Ознакомительная версия.
Но все равно, таких слов мимоходом не говорят.
Услышав эти слова, она сделала вид, что не придает значения их смыслу, но фраза засела у нее в голове и вертелась полночи. "Осталась одна ты.
Одна ты". Это было грустно, нелепо, совсем ей не нужно – но все же это было правдой.
– Как ты устроился? – спросила она, трогая машину с места. – Мебель какая-нибудь осталась?
– Да все осталось, только кухня сгорела… Я опять все перерыл, думал, хоть одну картину найду. Ничего нет. Все украли.
– И кому это было нужно? – машинально сказала Лариса. И тут же запнулась. «Что я говорю, он же все-таки художник…» Но Иван, казалось, не обиделся. Напротив, он горячо ее поддержал:
– Вот именно! Когда я пытался что-то продать – никто не брал. А тут – мало того, что украли, да еще и тетку Катину убили!
– Как она погибла?
– Несколько ударов по голове, так соседи говорят.
Дверь была взломана. Сейчас действует только один замок, да и тот – на соплях. Живу, считай, открыто… – Он развел руками. – Да у меня и брать нечего.
– А ты не боишься? Вот казалось бы, что и у тетки твоей брать было нечего. А ее все-таки обокрали.
– Ну, теперь-то все вынесли… – Однако он все-таки задумался. – Я бы поставил замок… Да толку-то? Куда мне сейчас одному такая квартира?! Хватит и однокомнатной, мне больше не нужно. Я бы продал эту…
«А деньги бы сразу пропил или потерял и остался бы на улице», – подумала она, не глядя в его сторону. Вчера, в кафе, она убедилась в том, что Иван – законченный алкоголик. Стоило только посмотреть, с какой жадностью он пил. То, что он сперва отказывался от коньяка, еще ни о чем не говорило. Иван сам вчера признался, окончательно захмелев: «Сдерживаться я могу долго… Но уж если выпью хотя бы грамм сто… Тогда дальше меня не остановить!»
И сейчас от него опять попахивало. Слабо, но Лариса чувствовала запах.
– Скажи честно, может, тебе в долг дать? – спросила Лариса. Он внушал ей острую жалость, даже какое-то материнское чувство. Безвольный, беспомощный, слабый, как непутевый ребенок.
– Деньги пока есть, не надо! – отмахнулся он. – А когда кончатся – продам эту квартиру, куплю себе маленькую.
– А тебе разрешат? Следствие еще идет? Слушай, ты сказал, что сорвал печати с двери. Отвечать за это тебе не придется?
Иван сказал, что соседи его тоже предупреждали, но плевал он на всякую ответственность. Это его квартира, неужели человеку нельзя войти в свою собственную квартиру? Со следователем, который вел дело об убийстве его жены и сына, а также Нины Дмитриевны, он еще не встречался.
– Может, он звонил или приезжал, да только меня же все время дома нет.
– А про меня соседи ничего не говорили? – поинтересовалась Лариса.
Нет. Ничего. Но Валентина Георгиевна была твердо уверена в том, что Катина тетка тоже умерла не без, помощи дамы в соболях и бриллиантах.
А уж про саму Катю и Артема и говорить было нечего – тут соседка была полностью уверена в своей правоте – их отравила дама, укравшая картину, а квартиру подожгла, чтобы замести следы.
– Вот дура! – зло сказала Лариса, сворачивая в переулок. – Неужели ее куриных мозгов не хватает, чтобы понять – умерли они через три часа после того, как я ушла! А загорелось еще позже!
– Но ты пойми – как они умерли! – внушительно сказал Иван. – Отравлены! Яд можно было подсыпать в чайник, а чай они могли попить уже поздно ночью…
Ларисе нечего было ему возразить. Она только и сказала, что, если следователь придерживается такой же версии, плохо ей придется.
– А ты скажешь, что приходил домой в тот вечер? – спросила она. – Кстати, ты ничего там не пил, не ел? Мог бы сделать мне алиби – что попил чаю и жив остался.
Иван покачал головой:
– Нечего там было есть. И пить тоже, кроме воды, нечего… Почему я сразу побежал денег занимать? У них же была полная нищета, голодуха страшная. И что я следователю скажу? Он же сразу прицепится: почему я вернулся именно в тот вечер? Где свидетели, что я ушел еще до полуночи?
Где свидетели, что не я подсыпал яду в чайник?
– Кстати, где был яд? – рассеянно спросила Лариса.
Иван этого не знал. Во всяком случае, он был уверен – к нему прицепятся еще больше, чем к Ларисе.
– Ты хочешь скрыть, что был в квартире в тот вечер? – покачала головой Лариса. – Смотри – если это узнают от других, подозревать будут тебя. Скажут, что ты решил очистить квартиру от лишних жильцов, чтобы продать! Меня-то им еще найти нужно, а вот тебя обязательно допросят. Пойми, что ты даешь ложные показания! А это уже статья.
– И что же мне теперь делать? Дам ложные… Уж какие есть.
– Но твой приятель… У которого ты деньги занимал! Он же, наверное, знал, что ты к нему из дома явился?
Оказалось, что приятель этого не знал. Иван ничего ему толком не объяснил – только сказал, что очень нужны и что обязательно отдаст. Ну а кроме того, приятель был, по обыкновению, пьян. Даже если что-то слышал, все уже забыл.
– Да… – вздохнула женщина. – Это могла сделать я. Это мог сделать ты. Но мы-то знаем, что это сделал кто-то еще! И этот кто-то, заметь себе, картины твои не тронул, вообще ничего не украл! Мотивов-то никаких! Получается – позарился на квартиру? Тогда это ты. Или убил их в плане личной мести – тогда это я: мстила жене своего первого возлюбленного, хотела освободить его от семейных уз, чтобы женить на себе! Мотив слабый, но может – я ненормальная?! Мой муж охотно это подтвердит!
Иван протянул руку и накрыл ее пальцы, державшие руль. Лариса удивленно на него покосилась, и тогда он сказал, что раз уж они попали в такой переплет, то им обоим лучше обо всем молчать.
Когда они подъехали к офису строительной фирмы, где работал Антон, он уже стоял на крыльце.
Завидев машину Ларисы, он двинулся ей навстречу, заранее улыбаясь. По мере того как он приближался, улыбка постепенно гасла. Он вовсе не ожидал увидеть рядом с Ларисой пассажира мужского пола.
– Ваня, пересядь назад, – попросила та, открывая дверцу. – Знакомьтесь. Это – Антон. Это – Иван, мой старый друг.
Мужчины пожали друг другу руки и надулись – да так одинаково, что Лариса едва не фыркнула от смеха. Но сдержалась. Она, конечно, не посвящала Ивана в свои отношения с этим человеком. Антон, со своей стороны, никогда и ничего о художнике не слышал. Но мужчины инстинктивно ревновали ее друг к другу и потому особых знаков расположения друг к другу не проявляли.
Почти всю дорогу до стройки они молчали. Говорила одна Лариса, и в основном о погоде («наконец-то потеплело!») и о состоянии дорог («ужасно, ужасно!»).
Потом Иван опять пересел вперед. На заднем сиденье разместились рабочие, предварительно забившие багажник инструментами. Антон довольно холодно попрощался и ушел, на этот раз без традиционного поцелуя.
Ознакомительная версия.
