Глава 14
Открыв глаза, я долго не могла понять, где нахожусь. Почему нас не будит дежурный? Ведь на улице уже светло — значит, давно пора идти на работу. Господи, ведь я свободна, свободна — наконец дошло до меня. Мне не надо умываться ледяной водой, есть баланду из железной миски и плестись на швейную фабрику.
— Я свободна! — закричала я во весь голос и как девочка запрыгала на кровати. — Я свободна!!! Я свободна!!!
Дверь открылась, и в спальню вошел папик.
— Даша, что-то случилось?
— Ой, простите меня! Наверное, я кричала так громко, что разбудила вас.
— Я шел умываться и вдруг услышал крик. Подумал, может, что случилось?
— Извините. Я проснулась и поняла, что свободна, поэтому не смогла сдержать своих чувств.
Папик присел на краешек кровати и спросил:
— Даша, а где твои родители?
— У меня никого нет. Только сестра, но мы с ней не дружны.
— У тебя есть квартира?
— Есть, но только не в Москве. Там никто не живет. Она закрыта. Я не хочу туда возвращаться. Не волнуйтесь, я не буду вам докучать. Я сегодня же уеду. Я раньше снимала жилье. Там лежат мои вещи. Мне есть где остановиться. На работу я устроюсь. Конечно, на старое место меня не возьмут, но я что-нибудь подыщу. Вы не волнуйтесь. Я сейчас встану, умоюсь и уйду.
Папик нахмурил брови. Неожиданно в кармане его халата зазвенел телефон. Он достал трубку и посмотрел на меня. Я натянула одеяло до самого подбородка и отвернулась к окну.
— Короче, если он не хочет платить, тащите его в подвал и выбивайте деньги другим путем. Нечего с ним цацкаться. Он что, баба, что ли?! Сделайте ему последнее предупреждение. Если не поймет, тащите в подвал. Если в подвале не расколется, надо грохнуть его к чертовой матери, и все. Давай, до связи.
Папик сунул трубку в карман и смущенно улыбнулся.
— Извини, Дашенька, за грубость. Это я так, производственные вопросы решаю. Коммерсанты народ поганый, постоянно вынуждают идти на экстренные меры. Деньги лопатой гребут, «мерседесы» с квартирами покупают, а делиться не хотят. Но ведь моим браткам тоже кушать хочется. Семьи у всех, детей кормить надо. Коммерсы бутерброды с черной икрой едят, а мы чем хуже?
Молодым ребятам и в сауне попариться хочется, и девочку хорошую заказать, и за город отдохнуть съездить. На все деньги немалые нужны. От коммерсанта все равно не убудет. Он ведь живет по принципу: «купи-продай». С нами поделится завтра новое купит, послезавтра опять продаст и деньги свои с наворотами вернет. А мои братки понятия не имеют, как это делается. У них другой принцип: «Если ты нормально живешь, так сделай так, чтобы и я жил нормально». Не думай, Дашенька, что ты к бандитам попала. Мы люди с понятиями, стариков и малоимущих не трогаем, да И к коммерсам стараемся бережно относиться, а ведь есть и такие, кому разницы нет, у кого забирать, вот они и метут у всех подряд. Мы же никогда старуху без пенсии не оставим, жалко нам тех, кто и так на воде да хлебе живет.
Папик помолчал немного, а потом сказал:
— А насчет того, что ты нам с Татьяной мешаешь, не бери в голову. Мы тебя на улицу не гоним. Мы тебе обязаны по гроб жизни, и я, как отец, в большей степени. Ты моей Таньке жизнь сохранила. Поэтому живи у нас. Места много, всем хватит. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Ты приятная молодая девушка, да и мне, старику седому, на тебя смотреть одно удовольствие.
— Не такой уж вы и старый…
— Но и не молодой. Годы свое берут. Здоровье уходит. Еще недавно сопливым пацаном был.
а теперь в зеркало смотрю — голова белая. Супругу схоронил. Хорошо жили, дружно. В молодости всякое было — и ссоры и ревность, а с годами все прошло. С годами мудрость приходит, но и одиночества начинаешь бояться больше всего. Хорошо хоть Танечка у меня есть. Может, внуков мне родит. У меня, конечно, времени свободного мало, но для них оно всегда найдется. Ты моей Таньке жизнь сохранила, значит, и внуков моих спасла. Что я, не знаю, что такое колония, что ли? Хочешь, у нас живи, хочешь, я тебе квартиру куплю, чтобы ты по углам не мыкалась. Танька тебя любит. Мне бы хотелось, чтобы вы не только в колонии подругами были, но и на воле тоже.
— Вы хотите купить мне квартиру? — не поверила я своим ушам.
— Куплю, если у нас жить не хочешь. Ты где раньше работала?
— Танцевала я…
— Балерина, что ли?
— Нет. Стриптизерша.
— Кто? — удивился папик.
— Стриптизерша, — повторила я дрожащим голосом. — Бар у нас приличный, зарабатывала неплохо.
— Что за бар-то?
— «Фламинго».
Слышал, но не был. Я, вообще-то, не любитель по барам шарахаться. Я и на дом могу любую балерину заказать. Она мне без всякого бара станцует и не только станцует, но и сделает что-нибудь поприятнее. Нужно выяснить, кто там у вас хозяин. Может, я этот бар перекуплю и тебе подарю за спасение моей дочери. Все ж хозяйкой бара лучше быть, чем ноги раздвигать.
— Что? — подскочила я.
— В общем, ты, Даша, подумай. Поживи немного у нас. Отойди от колонии. Приведи себя в порядок, а там видно будет. Как отойдешь, мы поедем, подыщем тебе квартиру. Найдем нормальную работу, а со временем, может, и бар перекупим.
— Григорий Давидович, я и так вам по гроб жизни буду благодарна. Вы меня из колонии вытащили, деньги немалые за меня отдали. Что ж еще-то? Самое главное, что я на свободе. Спасибо вам огромное!
— Перестань, Дашенька, — перебил меня па-пик и протянул несколько стодолларовых купюр.
— Что это? — испугалась я.
— Доллары, — засмеялся он. — Поезжай в магазин и купи себе что-нибудь из одежды. Ты должна хорошо выглядеть.
— Танька мне и так целый ворох накупила. Мне теперь до конца жизни не сносить.
— Может, у вас вкусы разные. Сама что-нибудь присмотри. Порадуй старика хорошей одеждой. И впредь знай, если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, говори.
Я сунула доллары под одеяло и, опустив глаза, прошептала:
— Спасибо.
— На здоровье, — засмеялся папик и вышел из комнаты.
Как только за ним закрылась дверь, я достала доллары и быстро пересчитала их. Ровно две тысячи. Вот это сумма!
— Дашуля, ты спишь? — раздался Танькин голосок.
— Нет, заходи.
— Привет! — Танька плюхнулась на кровать рядом со мной и сладко потянулась.
— Привет. Твой папик приходил, дал мне две тысячи долларов. Сказал, чтобы я купила себе что-нибудь из одежды. Тань, я не могу взять такие деньги.
— Почему?
— Не знаю. Это очень крупная сумма. Я такую даже потратить не смогу. Одежду ты мне и так купила. Возьми их и отдай папику.
