на Страшном суде! Никто не посмеет тебя обидеть, ты – мой любимый, мой мужчина… Ты… Ты самый лучший. Самый дорогой! Я с тобой, Владик…
Ковригин зажмурился, чтобы она не увидела, не дай бог, предательского слезливого блеска в его глазах. Нельзя показывать ей, что он размяк, что он боится. Да, он боится! И не только встреч с суровыми ребятами в погонах. Он боится всех этих погребальных церемоний и всего того, что им предшествует. И это вполне по-человечески. Вряд ли найдется так уж много любителей всего этого. А ему еще ведь и опознание предстоит, господи!!!
– Спасибо, милая, – он уткнулся лбом в ее висок, мягким движением вытер слезы, залившие ее щеки. – Спасибо… Мне это очень нужно сейчас. Твоя поддержка, поверь, очень много для меня значит. Спасибо, милая, спасибо… Но…
– Что? Что тебя тревожит, Владик? – Сонечка нервно улыбнулась, принялась приглаживать ему волосы, поправлять галстук, застегивать верхние пуговки на его сорочке. – Что «но», милый?
– Ленки-то, малыш… Ленки-то, кажется, уже нет! Это так… так страшно!
На совещание, назначенное у шефа, Рыков безнадежно опаздывал. Он предупредил в отделе, что поедет по адресу, где проживал начальник Игнатовой, с целью опроса свидетелей, но опаздывал и туда.
Где же он был, умник такой?! На что распылил драгоценное рабочее время, которое призван был тратить на служение народу и обществу?!
Рыков не просто слышал рокочущий голос Игоря Витальевича, он его каждым нервом ощущал. И дергался оттого, и потел нещадно, мчась на машине по адресу покойного босса Игнатовой. Не мог же он с пустыми руками заявиться на совещание к полковнику! Он должен был хоть что-то в клювике принести. Хоть какой-никакой, да результат своей деятельности. Пусть даже результат этот окажется нулевым.
Лучше доложить, что опрос ничего не дал, нежели о том, что вообще произведен им не был.
Он мчался к дому, где когда-то безбедно проживал, как его там… Валерий Юрьевич, кажется. С раннего утра Рыков только тем и занимался, что разыскивал с одним своим давним знакомым из следственного комитета при прокуратуре бывшего третьего мужа своей Женечки.
Вот поэтому-то он и опаздывал. Везде причем!
Но и опаздывая, Рыков ликовал. Ему будет чем порадовать сегодня Женечку. И не просто порадовать, а многое ей вернуть из того, что, запугав ее, забрал себе ее последний, третий по счету муж. Машинка уже на стоянке возле дома Рыкова. Деньги, вырученные от продажи квартиры, собираются для возврата Жене. Украшения…
Ознакомительная версия.
