Подойдя вплотную к входу на территорию храма, он осмотрелся. Зайти туда с собакой он не решился, а потому отдал Герде короткий приказ. Выдрессированный алабай моментально остановился, уселся на задние лапы и выжидающе уставился на хозяина.
— Место, Герда, — произнес он и посмотрел на собаку. — Это особая территория и собакам сюда ходу нет. Давай мы лучше здесь постоим да покараулим выходящих после службы прихожан. Если заметишь его — дай мне знак.
Кутепов вытянул вперед указательный палец, после чего сделал легкое касательное движение ладонью другой руки по его кончику.
От этого странного жеста собака оживилась, вопросительно посмотрела на хозяина и принялась топтаться на месте передними лапами, выражая явное нетерпение. Однако под строгим взглядом Кутепова быстро успокоилась. Герда повернула морду в сторону церкви и замерла в напряженном ожидании, создавая впечатление, словно это не живое существо из плоти и крови, а лохматый сгусток звенящей энергии.
— Молодец, — похвалил ее Василий Иванович и сосредоточился на открытых дверях храма.
Ждать им пришлось не один час: было воскресенье, а потому церковная служба длилась дольше обычного. Но стоило ей завершиться, как людская толпа моментально двинулась из церкви на улицу.
Видя такую многолюдность, Кутепов втайне порадовался, что занял верную позицию. При выходе с храмовой территории это было самое узкое место: прежде чем оказаться на городской площади, прихожане какое-то время толпились у калитки. Для Герды такой задержки хватало с лихвой, чтобы успеть обнюхать каждого.
Правда, не всем это нравилось. Некоторые, пугаясь огромной собаки, с опаской косились и что-то недовольно бормотали под нос. А одна старушка в черном одеянии — возможно, монашка или прислужница — так и вообще, не сдержавшись, обозвала Герду сатанинским отродьем, а Кутепова — приспешником темных сил. Ну раз, мол, привел грязное животное к храму божьему, значит, враг, и точка.
Василия Ивановича это одновременно позабавило и огорчило. Однако в любом случае реагировать на подобные пустяки он не стал. Благоразумно промолчав, отставник даже не удостоил злобную старушенцию взглядом, ему было просто не до этого. Намного больше его занимал рост выходящих из храма мужчин и цвет их волос.
Минут через десять церковный дворик опустел.
«Неужели Герда ошиблась? — не на шутку встревожился Кутепов, поскольку в своей собаке был уверен, как в себе самом. — Да не может такого быть!»
И в этом он оказался прав.
Последними из дверей храма вышли двое мужчин. Один из них был облачен в традиционное церковное одеяние и наверняка являлся местным священнослужителем, а вот второй на праведника явно не тянул. Коротко стриженный, долговязый мужчина неопределенного возраста — скорее всего до сорока — в замызганных джинсах и выцветшей ветровке шагал рядом со священником, что-то ему оживленно рассказывая.
Кутепов напряг слух, пытаясь разобрать слова их беседы. Но ему помешала Герда, которая, не отрывая взгляда от верзилы, издала короткий рык. Большего ему не требовалось. Он понял, что это и есть тот самый субъект, след которого она взяла возле парка.
Тем временем парочка приближалась.
— Батюшка, благословите меня на труд и благочестие. Христом богом прошу вас, благословите. Нет во мне уже больше мочи терпеть эту дьявольскую силу, что искушает меня, заставляя думать о прежних безобразиях. Я ведь уж как полгода верным прихожанином стал, ни одной службы с той поры не пропустил. Даже разнорабочим в парк устроился, все лишь бы к божьему месту поближе быть. Я же, как только во мне это начинается… — его лицо стало испуганным, и он торопливо перекрестился, — как во мне это взыграет, так я трижды «Отче наш», «Богородица Дева радуйся» и «Символ веры» читать начинаю. Только бы плоть от блуда усмирить. Благословите, святой отец, только от вашего благословения мне легче и становится.
И совершенно неожиданно для Кутепова странный прихожанин бухнулся на колени и схватился за рясу священника.
