тот будет на даче, Але придется втихаря готовить квартиру к продаже, и все, что она хочет сохранить, она будет складывать в мамином гараже.
На короткий миг мелькнула мысль, что, возможно, им и не придется продавать квартиру, если счет за лечение все-таки оплатит Серябко, но Аля запретила себе сейчас об этом думать. Пусть вначале тот перечислит деньги, а то жизнь не перестает преподносить ей сюрпризы. Еще и Серябко кто-нибудь грохнет ненароком.
В офисе предпринимателя царили паника и хаос. Охранники не обратили на Алю, махнувшую перед ними служебной корочкой, ни малейшего внимания. Лишь один из них, молодой парень, невысокий и какой-то трогательный, мотнул головой на тонкой шее и сообщил Але:
– Да пофиг вообще, – а затем обреченно махнул рукой.
Аля не стала уточнять подробности происходящего – нужно было ловить момент, пока кто-нибудь из более опытных коллег не стал задавать вопросы.
Она нырнула в прохладное помещение, оформленное темно-серым гранитом, словно офис похоронного бюро, и уверенно направилась к лифту. Кабинет Серябко находился на седьмом этаже огромного здания, некогда бывшего научным институтом, разрабатывавшим новые технологии для предприятия. О том, что некогда это был храм науки, напоминала лишь монументальность конструкции, от всего остального не осталось и следа. Как любил говорить Пал Палыч: «Все украдено до нас».
Аля подошла к лифту и нажала кнопку вызова. Ей повезло – лифт стоял уже на первом этаже, войдя в него, она быстро нажала на кнопку «7».
Поднявшись на седьмой этаж, где, кроме кабинета Серябко, находился еще и финансовый отдел, она отметила, что все двери в длинный широкий коридор плотно закрыты, хотя обычно в разгар рабочего дня персонал сновал по коридору, нося бумажки с одного места на другое.
Сейчас на этаже царила мертвая тишина. Аля быстро дошла до приемной, находившейся в конце коридора и украшенной золотой табличкой с витиеватой гравировкой «Генеральный директор Серябко В. А.», перед тем как открыть дверь, сделала глубокий вдох.
Ей оставалось последнее препятствие – Горгона – Людмила Горина, но сегодня Аля была готова ей противостоять. Она потянула дверь на себя и без стука зашла в приемную.
Персональный ассистент Серябко выглядела так, словно только что потеряла всю родню в автокатастрофе. Лицо осунувшееся, модный брючный костюм болтается как на вешалке и лишь подчеркивает излишнюю худобу. У Али даже на мгновение мелькнула мысль, что Серябко тоже скончался, но нецензурная брань, несшаяся из его кабинета, наводила на мысль, что предприниматель живее всех живых, просто мертвецки пьян.
– …где мой коньяк? – неслось откуда-то из недр. – Куда ты его подевала, стерва?
– Прекратите меня обзывать! – взвизгнула Людмила и, резко обернувшись, уставилась на Алю, стоящую в дверях и с интересом наблюдающую за происходящим.
– Тяжелый день? – сочувственно поинтересовалась та.
– Что вам нужно? – Людмила резко поджала губы и быстро вытерла мокрые глаза.
– Да вот соскучилась, решила зайти поболтать, – Аля медленно зашла в приемную, с любопытством глядя на Людмилу, избегавшую смотреть ей в глаза. Возможно, по причине растекшегося макияжа, а возможно, потому что ее совесть не была чиста. Аля по сей день была убеждена, что именно Горина убила своего мужа. Верила, но доказать не могла. И Людмиле это было отлично известно.
– У вас есть ордер? – процедила она в тщетной попытке избавиться от Алиного слишком пристального взгляда.
– Какой ордер? Вы разве что-то плохое сделали? Ну, кроме того, что укокошили своего мужа и закопали его в надежном месте? – широко улыбнулась Аля.
– Охране было сказано не пропускать вас без документов. – Людмила поджала губы так, что они, казалось, провалились, на лице осталась лишь узкая щель, периодически издающая какие-то звуки.
– Охране сегодня было сказано пропускать меня при малейшем моем на то желании. – Аля продолжала улыбаться так широко, что у нее заболел рот, по-прежнему не сводя глаз с застывшей как каменный истукан секретарши. – Мы с вашим боссом в некотором роде подружились и зарыли топор войны.
Она протиснулась мимо обомлевшей мегеры в кабинет промышленника, плотно закрыла за собой дверь и, нащупав в замке ключ, повернула его, отрезая Людмиле вход в кабинет шефа. Лишние свидетели ей были не нужны. А звукоизоляция в кабинете Серябко была отличная. Это было первое, о чем тот побеспокоился, когда занял этот кабинет.
Взгляду Али открылась дивная картина. Мертвецки пьяный Серябко ползал на коленях перед нижними ящиками шкафа, где хранились документы, распахивал их один за другим, выбрасывая бумаги на пол, а затем засовывал голову в ящик в тщетной попытке найти искомое. Судя по разливающемуся по кабинету амбре и тому, что Серябко неуверенно стоял даже на четвереньках, в искомом было минимум градусов сорок.
– Все уволены, суки, все! Охранники работать не умеют. Что вы охраняете, дебилы, если человека убили? Убили! – тихонько подвывал Серябко, не заметив вошедшей в кабинет Али. А затем лег на пол и разрыдался, словно маленький ребенок, у которого забрали любимую игрушку.
Аля подошла к предпринимателю и встала над ним. Тот продолжал упоенно рыдать, полностью игнорируя действительность. В таком виде говорить с ним было бесполезно. Она огляделась по сторонам и увидела на небольшом столике, стоящем в углу, графин с водой.
Подойдя к графину, она взяла его, вернулась к рыдающему Серябко и одним жестом вылила ему на голову все содержимое.
Серябко резко вскочил, пошатнулся, но сумел удержаться на ногах. Обретя равновесие, он медленно подошел к Але, смахивая воду, лившуюся прямо в глаза, и уставился на нее. На секунду ей даже стало страшно. Глаза Виктора Андреевича были красными и совершенно безумными. Сейчас он стукнет ее этим графином по голове, и она даже ничего не сумеет предпринять.
– Явилась, бездельница? – взвизгнул Серябко. – Менты поганые, суки продажные, чем вы вообще занимаетесь, что у вас людей в городе убивают?
– Это было самоубийство, – спокойно сообщила Аля, но графин на всякий случай из рук не выпустила. Если что, скажет, что это была самооборона.
– Врешь! Зачем ей себя убивать?
– Я редко вру. Придите в себя, пожалуйста. Лизу вы уже не вернете, а вот слухи по городу поползут. Зачем вам лишние неприятности? – Аля старалась говорить спокойно и апеллировать к логике промышленника. И в этом была ее ошибка. Логика его напрочь покинула.
Он внезапно схватил Алю за шиворот и затряс так, что мамино платье треснуло по шву.
– Неприятности? Да у меня жизнь разрушена! Хотя что ты можешь об этом знать, сука продажная? Она ушла просто так, без предупреждения! Ничего мне даже не сказала, не намекнула! Как она могла так со мной поступить? – По лицу Серябко полились
