Светлана Демидова - Девушки выбирают героев

Ознакомительная версия.

– Степа, погоди, – Кристина вышла в коридор вместе с ним.

– Ну чего тебе? – Он посмотрел на нее все так же через плечо.

Больше всего на свете Кристина боялась потерять эту семью, в которой ее приняли как любимую дочь. Она хотела сказать Степану что-нибудь приятное, чтобы он перестал злиться, например, что любит его, но еще раз солгать почему-то не смогла и вместо этого спросила:

– Ты меня не любишь?

Ответить Степан не успел.

– Извините, что встреваю в вашу любовь, – весело произнес возвратившийся из магазина Митя, закрывая входную дверь, – но не стоять же мне на лестнице. Там здорово холодно. Похоже, в подъезде батареи отключили…

– Какая уж тут любовь, – скривился Степан.

– А что такое? – мгновенно стал серьезным Дмитрий.

– У нас тут, братан, передача «В мире животных», а не любовь!

– В смысле?

– В смысле ребеночка что-то подозрительно долго ждем! Будто какие-нибудь приматы!

– А что, у приматов это долго?

– А черт их знает, приматов этих! – крикнул Степан, отодвинул брата с дороги и вышел из квартиры.

Кристина тяжело привалилась спиной к стене, кусая губы. В глазах у нее закипали слезы. Если Степан ее бросит, то ей опять придется переезжать в материнскую квартиру, вылизанную до стерильности, но мрачную, пустую и холодную.

Дмитрий повесил пакет с продуктами на ручку двери, сбросил куртку и встал против Кристины.

– Ничего не бойся, – сказал он.

Кристина взглянула на него удивленными глазами.

– Что бы ни случилось, я всегда буду рядом, – добавил Митя. – А я – это почти то же самое, что Степка…

Конечно, Кристина чувствовала, что нравится Дмитрию. Она помнила его страстные поцелуи, когда ему пришлось на свадьбе изображать Степана. Более того, она очень хотела, чтобы тогда, в феврале, вместо Степы пришел узнавать про протечку Дмитрий. Братья были абсолютно одинаковыми внешне, но Митя куда добрей, ласковей и терпимей. Теперь Кристина ни за что не смогла бы их перепутать. Она смотрела в глаза брату мужа и думала о том, как было бы хорошо, если б она вышла замуж за Дмитрия. И он, оглядывая ее жадными глазами, сказал то, что ей больше всего хотелось услышать:

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. И мне все равно, когда ты родишь и, главное… – Он так и не отвел взгляда от ее глаз. – От кого.

– А ты тоже сомневаешься? – прошептала Кристина.

– Я не сомневаюсь. Я почему-то уверен, что ребенок не Степкин.

Кристина отвернула лицо к стене, по щеке ее побежала слеза.

– А вот этого не надо, – сказал Митя. – Говорят, ребенку вредно, когда мать плачет.

– Тогда объясни мне, – повернулась к нему Кристина, – почему же ты не подошел ко мне раньше, если, как говоришь, любишь? Мы несколько лет в одном подъезде прожили!

– Мне казалось, что я еще успею… Ты ведь была школьницей…

– Дурак! – покачала головой Кристина.

– Дурак, – согласился Митя, – но все еще можно поправить, если ты…

– Что?

– Если ты разведешься со Степкой.

– С ума сошел, да? Чтоб люди хохотали надо мной! Ой, смотрите, братья Николаевы своей Кристинкой пользуются по очереди! Одному надоест, другой подхватывает!

– Плевать на людей! Можно, в конце концов, съехать отсюда, лишь бы…

– Лишь бы…

– Лишь бы ты любила меня…

Дмитрий наклонился к Кристине и горячо поцеловал ее в губы, как тогда, на свадьбе. И она вдруг обвила его руками за шею и, неловко выставив в бок тяжелый живот, не менее горячо ответила на его поцелуй, потому что почувствовала, что готова наконец полюбить по-настоящему. Опять же впервые в жизни. Все, что происходило с ней в семье Николаевых, было впервые и ни на что, ранее испытанное, не походило.

– Ребятки, да что же это? Да как же вы? – раздался рядом с ними голос Галины.

Молодые люди отпрянули друг от друга. Даже в темноте коридора было видно, как свекровь побледнела.

– Митька, ты это брось! Кристина – жена твоего брата, и тебе должно быть… – Галина не закончила и ушла в кухню, не удостоив невестку даже взглядом.

И для Кристины начались черные дни. Свекровь сторонилась ее и уже больше ни разу не назвала Кристинушкой. Она вообще старалась обращаться к невестке без имени, через третье лицо. Со свекром девушка тоже перестала откровенничать на кухне, потому что понимала: он все знает и, конечно же, тоже не одобряет ее. Владимир Дмитриевич стыдливо отводил глаза, когда сталкивался с Кристиной в комнате или коридоре. Степан вообще перестал обращать на жену внимание и каждый вечер уходил к друзьям. Дмитрий старался бывать дома как можно реже. Кристина изо всех сил пыталась выглядеть веселой, а по ночам ей снился Митя.

Таким образом Кристина Кирьянова, в замужестве Николаева, неожиданно оказалась в разреженном пространстве многонаселенной квартиры абсолютно одна. Она знала, что родить должна не раньше двадцатого декабря, и понимала, что в сложившихся обстоятельствах это не в ее пользу. Она долго думала, как лучше поступить. Может быть, взять и демонстративно переехать вместе с Митей в материнскую квартиру? Мать, похоже, заточили в психушке надолго. Братья Николаевы настолько одинаковы внешне, что соседи поначалу ничего не поймут. Это же нормально, когда молодая семья пытается выделиться из такого общежития, каковым, по своей сути, являлась коммуналка Николаевых. А потом, когда родится ребенок, все как-нибудь само собой рассосется и уладится. Тем более что она все с большей нежностью думает о Мите и почти уже ненавидит Степана, с которым приходится спать в одной постели и даже иногда удовлетворять некоторые его сексуальные фантазии.

Или, может быть, обратиться к отцу, которого она первый раз увидела на свадьбе и который ей очень понравился. Конечно же, он не оставит ее в беде. Он не появлялся в ее жизни наверняка только из-за матери. Вон что с той сделалось, когда она его увидела!

Кристина уже совершенно изнемогла от раздумий, когда в местной газете под названием «Окно» прочитала объявление потомственной ведуньи и лекарки бабушки Варвары, «которая поможет во всех тяжелых жизненных ситуациях». Девушка плохо представляла себе, кто такие ведуньи, но вторая часть «титула» Варвары ее вполне устроила. Может быть, эта лекарка поможет ей родить пораньше. Ребенок уже не маленький, так толкается ножками, что ого-го! А иногда вдруг выставит свой локоток или коленку, и на животе Кристины появляется смешной упругий бугорок. Ему уже совсем скоро девять месяцев, а ведь рожают и восьми-, даже семимесячных. Пусть бы бабушка Варвара чуть-чуть помогла ребенку, он наконец родился бы, и Николаевы перестали бы подсчитывать сроки, а в заботах о маленьком человечке снова подобрели бы и повеселели. А уж она, Кристина, наступит себе на горло, забудет про Митю и будет честно жить со Степаном. В конце концов, ребенок важнее. На долю Кристины выпало так мало материнского тепла, что она собиралась любить свое чадо безумно, да уже, пожалуй, любила еще не родившегося, но так весело шевелящегося в животе.

Ознакомительная версия.