— Погоди, погоди, Николай! Ты чего это придумал? Ну-ка поднимайся с колен, немедля! — заволновался служитель храма. — Негоже, братец, прилюдно такие концерты устраивать, негоже…
Он посмотрел по сторонам и тут же заметил, что на него пристально смотрит какой-то бородатый мужчина в камуфляжной форме с огромной белой собакой на поводке.
— Вставай-вставай, благословлю я тебя, благословлю… — он взял долговязого за рукав ветровки и слегка потянул вверх. — Ты мне только пообещай, что не бросишь пить таблетки, что прописал тебе доктор. Хорошо?
— Обещаю! — радостно выкрикнул мужчина и принялся целовать руку священника.
Вся эта картина показалась Кутепову довольно любопытной. А потому, подав собаке знак оставаться на месте, решил провести расследование по горячим следам.
Едва незнакомец покинул территорию храма, он моментально приступил к действию. Неспешно приблизившись к священнику, который все еще стоял около калитки — видимо, хотел после службы подышать свежим воздухом, — Василий Иванович остановился рядом и осторожно поинтересовался:
— Батюшка, разрешите обратиться к вам с одним деликатным вопросом? — начал он издалека.
— Да, конечно, я внимательно слушаю, — приветливо отозвался священник, спокойно и уверенно глядя в глаза бывшему участковому.
— Только что я стал невольным свидетелем одной любопытной сцены… — Кутепов покосился на место, где пару минут назад ползал на коленях странноватый прихожанин.
Услышав это, батюшка посерьезнел. Черты его лица вмиг заострились, хотя взирал он на бывшего сыщика по-прежнему спокойно.
— И?..
— Не знаю, как сказать… только очень уж ваш прихожанин напомнил мне другого человека. Вы уж простите меня, что я не представился, — Кутепов забрался во внутренний карман куртки и достал оттуда удостоверение пенсионера МВД. — Майор милиции в отставке, Кутепов Василий Иванович.
Теперь он явственно видел, что святой отец занервничал. Батюшка отвел глаза и как бы нехотя поинтересовался:
— А чем он вам показался знакомым? Вы думаете, что когда-то его встречали?
— Возможно, — уклончиво ответил Кутепов, обдумывая свой следующий вопрос.
По правде сказать, что-то сильно его смущало в этом невзрачном, неухоженном типе, но вот что именно, понять он пока не мог. Не производил он на него впечатление человека несущего угрозу для окружающих, хоть ты тресни! Да и Герда, пусть и среагировала, но никакой агрессии не проявила: собака была насторожена, но не возбуждена.
Все сомнения разрешил священник, который, собравшись с мыслями, уверенным голосом произнес:
— Я хорошо знаю этого прихожанина, поскольку не раз причащал его. Он уже отбыл свое, восемь лет отсидев за изнасилование. А теперь, благодаря молитве и вере, стал на путь исправления и спасения души. Он — моя паства, я за него перед богом заручился. Сам-то он, конечно, этого не знает, но я каждый день за него молюсь. И я верю, что у него все наладится.
— А как его зовут?
— Николай. Николай Краснов, если по паспорту, — поправился батюшка.
— Вы и паспорт его видели? — удивился Кутепов.
— Да, он мне его показывал, когда хотел в храм прислужником устроиться.
— Ясно, — Василий и так уже понял, что ошибся, и это был не маньяк, что выслеживал Юлю. — Извините, батюшка, что побеспокоил. Всего хорошего.
Священник кивнул в ответ и направился в храм, а Кутепов, взяв в руку поводок, пошел с Гердой дальше. Впереди у них предстояло еще много работы.
«Человек меняется, становится на путь исправления, а вот его карта запахов почему-то не меняется никогда. Это клеймо так и остается с ним на всю жизнь. Он с ним родился, он с ним и умрет. Но выбор есть всегда. Это единственный шанс, данный ему от рождения богом: оставаться в любой ситуации человеком, не превратившись в обезумевшего зверя, сеющего смерть и беззаконие…» — заключил он.
Этот вывод он вынес еще из далекого прошлого, когда коварный рок навеки разлучил его с любимой женой.
