Это был самый эротический акт, какой она только могла вообразить, и чувствуя горячее, влажное возбуждение между ног, она инстинктивно запустила туда свои руки. Когда он покончил со своим занятием, он взглянул на нее – ее рука была зажата между ног, глаза прикованы к его плоти. С тем же понимающим взглядом он направился к Клаудии и встал напротив нее, даже не застегнувшись.
– Дотронься до этого, – сказал он ей. – Давай, давай, дотронься, ведь ты этого хочешь, ведь так?
Ее глаза были прикованы к толстой, упругой мужской плоти и она знала, что он прав – она хотела коснуться этого… она хотела этого так сильно… Он оказался теплым и твердым в ее руках, а он стянул с нее майку и ласкал ее грудь; она хотела этого, и его тоже, и всего того, что он хотел сделать с ней. Хотела почти до боли.
Как оказалось, он был не особо ловким любовником, но он был молод, силен и вынослив, и Клаудиа позволяла ему делать с ней все, что угодно, учась пользоваться своим оружием, пока оно полностью не стало у нее под контролем. Теперь она владела ситуацией. Они встречались каждый день на конюшне – иногда по два или три раза – она все никак не могла насытиться им. Клаудиа улыбнулась, закуривая еще сигарету. Конечно, она не знала тогда, что за ней наблюдали – но это отдельная история.
Когда ей исполнилось шестнадцать, она убежала из дома с сыном концессионера из Форте деи Марми – курорта на побережье Тосканы, куда всегда стекались летом хорошие итальянские семейства. Вот тогда ее отец впервые вспомнил о ее реальном существовании, он среагировал мгновенно и проявил твердость в поведении. Клаудиа была немедленно вычеркнута из его завещания, он больше не хотел ее видеть. Он ее и не увидел даже на смертном одре три года спустя.
К тому времени у Клаудии был уже четвертый или пятый любовник.
Юноша с побережья занимал ее недолго – ровно столько, сколько потребовалось, чтобы научиться искусству любви и специфическому языку при этом; после ее потребность к переменам и роскоши заносила ее в постели некоторых очень странных мужчин. Был среди них и британский офицер, которому нравилась ее юность – он заставлял ее одеваться в тунику или армейскую гимнастическую морскую майку и трусы; и тренер верховой езды из Вены, которому нравился вкус его собственного семени; и французский кутюрье, который любил наблюдать ее с другим… но все они содержали «уязвимую нежную» Клаудиу в относительной роскоши, к которой она привыкла.
Как все это было давно, думала она бесстрастно. Слава Богу, она вышла из возраста неразборчивой девчонки, и перешла от этих типов к блестящим, престижным мужчинам, создав себе имя благодаря парочке богатых бывших мужей. Она стала членом международного высшего общества. Правда, теперь оставленные ей последним мужем средства подошли к концу, а вместе с ними и ее спокойное существование в единственном кругу, которым она дорожила.
Опять зазвонил телефон, и Клаудиа взглянула на него разъяренно. Вздохнув, она перекатилась по кровати и взяла трубку, накинув на себя простыню.
– Алло? – сказала она хрипло.
– Я говорю с Клаудией Галли?
Мужской голос был глубоким и приятным, но абсолютно незнакомым, и она подозрительно уставилась на трубку.
– Si, pronto,[6] – ответила она резко, боясь, что это был один из тех, кто звонит по поводу неоплаченных счетов.
– Клаудиа, я сожалею, что разбудил вас, – продолжал голос. – Меня зовут Орландо Мессенджер. Я – приятель Биби Мутон. Я виделся с ней в Лондоне на прошлой неделе и, когда я упомянул о том, что собираюсь в Париж, она сказала, что если я окажусь в одиночестве, то почему бы мне не позвонить вам? Мне хотелось бы знать, быть может вы свободны сегодня и согласитесь разделить со мной ленч.
– Ленч? – Клаудиа быстро размышляла… если она скажет да, он поймет, что ее записная книжка для приглашения пуста; но если она скажет, что слишком занята, то упустит возможность сходить в хороший ресторан и поболтать с кем-то новеньким… и его голос звучал так приятно – милый, воспитанный голос представителя высшего класса Англии…
– Благодарю вас, Орландо, – ответила Клаудиа сладким голосом. – Это так мило с вашей стороны – пригласить меня, но боюсь, что у меня уже есть приглашение на ленч.
– Как жаль, – в его голосе слышалось разочарование. – Я ждал встречи с вами. Биби так много мне о вас рассказывала…
Клаудиа колебалась.
– Впрочем, мне грустно думать, что вы совсем один в Париже, особенно если Биби попросила вас позвонить мне… подождите минутку… дайте мне подумать, что можно сделать.
Она замолчала, задумчиво постукивая ногтем по трубке. – Я знаю, что нехорошо, – произнесла она с легким смешком, – но ради Биби я это сделаю. Я обещала пообедать кое с кем сегодня вечером, но, по правде говоря, Орландо, они утомительные люди! Если вы свободны сегодня вечером, я могу это отменить… придумать какое-нибудь извинение… В сущности, чем больше я думаю о них, тем больше мне хочется их не видеть. Вы, наверно, сами знаете, что такое бывает иногда?
– Конечно, – ответил он со смехом. – И я ценю вашу жертву.
– Тогда в баре Ритц, в девять?
– Я буду там, – обещал он.
Клаудиа обожала первую минуту своего появления где-либо: она никогда не входила просто в комнату, она порхала, проскальзывала. Сегодня вечером она была закутана в темные меха, которые очень шли к ее цвету лица. Ее шоколадно-коричневые волосы были перехвачены сзади бархатным бантом от Шанель. Под мехами было черное шерстяное платье, чьи складки и драпировки вились вокруг ее тела, как вторая кожа. Легкие черные туфли на высоких каблуках и красивые черные перчатки до локтей с опушкой из великолепного меха довершали туалет. На правой руке сверкало изысканное бриллиантовое кольцо, фальшивый изумруд огромного размера – на левой. Она надела также великолепные серьги и браслет от Шанель. Клаудиа знала, что выглядит потрясающе, когда слегка застыла в эффектной позе в дверях, позволив своему пальто якобы случайно распахнуться; одна рука была прижата к ее красивой груди, когда она изучала взглядом комнату. Естественно, все повернулись и посмотрели на нее, но ее глаза встретились с глазами потрясающе привлекательного блондина, сидевшего в углу в одиночестве. Слегка улыбаясь, он встал и пошел к ней.
– Клаудиа Галли? – спросил он, протягивая руку.
– Орландо? – сказала она, ее ярко-голубые глаза засветились интересом. Бог мой, он был просто красавец! Лакомый кусочек! Вот кого ей прислала Биби на сегодняшний вечер! Она оказала этим Клаудии огромную услугу…
– Прошу прощения за то, что опоздала, – проговорила она своим хрипловатым голосом, слегка растягивая слова. – Но, может быть, Биби говорила вам, что я непунктуальна. Я не имею представления о времени.
