— Кажется, мы договорились подождать и не делать ничего такого, чего потом нельзя было бы исправить.
— Дело в том, что я смотрю на проблему несколько иначе. Рано или поздно полицейские докопаются, что у тебя есть брат-близнец. Вне зависимости от того, что я думая вначале, сейчас мне уже не хочется втягивать тебя в свои дела. Кроме того, я не собираюсь нарушать закон ни при каких обстоятельствах.
— Ты очень изменился. С чего бы это?
— Действительно, у меня в душе и впрямь произошли большие перемены. — Поскольку Мэтт никак на эту реплику не отреагировал, Такер пожал плечами и рассмеялся. — Полагаю, винить в этом надо Дженни.
— Кажется, я уже просил тебя не упоминать этого имени, — сурово заявил Мэтт. — Я не забыл то, что ты сделал. И хотя ничего в связи с этим не предпринял, это не значит, что я тебя простил.
— Правда? Значит, нас уже двое, поскольку я тоже все время себя за это корю. Из чего следует, что мы больше похожи друг на друга, чем можно подумать. — С минуту помолчав, Такер добавил: — Пока тебя не было, сюда приезжала Дженни. Хотела поговорить с тобой.
— Надеюсь, ты не…
— Нет, я не пытался изображать тебя, если ты подумал именно об этом. Кроме того, сомнительно, что мне удастся хотя бы еще раз надуть Дженни.
— Да, она далеко не дура, хотя ты и обошелся с ней как с наивной сельской простушкой.
Такер нахмурился.
— Возможно, и я охарактеризовал бы ситуацию подобным образом, если бы был таким же ранчеро, как ты. Но я не такой и твои слова с негодованием отметаю. Лично я никогда не считал Дженни глупой или ограниченной, тем более она добилась того, чего не удавалось другим.
— И чего же она добилась?
— Того, что заставила меня взглянуть непредвзято на собственную особу и понять, кто я такой в действительности. Нравится тебе это или нет, но именно наша последняя встреча, когда мы с ней были вместе, помогла мне заглянуть в тайник своей души и ужаснуться увиденному.
Мэтт одарил брата нелюбезным взглядом и, сжав кулаки, шагнул было к нему. Такер сказал:
— Придержи коней, братец. Ты должен понять, что Дженни доверилась мне. Я же, устыдившись того, что сотворил, хотя и не сразу, стал просить у нее прощения. Говорил такие жалкие слова, что сам не знал, откуда они у меня берутся. А уж после этого все ей честно о себе рассказал. Не могу забыть взгляда, которым она меня тогда наградила. Боюсь, он будет преследовать меня до конца дней.
Мэтт, определенно борясь с собой и в значительной степени отвечая на собственные мысли, процедил сквозь зубы:
— Ну и ублюдок же ты, Такер.
— Ты прав. Но дело в том, что быть ублюдком с Дженни я не собирался. Просто так получилось.
— Ничего удивительного нет. Мы с Дженни знали друг друга целую вечность, много чего претерпели вместе, и она не сомневалась в том, что ты — это я.
Позиции антагонистов неожиданно поменялись, когда Такер сказал:
— Значит, говоришь, знали друг друга целую вечность и много чего претерпели вместе. Поэтому, что ли, ты переключил внимание на девушку для развлечений из салуна?
— Как я уже тебе говорил, Саманта — не девушка из салуна.
— Совершенно верно. Она хочет стать агентом Пинкертона. Кажется, использовала это в качестве оправдания, когда объясняла, почему обманывала тебя. Кстати, проявила при этом ничуть не меньше коварства, чем я, обманывая Дженни. Но если это так, то она непременно расскажет в своем агентстве, что у тебя есть брат-близнец, чтобы заработать необходимые очки. Стало быть, арест для меня — лишь вопрос времени.
— Она не скажет об этом своим людям, не посоветовавшись предварительно со мной.
— Ты для того с ней и спал, чтобы она считала себя морально обязанной сообщить тебе, что собирается предпринять, прежде чем приступить к исполнению своего замысла?
— Я спал с ней по той же причине, что и ты с Дженни. Потому что мне так хотелось. Сам же говорил, что мы больше похожи друг на друга, чем можно себе представить.
Неожиданно разозлившись, Такер заявил:
— Да. Только ты не отбирал трудовые деньги у простых работяг, чтобы пропить их гроши в салуне. Ты не разыскивал парней со сходным образом мыслей, чтобы, сбившись в шайку, легче обделывать свои делишки и получать больший доход. И ты не был настолько самоуверенным, чтобы считать, что умнее других, поскольку промышляешь воровством и разбоем.
— Я действительно ничего этого не делал, но если бы меня воспитали так, как воспитывали тебя, то…
— Только не надо этого говорить. Это не аргумент, а жалкая попытка оправдаться. Мне необходимо верить в тебя. И не только потому, что тебе верит Дженни. Просто я должен иметь близкого человека, на которого мог бы опереться.
— Мне кажется, Дженни тоже верит тебе, Такер, — произнес Мэтт. — Она определенно что-то в тебе разглядела. В противном случае никто и ничто не могло заставить ее сделать то, что она сделала.
— Ты уже объяснил мне причины. В тот момент она принимала меня за тебя.
Мэтт покачал головой.
— Я помню, что сказал. Но я также сказал, что Дженни — далеко не дура.
— Возможно, ее смутило то, что я — впервые в жизни — был абсолютно честен.
— Честен?
— Относительно того, что чувствовал по отношению к ней.
— И что, по-твоему, это должно означать?
Такер покачал головой:
— Странно, что ты спрашиваешь меня об этом сейчас. — Такер не стал распространяться на эту тему, просто сказал: — Ответ прост — возможно, даже слишком прост.
Мэтт некоторое время молчал, пытаясь оценить сказанное Такером, вернее то, чего тот не сказал. Затем произнес:
— Полагаю, ты должен поставить ее в известность о том, что решил сдаться властям.
— Зачем?
— А затем, что она отсоветует тебе это.
— Нет. Во всяком случае, сейчас.
— Это почему же? — спросил Мэтт. — Или ты успел наговорить ей мерзостей, когда она приехала пообщаться со мной? Если это так, то…
— Я велел ей уехать. Боялся, что если она останется, я не выдержу и начну приставать к ней.
— Ты что — не доверяешь себе самому?
— А ты можешь со всей уверенностью сказать, что полностью доверяешь себе, когда дело касается твоей знакомой, будущего агента Пинкертона?
— Это мои проблемы. Но я точно знаю, что Дженни будет страдать, если ты не объяснишь ей, куда и зачем идешь. Она должна быть уверена, что ты всегда говоришь ей правду. Только в этом случае она сможет примириться с тем, что случилось.
— Пусть уж лучше она немного пострадает сейчас, чем после…
— Дженни вообще не должна страдать. Она этого не заслуживает!
Не имея возможности опровергнуть это заявление, Такер лишь покачал головой. Между тем Мэтт сказал:
