Ознакомительная версия.
Там же, в пещере, при свете мощного электрического фонаря, дед сделал Роману татуировку: бычьи рога и меж ними – темный диск. В какой-то момент мальчик вдруг понял, что не чувствует слабости. Не хотелось есть, хотя они провели в пещере больше суток, а, кроме воды, дед с собой ничего не взял. И еще здесь было тепло, а ведь на улице апрель, и ночи очень свежи, да и вообще, Роман знал, что в пещере, особенно такой глубокой, холодно должно быть даже в самый жаркий день.
Он потерял счет времени, слушая деда и часами не отрывая взгляда от статуи. Иногда ему казалось, что он видит то, о чем рассказывает старик: жрецов в пышных одеждах, золото и драгоценности, подносимые богине, а главное – человеческие жертвоприношения, которые совершались для нее и во славу ее.
Потом они пошли домой, и дед время от времени присаживался отдохнуть по дороге, потому что силы его убывали удивительно быстро. Мать, увидев их, заплакала, и Роман понял, что она знает о богине, но страх перевешивает разум, и потому дед не сделал хранительницей дочь, а ждал, пока подрастет он, Роман.
Дед умер на следующий день. Роман был в школе, но понял, что случилось, когда татуировка на миг словно ожгла кожу.
С тех пор он служил богине, охраняя ее тайну и следя за тем, чтобы в пещеру не лезли чужие. Храм был скрыт, но всегда существовала вероятность некоей случайности. Так и теперь – девчонки малы и глупы, но кто знает… Тем более что его татуировка среагировала на одну из девочек: Лизу. Богиня словно отметила ее, но что это был за знак, Роман истолковать не мог. Должен он принести ее в жертву? Или девочку нужно посвятить в тайну? Однако ответа или знака не было, и он решил просто следить за подружками, надеясь, что в нужный момент все станет ясно.
Между тем девочки дошли до зала. Довольно большая пещера, полная сталактитов и сталагмитов, ниш и коротких, тупиковых ходов. Девчонкам явно было страшно, они держались рядом и переговаривались шепотом, но упорно обшаривали ход за ходом.
– Лизка, когда мы ничего не найдем и вернемся в лагерь, там наверняка уже будут родители, – шептала Настя. – Лизка, они нас убьют! Что мы с тобой наделали?
– Не ной! – сердито оборвала ее Лизавета. – Хочешь, позвони и скажи, что с нами все нормально?
Настя радостно схватилась за мобильник и тут же разочарованно всхлипнула: в пещере сигнала не было. Лизка вдруг шагнула вперед, вглядываясь во что-то…
– Настька, там знак на стене… – И тут же нога девочки скользнула по влажному камню, она упала и затихла.
– Лизка, ты чего? – Настя опустилась рядом с подругой на колени и осторожно затормошила ее. – Лизок…
Исида и Нефтида – неразлучные сестры, две стороны одной медали. Ибо не бывает света без тьмы и добра без зла. Египтяне считали, что одна сестра следует дневным путем, а вторая – ночным. Одна дарует жизнь, другая помогает душе уйти в вечность. А ведь именно там, за завесой тьмы, над вечной пропастью хаоса и можно найти мудрость, тайное знание, которое поможет обрести власть…
Величествен и прекрасен Исеум, храм Великой Богини. Он не похож на легкие, полные воздуха греческие храмы. Мощная архитектура восходит к гораздо более древним традициям, к сложным расчетам и канонам.
Каждый день проходят службы и приносятся жертвы богиням. Исиде – цветы и благовония, а Нефтиде – кровь животных и людей. Такова плата за милость всемогущей богини.
Лиза огляделась: вот в нише статуя Исиды. Идеальных пропорций тело, изваянное из светлого мрамора, облаченное в драгоценные одежды. Над пышными волосами вздымаются рога, и меж ними позолоченный диск солнца. В нише напротив, как тень ночи, возвышалась статуя Нефтиды: темный камень не мог срыть того, что фигура богини более тяжелая, а формы куда женственнее, чем у сестры. Безупречные черты лица не отражали никаких эмоций, и полное равнодушие пугало до дурноты. Лиза видела окружающее как в дымке, но чем больше смотрела она на Нефтиду, тем отчетливее проступали черты богини и тем величественнее и страшнее казалось она.
Статуя была недвижима, ничто не дрогнуло в глазах, инкрустированных темным блестящим камнем, однако Лиза вдруг ощутила много чего: ей предлагали знания и власть. Ответы на многие вопросы и практически безграничные возможности. Да, мужчина может быть хранителем и даже жрецом, но лишь женщина способна слиться с темной богиней, стать ее воплощением и орудием. Девочка задрожала: вот оно! Теперь она видела, что находится не в храме, а в пещере. Но это не важно, присутствие богини ощущалось так мощно, что сомневаться в ее близости не приходилось. Словно со стороны видела Лиза себя, лежащую на полу, и Настю, которая ревела, стоя рядом на коленях. В следующий момент картинка дрогнула, и Лиза увидела, что именно нужно сделать, чтобы получить обещанное. Кровь должна брызнуть на каменное тело статуи, богиня должна получить свою жертву. И перед глазами Лизаветы мелькнули светлые волосы и запрокинутое личико Анастасии, широко распахнутые глаза, из которых медленно уходит жизнь…
Лизавета рывком села, и Настя даже вскрикнула от испуга.
– Черт, Лизка, как ты меня напугала! Ты как?
– Нормально. – Лиза потерла голову, провела рукой по глазам, быстро взглянула на подругу и тут же отвела взгляд. – Пошли отсюда, – сказала она.
– Да? – удивилась Настя. – Ну, если хочешь… Мы еще вон ту стену не дообшарили.
– Не нужно, – отозвалась Лиза, кусая губы. – Давай пошли.
Настя пожала плечами. Уходить так уходить, ей это место с самого начала не понравилось. Холодно здесь, несмотря на предусмотрительно надетый свитер. Они двинулись к темному проему тоннеля. Настя осветила выход, и девочки, взвизгнув, шарахнулись прочь: в темном проеме стоял Роман.
Анастасия от испуга свой фонарь выронила, и, пока шарила в камнях, Лиза опять навела свет на тоннель. Там было пусто; темные тени в неровностях стен, и все.
– Черт, привиделось, наверное, – пробормотала Лиза. – Настька, не реви, пошли уже.
Они двинулись по коридору, испуганно хватаясь друг за друга и за стены, лихорадочно обшаривая фонариками пол, стены, потолок. Минут через двадцать лучи фонарей перестали судорожно метаться по пещере, дыхание подруг выровнялось, и они ступали по неровному полу более твердо. Еще через несколько минут Настя неуверенно спросила подругу:
– Слышь, Лизок, а ты не помнишь, мы туда сколько шли?
– Не помню… Но вроде не так долго.
Еще через несколько минут Лиза остановилась и, обшарив фонарем стены, спросила:
– А мы не прошли развилку?
– Так вроде не было никакой развилки… Я не помню, – испуганно прошептала Настя.
Она не видела, как Лизавета в темноте нахмурилась и, сжав зубы, мысленно адресовалась к богине: «Врешь, не возьмешь!» Так всегда приговаривал Семен, ее папа, в те редкие моменты, когда играл с дочкой в шахматы или в карты.
Ознакомительная версия.
